ЛИНИИ СУДЬБЫ

Дорожки на ладошке, тропиночки судьбы
Меняются немножко, и с ними вместе – мы.
Изогнутые судьбы, разорваны сердца;
Живут на свете люди, не ведая конца.
Гадает по ладони восточный хиромант,
Он струны сердца тронет, откроет наш талант,
Предскажет нам удачу по линиям руки,
Решит нам он задачи, где были тупики.
Мы ждём подсказки свыше о собственной судьбе.
Во что угодно верим, но только не себе.

ХОДИКИ С КУКУШКОЙ

Стал замечать, что время не хватает.
Часы, спеша, уносят день за днём.
Век, ускоряясь, в вечность убегает,
Теряя в спешке память о былом.
Я знаю, где те ходики с кукушкой,
Что хороводят стрелками небес,
Висят на стенке в маленькой избушке.
Вокруг стоит непроходимый лес.
Мне бы попасть туда каким-то чудом,
Отладить механизма верный ход,
И, полновесным следуя минутам,
Жизнь плавно, словно раньше, потечёт…

БЕЛЫЙ КОТ

Белый кот в небе – круглым калачиком;
Нос закрыл свой хвостом от мороза.
Между звёзд он ночами маячит нам,
Подвергая мир метаморфозам.
Изменяя пространство и время,
Он мурлычет нам сказок секреты,
Раскрывая лишь на мгновенье
То, что пишут ночами поэты.
Охраняет он сна королевство
И влюблённым дорожки проложит.
Он откуда-то родом из детства:
И покой принесет, и поможет.
Ну, а утром уйдёт с небосклона,
Дав светилу дневному свободу.
Иногда, правда, жулит немного,
И при солнце видать его морду.

ПРИШЛА ОСЕНЬ

В граните чёрная вода
Рекой широкой гонит волны.
Порывы ветра вид дополнят
Полётом жёлтого листа.
Витрин размытых длинный ряд,
Дождь в лужи собирает капли,
И фонари, как будто цапли,
За горожанами следят.
Повсюду куртки и плащи,
Зонты парад свой совершают.
Они от капель нас спасают,
От стрел дождя – непрочный щит.
Пью кофе, сидя у окна,
В уюте осень наблюдаю…
И в ней, как в бездне, пропадаю,
Как в сказке безмятежной сна…

ОН И ОНА

Он гулял вчера напропалую,
А она молилась у окна.
Он любил одну, потом другую.
За окном цвела вовсю весна,
Лето красками и солнцем жгло сетчатку.
И его крутило невпопад:
То работа, то стихи вприсядку,
То он нищ, а то, как Крез, богат.
А она зелёными глазами
Очищала его душу от хламья,
Он шутил делами и словами,
Рвался к ней, при этом рвал себя.
Мчались дни, и годы уходили,
И она признаться не могла,
Что они друг друга полюбили.
Он зажёг, а сберегла она.
И ветра закроют небо серым,
А потом сметут с небес всю муть.
Он её считает королевой,
И она ему согреет грудь.

ЗВЕЗДА

Звезда мне под ноги упала,
Ночное небо прочертив,
И в луже быстро остывала,
Её моментом вскипятив.
А я стоял, не шелохнувшись.
Поднять ее я не посмел.
И вдруг, как будто бы очнувшись,
Звезду я в руки взять сумел.
В ней искра теплилась бордово,
Роняя тусклый свет в глаза.
«Не умирай, ты будешь снова
Парить вольготно в небесах.
Создам тебе я катапульту
И снова в небо запущу.
Не умирай, дождёмся утра,
И я нам помощь отыщу…»
Я в шапку, в шарф ее укутал.
Октябрь мокрый на дворе.
И побежал в тепло уюта,
Звезду чтоб как-то обогреть.
Звезда ведь хрупкое созданье,
Но небо держит на лучах.
Светить в ночи – её призванье,
Рассеяв ночью мрак и страх.
Ее я грел в духовке ночью,
С ней вёл беседы о любви.
Хотел вернуть на небо очень,
Чтоб её свет в ночи светил.
И вот под утро засияла,
Лучами тени растворив,
Парила и почти летала.
Я встал, окно ей растворив.
Поцеловав меня лучами,
Она умчалась навсегда;
Но если я в ночи печален,
Мне улыбается звезда.

ЛАМПА СОЛНЦЕ

Растёт луны белёсый серп,
И тени мрачно холодны.
Колючий невесомый снег
Покрыл леса, поля, холмы.
В тиши ночной он шелестит,
Струится ледяной змеёй,
И от мороза лес скрипит.
Играют тени с полутьмой,
Ручей промерз почти до дна,
Едва несёт поток воды
Из бело-черной пустоты.
Зима вошла в свои права,
И полужизнь, и полусмерть
Сном одурманят лес ночной.
Он будет долго сны смотреть,
А пробудится лишь весной.
Я тоже, сидя в тишине,
Впадаю плавно в полусон…
И что-то тоже снится мне,
Лишь лампа солнцем над столом...

ОСЕННЯЯ ЭЛЕГИЯ

Холодный ветер шепчет шёпотом осенним,
Срывая с клёнов листья лёгкой пеленой.
Природа замерла в печали неизменной,
Прощаясь с летом до весны златой.

Деревья обнажились, словно неги.
Роняют в грусти слёзы золотых дождей.
А солнце, скрывшись за туманами седыми,
Не греет больше ласковой своей душой.

Последних птиц прощальный крик звучит уныло,
Растаял их мелодий яркий хоровод.
И в сердце грусть осенняя вливается уныло,
Вселяя в души трепет увядающих красот.

Но в этой безнадежности – особое томленье,
Таинственность и прелесть увядающих даров.
И в этом увяданье есть свой трепет вдохновенья,
Вся прелесть поздней осени – мотив её стихов.

ЗИМА ПРИШЛА

Зима пришла на белом свете,
Снежинки кружат в танце тихом,
И ледяные ветры на лету
Приносят сказки, шепчут смехом.

На деревьях – искрящийся шок,
Снежные шапки, как в сказочном сне,
Покрыли всё, укутали срок
И мир, застывший в белой пелене.

Заблудившиеся вьюги,
Скрипят под ногами следы,
Как будто шепчет зимняя юга:
«Здесь оставайтесь, мечты».

Где-то вдалеке, за окном
Горят огни, и пламя бликает,
В сердце теплится светлый дом,
Туда, где радость, снежинки срываются.

И пусть морозы шалят,
Вдохнем морозный воздух глухо,
Зима – волшебство, что никогда
Не иссякнет в сердце нашего духа.

ФОНАРИ

В ночи, когда замерла земля,
Тихонько светят фонари.
Их мягкий свет, как нежная рука,
Окутывает в сумраке мечты.

Сквозь тени улиц, в серой пелене
Они, как звезды, в небе близком
Рисуют путь в бескрайние мечты,
Теплом своих огней, как мотыльки.

На мостовой сверкают лужи, словно зеркала,
Где отражает танец.
В них сплетаются мечты, слова,
Хранят они покой, укрытый в ритме.

Парящий ветер шепчет о любви,
И, унося звучанья в тишину,
Там фонари, как тайные мечты,
Сверкают в темноте.

Так пусть же светят, словно звезды,
Огни, горящие в ночи.
Непокоренные вечностью грёзы…

* * *
Когда вернусь, ты будешь крепко спать
В цветных носках, растянутой футболке.
Нам нечего друг другу сказать.
Спи.
Улыбаешься во сне: снятся русалки.
Давно-давно ты рассказывал повторяющийся сон.
Русалки касаются тебя руками и хвостам,
вы играете в прятки.
Спина, руки, грудь – в красных пятнах.
А утром ты проснёшься от зуда и боли.
Пока ты счастлив.
Спи.
Девять утра. Несу мазь, супрастин и стакан воды.
Мазь – тонким слоем, слегка касаясь тела.
Плотные шторы на окнах. Тихо. Жарю сырники.
Вот и воскресенье. Чистая кожа.
Просыпаешься первым.
Завариваешь пуэр.
Целуешь меня, сонную, в щёку
И просишь никуда больше не уезжать.

* * *
Осенью, после Покрова, вспоминают ушедших предков.
В памяти не сохранились их имена,
даты рождения и смерти.
Но они и есть тот род, чьим являюсь продолжением.
Пришёл неродившийся брат. Ему сейчас 33 года.
Первый раз потревожил память и сердце.
Огрызок яблока на ладони.
Протягивает мне: откуси и ты!
Прости нас. Родителей. Меня.
Мама провела три дня в больнице.
И никогда не вспоминала причин и последствий.
Как будто ничего и не было.
Я – одиночка по жизни. Зачем мне младший брат?
И сегодня не знаю ответ на вопрос.
Прости.
Я не могу назвать тебя по имени. Его нет.
Я не могу поставить свечку в храме.
Прошу Богородицу принять тебя под защиту.
И дать новую жизнь.

* * *
– Прости, не хватает денег, –
Харон отказался везти.
Утро, июль. Вот бездельник!
Время, помню, с трёх до шести.

Ягоды, сахар отмерен.
Банки готовы принять
Буйную лаву варенья…
Что это?
Вашу же мать!..

Мы торговались с Хароном:
Оболы, рубли… Лишь вези!
По карте ли, переводом,
На лодке своей, на такси…

Треснула сытая банка.
Осколок царапнул висок.
Пульс шелестел, как шарманка.
На платье – малиновый сок.

* * *
Помнишь, мы танцевали
в портовых кабачках?
Запах жареной рыбы и мужского пота.
По воскресеньям ты приносил алую розу.
Мои черные волосы и твои золотые.
Жадные мужские глаза и танго.
Это было до той большой войны.
Ты нанялся матросом – защищать свою родину.
Маленький остров, где вода становится льдом.
Ты говорил про долг и зов Рода.
Я больше никогда не видела тебя…
Нашей внучке уже десять лет.
У неё зелёные глаза.
Вчера после школы
она показала мне на карте твой остров –
Там, где вода становится льдом.
И попросила научить танцевать танго.

* * *
Песенку пела женщина кошке:
«Спи, ясноглазая рыба моя!
Мы, две смешные сороконожки,
В дальние скоро поедем края!

Ёлка-царевна. Сливки на блюдце.
И из печёнки душистый паштет.
Важные гости в круг соберутся.
Каждый в нарядное платье одет».

Песенку пела женщина кошке:
«Спи, мохноногая рыба моя!
С луком и сыром будут лепёшки,
Стрелы дорог, облаков кисея…»

Песенку пела женщина кошке,
Поезд бежал по ночной синеве.
В сумке потёртой банки горошка
Споры вели про салат оливье.

НОЯБРЬ

Сегодня дождь, переходящий в снег.
Я – в курточке весеннего пошива.
Ноябрь, грозный мрачный печенег,
Дороги льдом посыпал торопливо.

Листва затихла в мусорных мешках.
А – дни короче, ночи – холоднее.
Мечты о солнце превратились в прах.
И алый парус скуксился на рее.

Ковид ведёт на абордаж аптек,
И у природы нет плохой погоды.
От одиночества замёрзли русла рек.
Но льётся свет из чаши небосвода.

* * *
Только кошки бывают трехцветны.
Только люди бывают двуличны.
Не знают кошки звона монеты.
Не знают люди кошачьей молитвы.
Кошки приходят на свет и запах.
Люди приходят на водку с чаем.
Кошки – на мягких пушистых лапах.
Люди – с любовью или отчаяньем.
Жизнь у кошек в разы короче.
Жизнь человека – цель, а не средство.
Берегите, люди, котов и кошек,
И да пребудет в раю вам место!

ЛЕПЕСТКИ МАМИНЫХ РОЗ

Обронила в нектар лепестками роз
Мама случайно капельки слёз.
Угостить смущалась внеземной красотой,
Самой любимой и столь же родной.

Мои губы греет её теплота,
Услышал взаимно: люблю тебя!
Доброта изливалась в чистых слезах,
Бескорыстно взирая явью в глазах.

Наслаждаюсь нектаром и каждым глотком –
Мама срезала розы своим же крылом.
Восхищаюсь палитрой чувств в пиале,
Счастлив: есть мама, мы – на Земле!»

ПОДАРЮ БУКЕТ РОМАШЕК

Подарю букет ромашек,
Потому что холода.
Разноцветных, из бумажек,
Чтоб улыбкой расцвела.

Ты, как солнышко, согреешь,
И сгорю от счастья.
Разноцветны, не поверишь,
Мне любимые глаза.

Протяну навстречу руки,
Буду нежно обнимать.
Непогоду от разлуки
Стуком сердца разгонять.

Улыбнёшься мне ответом,
До-о-о-о-олго нюхая цветы,
Что подарены букетом
Разноцветной красоты.

КАК СОВЕРШЕННО ТЫ КРАСИВА

Как совершенно ты красива,
До безупречности мила,
Душой своей неповторима,
Рукою Бога мне дана.
Я наслаждаюсь твоим взглядом
И глубиной полутонов,
Что чувствую, когда мы рядом
Или за тысячи шагов.
Улыбкой столь неотразима,
Вниманием всегда полна.
Ты мне венцом лейтмотива
Любви и промысла Творца!

РУССКИЙ ДУХ СВЯТ ПО ПРИРОДЕ!

Русский Дух свят по природе!
А по крыльям бьют в полёте.
К нам с войной не раз ходили,
Бедой-горем всех душили.

Мы от этого не пали,
Со всех ног порой сбивали.
Стиснув зубы, враз взлетаем!
В страхе умирать не таим.

Словно птицы на излёте,
Воплоти любовь в полёте!
Нам без неба – как без рая,
Бьёмся, сердцем согревая.

Воздух в небе всем прекрасен!
Мы не делим мир на расы.
Прекратите, ради Бога,
Убивать во благо рога.

В храмах зажигаем свечи,
Спим ночами, дремлем вечером.
Ценим души всех на свете,
Любим мам, за нами – дети!

Не позволим слугам грязи
Вычеркнуть нас псевдовязью.
Дай, Бог, сил без всяких слуг
Разрубить узлы народных мук!

Аллах душою с нами теплится,
Христова свята сила наяву,
Вибрация Ом добротою плещется –
Об этом Бога я сейчас молю!

Свята любви божественная сила!
Враз душу всем навек вселила.
Возможен мир и чýдные в нём мы,
Во славу душ и без войны!

Обилье рек и талый след воды
Сотрут в слезах ужасные года.
Года потрепанной в бедáх судьбы
Мини-эпохи лжи-поклонения и тьмы.

Возьмёмся за руки – любя!
Разбив бокалы – не сердца!
Поднимемся теплом внутри,
Запустим поцелуи в небо!
ОТ ДУШИ!

ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! ЧЕГО ЖЕ БОЛЬШЕ?

Пишу тебе и разрываю …
Листы пером, его же краем.
Уносит осень, словно косит,
Вчерашний день, едва колося.

Как ты молитвой утопила
На глубину святой любви
Обиду, грусть, а с ними силы
Во славу Бога и души.

Я обезвожен и без кожи,
До поражения души!
Тебя люблю! Чего же больше?
Для слов признания в любви.

САЛЮТА БРЫЗГИ НЕБО ОЗАРЯЮТ

Встанем в рост и со слезами
В День Победы – наяву!
Ради нас там миллионы пали
В том судьбою проклятом бою!

Идут живые по брусчатке,
Срывая маски со зверей,
Повергнутых в смертельной схватке
На счастье наше и детей.

Салюта брызги небо озаряют
В ознаменование тех лет,
Которые трусливые скрывают
От страха жить от их же бед.

Мой дед, не раз поймавший
Фашистов пули на лету,
Давно не жив, но он – не павший.
Дай Бог, еще увидимся в раю!

Немного их, но есть живые,
Благодаря которым я дышу.
Склоняюсь всем с благами нивы!
Ушедших в памяти храню.

РОДИНА ТЫ МОЯ ТИХАЯ
(Памяти Н.М. Рубцова)

Тихая ты моя Родина:
Ивы грустят у реки,
Чудится запах смородины,
Манят в хлеба васильки.

Звон колокольчиков во поле,
В сёлах малиновый звон,
Сбивчивый прóшелест тополя…
Мой тебе низкий поклон,

Родина ты моя милая!
В яблоках старый сарай…
Нас наделил чудной силою
Твой незабудковый рай.

Светлые рощи дубовые –
Край упований и грёз,
В дали твои бирюзовые
С детства душою я врос.

Светлая ты моя Родина,
В сердце твоя красота!
Сколько дорог твоих пройдено –
Целая жизнь прожита!

Здесь нас любили родители,
Здесь мы мужали, резвясь…
Чтили святые обители,
С Господом вечную связь.

Родина ты моя славная,
Столько невзгод позади!
Ты – достояние главное,
Альфа с омегой в груди…

Здесь мои корни заветные,
Здесь и могила отца –
Шрамы твои неприметные,
Ширь без конца до конца…

Диво лесов несравненное,
Речек твоих рукава…
Сердце твоё неизменное
С именем звонким – Москва!

Заворожён чудо-кольцами,
Счастлив, как в детстве, брожу,
Храмы твои с колокольцами –
Каждым из них дорожу.
Здесь мне все улочки дороги –
Их никому не отнять!..

* * *
Если ж забудутся вороги,
Родине станут пенять,
Мерзкой послушные прихоти,
Русь замахнутся распять –
Родина ты моя тихая,
Громкою станешь опять!..

НОВЫЙ 2025 ГОД

В нашу жизнь он вошёл –
Новый день, Новый год;
Пусть пройдёт хорошо,
Полон добрых забот.

Пусть он будет согрет
Повседневным теплом:
Оливье, винегрет
За семейным столом.

Для друзей, как магнит,
Он любовь укрепит,
Пусть здоровье хранит,
Пусть работа кипит.

Четверть века уже,
А казалось, вчера
На крутом вираже
Век сменил номера.

Верю я, будет он
Самым лучшим из всех:
Пусть сегодня бутон,
Он – важнейший из вех.

Этот год – непростой,
Но готов одарить!
Ты в сторонке не стой –
Принимайся творить!

Новый год расцветёт,
Так Господь положил:
Добрый люд обретёт,
Что давно заслужил.

Помоги же ему –
Всех поддержит, любя:
И рассеет Бог тьму
Для тебя, для тебя!

Пусть вернутся назад
Все, кто дорог и мил,
Пусть любви звездопад
И прилив новых сил.

Сто чудес про запас –
Воплотит он мечты!
Но чтоб Бог тебя спас,
Нужен ты, только ты!

Пусть дорогой прямой
Нас ведут сквозь года,
И груз «двести» домой
Не придёт никогда!..

Нашей славной страны
Пусть сияет звезда,
И не будет войны
Никогда! Никогда.

РАСПУШИСТЫЙ НОВЫЙ ГОД

За окошком – диво, сказка!
Ночью ветер перестал,
Расплескалась чудо-краска –
Белоснежным город стал.

Знать, всю ночь мела пороша,
Словно нет других забот,
Ветер снег в саду взъерошил –
Стал пушистым Новый год!

Посмотри-ка, снега груда
На крыльце и у ворот:
Это плюшевое чудо –
Распушистый Новый год!

Ветер сдул с еловой лапки
Снежный пух, что сам принёс,
И теперь ты в снежной шапке,
Словно юный Дед Мороз.

Солнце вышло, осветило
Неземную красоту,
Будто лето возвратило –
Снова старый сад в цвету!

Чтоб счастливее мы были,
Силы неба от щедрот
Снег пушистый раздобыли
В этот дивный Новый год!

Вновь пороша хороводит,
Утонул в снежинках сад!
Пусть всё грустное уходит,
Не найдёт пути назад.

Тихо сыплется пороша,
Дремлет в кресле старый кот...
Он вот-вот придёт непрошен
Распушистый Новый год!

В этой сказочной пороше
Время замедляет ход:
Он особенный, хороший –
Распушистый Новый год!

Слышишь, в дверь твою стучится
И хлопочет у ворот?
Пусть всё лучшее случится
В расчудесный Новый год!

Пусть полна добра и света
И предпраздничных забот
Будет жизнь, теплом согрета
В распушистый Новый год!

По достоинству оценят
Все усилия! И вот –
Он пришёл и всё изменит,
Этот славный Новый год!

АЛЫЙ ПАРУС В БЛЮДЕЧКЕ ВОДЫ
(по рисунку Е.Бабок)

Алый парус – искренность и верность,
С детства сокровенная мечта,
Наших грёз волшебных многомерность,
Наших серых будней красота.

За окном – рутина, непогода,
Ты одна… Не повод горевать!
Ведь мечта – любви и счастья ода –
Нас в тоске способна согревать.

Собрались у горизонта тучи,
Но мерцает вера среди круч:
Он такой прозрачный, но могучий,
Трепетной надежды тонкий луч.

Губы сжав, не плакалась в жилетку,
Раскидала, как могла, дела:
Взобралась опять на табуретку
И воды в салатник налила.

Босонога и в домашней майке…
Волосы пригладит нежный бриз,
И над ней, как грёзы, вьются чайки –
Жизнь готовит сказочный сюрприз.

Найдено-потеряно немало:
Быль и небыль скромного житья…
Добрый парус, золотисто-алый
Появился из небытия.

Вспыхнули на мачтах огонёчки,
Сквозь потёмки освещают путь;
От смущенья заалели щёчки,
От любви стеснило сладко грудь.

Самый воздух волшебством пропитан,
В сердце чувств вздымается фонтан –
На корме, невзгодами испытан,
Ждёт тебя любимый капитан.

Он отвагой-доблестью известен,
И предназначенье высоко.
Он, конечно, добр, умён и честен,
Капитан твой – Грей или Садко.

Алый парус в блюдце ждёт момента,
Вымпелы на мачтах рвутся в бой,
На ветру полощет-рвётся лента –
Знак любви, повязанный тобой.

Жизнь твоя – не детская считалка,
Счастье архитрудно отыскать;
Страшновато и немного жалко
Алый парус в море отпускать.

Алый парус в чаше бесподобен,
А воды нехватка – полбеды:
Только тот, кто полюбить способен,
Видит парус в блюдечке воды.

ПОД ЗВУКИ РОЯЛЯ
(По рисунку Е. Бабок)

Откуда-то сверху упала коробка,
Ты ноты увидел, её подхватив,
Под звуки рояля, негромко и робко
Тебя вдруг увлёк незнакомый мотив.

Привиделся стол, сверху ноты навалом –
По ним можно счастье играть много дней,
Их осень златою парчой укрывала,
И неба лазурь тосковала над ней.

А в центре стола (в летний полдень отрада) –
Кувшин серебра, словно малый Эдем,
И в нём багровеет лоза винограда,
И золотом пышет букет хризантем.

Поблекли полотна – цветам кумачовым
Нет места в печальном разоре садов,
Но в чаше златой на обрýсе парчовом –
Червонное золото поздних плодов.

Лошадка гнедая не ждёт у порога,
Но манит, как встарь, прокатиться разок…
Под цокот копыт выгибалась дорога,
И вдаль уносил тебя старый возок.

Всё громче, мощнее аккорды рояля,
Плотней и безвыходней трепетный круг…
Кленовые листья меж нот догорали,
И гроздья калины осыпались вдруг.

Под звуки рояля душа упорхнула,
Разнежилась в тёплом ещё ноябре…
И маминой шалью, как в детстве, пахнýло,
И, кажется, чистым бельём во дворе.

Пред мысленным взором –
старинная площадь,
Безлюдное утро, покой по дворам,
Лишь ветер серебряный штору полощет,
И дышит надеждой приветливый храм.

А город тонул в желтизне листопада,
По улицам светлым молитва плыла…
Небесный чертог освещала лампада,
И осень гляделась во все купола.

Струилась так зыбко с небес амальгама,
И рвался восторженный шёпот из уст,
Но колокол замер в звоннице у храма,
И золотом тронут сиреневый куст.

И ты потерялся под звуки хорала:
И спутались страны, эпохи, века,
Лишь осень, как в храме свеча, догорала,
И с ней уносилась душа в облака.

Рояль вдруг умолк.
Сонм видений обильных
Застыл на лету, как лучи диадем,
Но помнят уста сок плодов молодильных
И терпкую горечь златых хризантем.

СУПЕРПРОЕКТ
(по картине «Проект» С. Плутенко)

Небесный свод в бесчисленных светилах,
Земли оазис дивный… До конца
Мой бедный разум охватить не в силах
Масштаб и сложность замысла Творца.

Во всем – Господня промысла главенство,
От мизерных бактерий до кита:
Необъяснимо жизни совершенство,
Непостижима мира красота.

Безбрежно изобилие Вселенной,
Гармония в большом и в мелочах,
В ней – утвержденье истины нетленной,
Что отразилась в Светоча очах.

В каких же космос выверен мерилах?
Ведь человек, свой собственный кумир,
Как ни пытался, был постичь не в силах,
Как смог Господь создать столь сложный мир.

Творить свой мир – поистине блаженство,
Но каждый кварк возможно ль рассчитать?
Прекрасных храмов строгость-совершенство
Душа сама стремится почитать.

Свои творенья любит и прощает,
Хоть не всегда в них то, что ожидал…
Но что меня безмерно восхищает –
Свобода воли, что Господь нам дал.

Возможно, эта воля – подоплёка,
Что направляет мысли гордеца,
Ведь мы взялись без страха и упрёка
За переделку замыслов Творца.

И вот стоим меж небом и землёю
На чудом подпираемых лесах,
Охвачены решительным настроем
Всё изменить в бескрайних небесах.

Чтоб утвердить людское верховенство
И в мирозданье привнести свой вклад,
Земли и небосвода совершенство
Стремимся переделать на свой лад.

Подрядчики решимостью согреты,
Что всё – земля и космос – в их руках,
И даже каски не на всех надеты,
И дама – на высоких каблуках.

Пока команда дружно обсуждает,
Как завершить строительный объект,
Господь невозмутимо наблюдает,
Как люди вновь кроят суперпроект.

Господь взирает – теплится надежда,
Что чада разум всё же обретут…
Но 21-й век – не то, что прежде:
Вот-вот падёт последний наш редут?!..

* * *
Здравствуйте. Я – кот.
Я молод, красив, образован.
Мне от рождения лишь год,
Я живу вместе с учёным.

Мои миски – сплошь из фарфора,
Мои игрушки – из шёлка помпоны.
Моя мать сдохла под забором...
От голода вроде... Не помню.

Я рано понял, как я велик,
И чтоб сверкал моего ума бриллиант,
Смахивая хвостом пыль с книг,
Я читал очередной фолиант.

Я изучил латынь и санскрит,
Я открыл познания двери:
И мифы с острова Крит,
И божественный стих Алигьери.

В оригинале поддался мне «Фауст»
И Софокл, и Апулей;
И я нисколечко не сомневаюсь,
Что невежд этих всех я мудрей.

Я напишу свой Талмуд:
«Философских мышлений картина».
Конечно, не все её поймут,
Например, какая-нибудь псина.

Я испачкал чернилами лапы,
Исцарапал кипы бумаг!
Но с названия не сдвинулся ни капли:
Ну, не выражалась мысль никак.

Испортил хозяину все труды,
Но мне же где-то писать надо!
О, сколько я написал белиберды!
Наверное, плохая бумага...

И на меня сошло прозрение:
Я – кот с лапами, вот, и с усами,
И я – непревзойденный гений!
То, что я мыслю, не выразить словами.

Почему я не сразу осознал:
Мои мысли так велики!
Каждая моя мысль – идеал!
Ей не уместиться в рамках строки.

Что ж, я доволен собой безбрежно!
Такого, как я, не было на планете!..
Пойду спрячусь в шкафу с одеждой,
Пока хозяин не увидел бардак в кабинете.

* * *
Дворник курил, сметая серый пепел метлой,
Прутья шуршали, будто ломают хворост.
Дворника смыло спешащей черной толпой.
Дождь накрывал наш стареющий город.

Жались друг к другу в морщинах лица домов,
Стыдясь своей бесцветно серой кожи.
Дома будто выросли сами – поля сорняков.
Нам их жаль, ведь и мы такие же тоже.

Дождь продолжался, но русло людей стало ýже.
Бездомные на улице мокли дома.
Дождь смыл пыль, но сапогами разбрызгали лужи.
Ничего, как-нибудь грязь отряхнется сама.

Фасад опадает, как со старых животных шерсть.
Своей жизнью расплачиваются за время.
Завтра дворник мести пойдет ровно в шесть,
А дома прижмутся друг к другу сильнее.

* * *
Воздухом плевалось окно.
Я сидел, покрываясь пылью,
в комнате; меня продуло
время, бежавшее мимо.

С полки льётся кошка:
книг касаясь хвостом,
стирала имена с обложек,
проструилась в дверной проём.

Книгам лежать на полке.
За окном маршируют машины;
уносит гладь моей кошки
на хвосте памяти паутину.

* * *
Деревья растут вопреки;
Не удастся ввысь, так прорастут в бок.
Если от них оставляют пеньки,
Они пробуют ещё разок.

И если был сломан судьбой
Ствол, превращённый в стебель,
Корнями растёт под землей;
Будет время, потянется в небо.

Землю загнали в бетон,
Реку замуровали в трубу;
Мы всё равно прорастём
Сквозь серую скорлупу.

Вы упрекнёте нас, что мы медлим?
Вы чувствуете себя королями?
Но когда вас сотрёт время,
Мы будем небо гладить ветвями.

* * *
Вы пишете тома про лес,
Сидя в комнате на кровати,
На которую кот спать полез;
Вы мешаете ему, кстати.
Ему не до ваших стихов,
Прослушав, их он не похвалит.
Он сыт и уже спать готов,
Свой сон он выше вас ставит.
Он знает: уже поздний час,
А вы занялись вдруг стихами;
Зевнув, он посмотрит на вас
Своими большими глазами.
И только закончив писать,
С котом вы найдете ответ:
Для вас не так важно спать,
Для кота не важен поэт.

СТИХИ В ЯНТАРЕ

Слёзы мои солёные,
Превратившиеся в янтарь,
Какая счастливая девушка
Нашла вас! И вдруг – печаль...

Вспыхнут глаза удивлённые.
Поднимет она не спеша
Тусклый, безликий камушек...
Боже, да в нём – душа!..

Вдруг закружится музыка,
Ветер вздохнёт листвой.
Что это?.. Сердце чувствует
Скрытое волшебство.

Ожил янтарь и светится
В пальцах тонкой руки.
Вот мы с тобой и встретились,
Та, что так любит стихи!

ЭЛЕГИЯ

Я хотел на солёных щеках
Оставлять свои письма
И бродить с тобой на руках
По расплавленным листьям,
А увидев пожар в облаках,
Улыбаться молчаньем,
Прощаньем наполнив глаза...

Я хотел удивляться с утра,
Что ты рядом со мною,
Согревать тебя жаром костра
И ласкать тебя морем,
А, очнувшись, как ты далека,
Разрываться от боли,
Душою излившись в стихах...

Я хотел бы коснуться тебя
Нежным солнечным утром...
Ты откроешь глаза... «Это я!»
– «Но откуда?.. Откуда?!..»
Словно миг, пролетели года...
Улыбнёшься: «О, чудо!
Я так тебя долго ждала!..»

ЦВЕТОК

Красота так коротка…
Неизбежно расставанье.
Словно миг, судьба цветка
От расцвета к увяданью.

Я держу тебя в руках.
Передай, друг, сообщенье,
Что не выразить в словах –
Жар любви моей осенней.

Если хочешь, я отдам
Жизнь, чтобы твоя продлилась,
Лишь бы видеть, как она
В ярком счастье закружилась.

От твоей ли красоты
Её сердце встрепенётся?
И, прижав тебя к груди,
Она вспыхнет, словно солнце.

И тогда любви большой
Вал мерцающего моря
Унесёт нас за собой
И накроет с головою...

А тебя, цветок, она
В вазу на столе поставит.
Но пройдёт один-два дня,
Красоты твоей не станет…

ЖУК-СКАРАБЕЙ

Старик-скарабей умирал.
– Хочу попрощаться, сынок!
Я должен тебе рассказать
Про тайну – навоза клубок.

Цени её, свято храни,
Хотя, знаю, сложно принять:
Клубок, он – живой, мы должны
Его защищать и вращать!

Он – бог скарабеев, наш мир,
И вся наша жизнь – для него!
В нём – космос, Вселенная, мы –
Лишь верные слуги его!

Поверь, ничего нет ценней,
Но жизнь проживёшь и поймёшь!
Служение – путь скарабеев
И предназначенье твоё!

Когда я был молод, как ты,
Я путь свой в навозе искал,
Лепил его до тошноты,
Пытаясь достичь идеал.

В экстазе творил и копал,
Не видя ни ночи, ни дня,
И – чудо: создал этот шар,
Во много раз больше себя.

«В пустыню кати меня!» – вдруг
Божественный голос сказал.
И я, поборов свой испуг,
Толкать его медленно стал...

В безжизненную сторону
Сквозь зной, раскалённый песок...
Зачем, для чего, почему –
Не знал я, но ведал клубок.

Опасен и труден был путь –
Тернистый, вне лёгких дорог.
Не мог я уйти, отдохнуть,
Как будто бы вёл меня бог.

Животные, птицы, жуки –
Кто только на нас не напал!
Но смерти земной вопреки,
Я путь наш вперёд продолжал.

Когда я терял ориентир,
То шар говорил мне: «Держись!
Иллюзия – весь этот мир!
Доверься, во мне твоя жизнь!

Сомнения мучат тебя!
Сбивают с пути миражи!
Ты – дух и, над телом паря,
Победу свою одержи!»

И силы закончились... Но
В беспамятстве я осознал,
Что слились мы с шаром в одно –
В живую Вселенную-шар!..

В далёкой пустыне в песке
Я сам его похоронил,
Затем, чтобы там, в тайнике,
Он вновь скарабея родил.

Теперь ты всё знаешь, иди!
Кати же свой шар, ну а я...
Он ждёт меня там, впереди,
В бескрайних небесных полях!..

ОСЕННИЙ ДЕНЬ

День осенний. В ярком солнце
Светится листва берёзки.
Высохли дождинки-слёзки,
Но как грустно сердце бьётся...

Словно лето, улыбаясь,
Захотело попрощаться,
И, увидев столько света,
Я схожу с ума от счастья.

Красота, достигнув пика,
Растворится в мире бренном.
Расставанье – в этой песне,
Скоро станет тихо-тихо...

День осенний. Вдохновлённый,
Я гуляю по аллее,
Ни о чём не сожалея,
И пьянею от свободы!..

ДЕВОЧКА

Свет лучистых глаз добра,
Твоё детское лицо...
Нос, испачканный пыльцой
Одуванчика-утра...

Локон – длинная спираль,
Удивившийся: «Как жить?»
И бесформенная нить
Первых чувств стремится вдаль...

Лето, дача, все в родстве:
Лягушонок, грозный жук
И котёнок, верный друг,
Потерявшийся в листве...

О, какой чудесный сон:
Небо, солнце, облака
И улыбка старика...
Отчего вдруг плачет он?..

НОЧЬ, МОРЕ...

Белый, белый парус
Уплывает в небо.
Там, за дымкой облаков,
Превратится в небыль...
В ярко-красном солнце
Растворит художник краски.
В ласке света
Затрепещет мир...
Там, где ветер,
Ветер-ворон день ворует,
Дует, в ракушках тоскует,
Прячется в траве,
Ты не бойся,
Соткан он из поцелуев,
Просто ночью
Заберёт тебя к себе!..
Звёзды-крошки!..
Подставляй свои ладошки...
Можно, я ещё немножко
Посижу с тобой?..
Море, море!..
Твоя лунная дорожка
Всех бездомных
Приведёт домой!..
Тихим утром
Пусть душа твоя вернётся
И пичугою забьётся
В счастье неземном.
В море солнца
Ты на берегу проснёшься,
Улыбнёшься;
На душе легко!
Белый, белый парус
Уплывает в небо.
Там, за дымкой облаков
Превратится в небыль...
Белый, белый парус
Уплывает в небо.
Там, за дымкой облаков
Превратится...

ВЕСНА

Иди сквозь цветущий сад
Навстречу любви и лету!
Пусть радость наполнит взгляд,
В восторге забьётся сердце,
И памяти дрогнет лёд
В потоках тепла и света.
О, счастье! Весь мир цветёт,
Как яблоня, белым цветом!..

Послушай, душа поёт!..
Необъяснимая радость
Переполняет, зовёт
И тянет лететь куда-то...
Забудь о годах, живи!
Цвети, как яблони ветка!
Делись добротой, твори
И Землю люби, как предки!

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Край ты мой крапивный,
Край мой лопуховый,
Где закат рябинный
Да восход ольховый.

Где луга росисты
И леса дубравны,
Светит в небе чистом
Купол православный.

Отзвук колокольный
Позовёт молиться.
На дорожку выпей
Ледяной водицы.

Дали синеоки,
Васильковы травы...
Приведут дороги
В храм наш златоглавый.

Нет конца потоку,
В радости и грусти
Помолиться Богу
Соберутся люди.

Ты прости грехи нам,
Дай нам Путь-спасение!
И Отец осыпет
Их благословеньем.

И накроет божья
Благодать Россию.
Край ты мой страдальный,
Край ты мой счастливый...

НАУЧИСЬ ЧИТАТЬ СТИХИ!

Научись читать стихи,
Это – целое искусство!
Средь словесной шелухи
Есть ядро, в нём – вкус… Почувствуй!

Они могут унести
На конях безумных мыслей
И в ладонях принести
Ароматы снов и листьев...

Научись читать стихи,
Всё, что важно, – между строчек!
Недосказанности мир
Затерялся в многоточьях...

Их влияние прекрасно –
Чудная, иная жизнь,
Где величие и страстность
С одиночеством сплелись.

Научись читать стихи!
В сердце – ключ, а там, за дверью,
Драгоценнейшие чувства
И высокие идеи!

Научись молчать и слушать
Дивный голос из тиши.
В них – бесценное лекарство
От мертвения души!

ВОРОБУШЕК

– Кто там стучится?..
– Друг твой воробушек!
Горсточку семечек
Брошу в окошечко...

Что ты за чудо,
Серый воробушек?
Весь твой наряд – лишь
Несколько пёрышек.

Как твои лапки,
Не замерзают?
В холоде зимнем
Как выживаешь?

Несколько зёрен –
Вот и вся пища.
Весь божий день
Эти крохи ты ищешь.

И не устал ведь,
Не просишься в клетку.
Даже в морозы
Так весел на ветке.

Бодр, чирикаешь,
Не унимаешься,
Скачешь, как мячик,
Словно играешься.

Ну почему ты
Всё время весёлый?
Не оттого ли,
Что счастлив на воле?

На, неси семечки
Миленькой в гнёздышко,
Чтоб накормила она
Всех воробьёнышей!..

СЛОВО-ЗАГАДКА

Подумай, что это такое:
Без тела, без веса, без крови,
Ценнее, чем целое царство,
Сильнее любого лекарства?
Оно может сделать счастливым,
А может – несчастным, ранимым;
Быть ласковым, нежным иль жёстким,
Мощнее, чем целое войско.
Способно убить и разрушить
И сделать светлей наши души.
В соединении звуков
Сокрыта великая сила,
Знаний глубокая тайна,
Весь этот мир…
Жизнь и смерть…

ЛЯГУШКИ, ПРОСЯЩИЕ ГОСУДАРЯ
Басня Эзопа

В болоте раздавались звуки –
Лягушки маялись от скуки.
Тепло, мошка вокруг летает...
Всё думали: чего им не хватает?
Быть может, полететь нам на моря?
И кто-то квакнул вдруг: государя!
Что началось тут… танцы, ликование.
Лягушки вмиг устроили собрание
И обратились напрямую к богу:
«Пошли ты нам государя в подмогу,
Чтобы возглавил наш народ,
Повёл куда-нибудь вперёд,
Навёл порядок на болоте!»
И много-много в этом роде…
Потом умолкли и не дышат.
Вот интересно, Он услышал?
Но, видно, квакали не зря,
И дал им бог государя!
Через небесное окно
В болото плюхнулось бревно.
И шум такой был от падения,
Что все лягушки, словно тени,
Попрятались на дно: лежат,
Боятся пискнуть и дрожат.
Проходит час, другой. В болоте
Тишь-благодать, спокойно вроде.
Сияет бледная луна,
Бревно бездвижно, тишина...
Лягушки ждут всё с нетерпеньем,
Когда ж начнётся управленье.
Но только глупое бревно
Лежит, как будто всё равно
Ему до дел до лягушачьих.
Не делая, короче, ничего.
И стали они прыгать на него.
Потом уселись и давай себе судачить:
«Никчемного государя такого
Не нужно нам, дай, бог, другого!»
На этот раз бог сильно рассердился.
Сгустились тучи, дрогнула земля...
В болото злая цапля опустилась
И нескольких горластых крикунов
Мгновенно съела, слов не говоря.
Вот так пришла великая беда.
Попрятались лягушки кто куда.
С тех пор живут, не открывая рот,
А тот, кто квакнет, долго не живёт.
О, глупые, несчастные создания!
Дала вам жизнь урок сей в назидание.
Вы то, что есть, нисколько не ценили
И получили то, что заслужили!
Так до сих пор на том болоте
Лягушки плачут о свободе.

ПАСТУХ И ДИКИЕ КОЗЫ
Басня Эзопа

Средь вечных гор великих, молчаливых
Пастух следил за козами лениво
И вдруг увидел, что удача бродит рядом,
Ведь козы дикие прибились к его стаду!..
Боясь спугнуть их, медленно, умело
Он вечером загнал всех коз в пещеру.
И ночью думал: как же убедить
Остаться диких, как их приручить?
Лишь первый луч принёс от солнца весть,
Собрались козы на луга поесть;
Вдруг дождь полился, засверкали грозы,
Боятся выйти, испугались козы.
Так день прошёл, и снова меркнет свет.
А кушать хочется, что силы уже нет…
Расчётливый пастух, как подхалим,
Стал хлеб давать, но не своим – чужим.
И думает, что этим он обяжет
И завоюет сердце, и привяжет
Всех новеньких. Он обещал им, гладя:
«Вы только оставайтесь в моём стаде!
Я окружу вас лаской и заботой,
Комфортом, изобилием, свободой!
Вы будете всегда чисты и сыты
И от любой опасности укрыты!..»
Но только прекратилась непогода,
Все козы дикие рванули на свободу.
Пастух кричит им: «Вы куда?» В отчаянии:
«Неблагодарные и глупые создания!
Я отдал вам почти весь хлеб. А зря!»
И отвечали козы, уходя:
«Не верим мы словам твоим красивым,
А верим мы глазам своим пытливым!
И если станем козами твоими,
Ты снова будешь бегать за другими
И обещать им беззаботное житьё.
Но только это хитрость и враньё!
Своих же коз ты держишь в чёрном теле.
Они давно б сбежали, если б смели.
А здесь, в горах, полно воды и трав!»
Пастух задумался: «Пожалуй, я неправ!»
И стал заботиться о козах о своих,
И лучшим пастухом он стал для них!

ЛОРЕЛЕЯ
Г.Гейне (перевод)

Что происходит со мною?
Грустью душа сломлена...
Всё не даёт мне покоя
Старая сказка одна.
Воздух прохладен, темнеет.
Рейн засыпает во мгле,
И лишь гора пламенеет
В солнце вечернем. На ней –
Ангел, красавица-дева:
Взору открыта, юна,
Златом осыпано тело,
Волосы гладит она.
Чешет их гребнем чудесным,
Взор привлекает, манит.
Льётся волшебная песня.
В ней – обещанье любви.
Юный рыбак слышит голос,
Грезит, забыв обо всём.
Взглядом он к деве прикован.
Лодку на рифы несёт...
Всплеск... Только волны чернеют.
Вот уж и нет никого...
Ах, ну зачем, Лорелея,
Ты погубила его?..

Die Lore-Ley – шепчущая скала высотой 132 метра на правом берегу Рейна в самом узком месте русла реки. Речной порог здесь издаёт завораживающий, шепчущий звук. Сильное течение и скалистый берег таят опасность, в этом месте не раз гибли люди. На основе народных преданий в 1824 году Генрих Гейне написал стихотворение, посвящённое шепчущей скале. На вершине скалы находится нимфа невероятной красоты, которая завораживает юного рыбака и губит его в стремительном водовороте. А, может быть, это история о том, как вообще женская красота губит мужчин?..

КТО МЫ?... РУМИ.
Из Маснави III.
Стихотворная обработка перевода

Кто мы? – Полусозревшие плоды
На древе жизни: не сочны, не сладки
И никому на свете не нужны,
Вцепившиеся в ветку мёртвой хваткой.

В неведении, в бездействии висим
И всё едим... Проходят дни, недели...
А привнести хоть что-то в этот мир
Пока не можем – просто не дозрели.

И лишь услышав увяданья весть,
Мы разжимаем хват, паденью рады,
Даря свой мёд тому, кто хочет есть,
Пленяя красотой и ароматом.

Когда внутри – божественный нектар,
Возрадуйся, отдай другим свой дар!
Привязанность – духовная незрелость.
Сосёт до крови из груди младенец...

ПРОБУЖДЕНИЕ ЧЕРВЯКА. РУМИ.
Из Маснави IV.
Стихотворная обработка перевода

Мой юный друг, я вновь тебя молю:
Ненадолго останови свой бег
И выслушай историю мою,
Как может измениться человек!

Жил-был червяк. В бескрайнем мироздании
Он занимался только листьев поеданием.
Так продолжалось день за днём…
Червяк всё ел, и были безразличны

Ему смысл жизни, мудрость и величие.
Но вот однажды грянул гром,
Внезапно пробудился он...
Ты называешь это чудом, благодатью?

Да чем угодно, хоть бы и проклятьем!
Вдруг понял он, что что-то в нём не так,
Теперь он – нечто больше, чем червяк!
А кто же? Спелый виноград
И травы, и цветущий сад,

Плоды и корни, радость, жизнь, цветение,
Божественного света проявление,
Весь мир, наполненный любовью и сознанием.
Он больше не нуждался в поедании!..

СБОРНИК «ГОРОДА»

МОСКВА

Москва. Богатая и важная,
В лихом бою она отважная.

Французу отдана когда-то,
Для немца ж наступление чревато.

Её имперский дух в провинцию задвинул,
А коммунизм столицею на флаги вскинул.

Но стала ли счастливее Москва?
Ведь внутренним врагам же отдана.

Царёк любой приходит и творит
С Москвой, что ему жадность говорит.

Ломает быт, дороги раздвигает,
А теснота людей одолевает.

А вырубка лесов, что из веков
Москву столь нежно обнимали?

История домов? О нет, царьки
О ней ни строчки не слыхали.

Сейчас столица задыхается от знати,
Назначившей себя на ниве благодати,

Что выписала же себе сама.
А остальных – пинком и со двора.

Но ничего. Поднимется народ.
Ведь дух свободы из земли здесь прорастёт.

Лопату, вилы, лом в разящий меч он сплавит.
И от пришельцев город свой избавит.

ДОЛГОПРУДНЫЙ

Наш Долгопрудный – город дирижаблей.
Он создавал могучих исполинов,
Воспитывал он в небесах героев
И укрывал в ангар советских «Цеппелинов».

На поле самолёты приземлялись.
И городок был малый и научный.
И горожане знали все друг друга,
Здоровались на улицах цветущих.

Союз вдохнул в наш славный город силу.
С развалом же союза много растерялось...
Но дирижабли на флагштоках реют,
Чтобы мечта полёта в небо устремлялась.

МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ.
ШЕРЕМЕТЬЕВСКИЙ ЗИМОЙ

Наш белый нежный край родной,
Заснежены поля и лес.
Природа манит тишиной,
Транзитом мчит лихой экспресс.

Здесь воздух свеж, а лёгкий холод
Кусает щёки поутру.
И главным украшеньем неба
Я самолёты назову.

ТВЕРЬ. ОЗЕРО СЕЛИГЕР

Тихая рябь на воде
Скрывает множество сфер
Волшебных тайн глубины
Озера Селигер.

Может, скрывает она
Песни русалок-гетер
В водорослях на дне
Озера Селигер.

Может, речной король,
Как доблестный тамплиер,
Ночью проводит обзор
Озера Селигер.

У стаек маленьких рыб
Игра с камышом в солитер.
Они украшают собой
Озеро Селигер.

Выйду на берег в закат,
С вином захвачу фужер.
В сердце моём навсегда
Озеро Селигер.

ФЕОДОСИЯ ЛЕТОМ

То город моря и полёта ввысь,
Воздух и вода здесь обнялись.
В каждом уголке его простора
Кажется, что слышен шум прибоя.

Жаркий день ведёт прохладный вечер,
Приезжий отдыхающий беспечен.
Жителям прекрасной, «Богом данной»
Отдыхать приходится спонтанно.

Лавки сувениров и картин,
Игрушек и одежды, сумок, вин,
Кафе, напитки, музыки каскад
На набережной каждый день подряд.

Для полноты души здесь есть музеи,
Выставки, дольмены, галереи.
Встретят вас на каждом перекрестке
Мухина, Волошин, Айвазовский.

В день отъезда я стою у моря,
Как прежде, напевает шум прибоя.
И хочется мне увезти с собой
Тот мягкий обнимающий прибой.

СБОРНИК «МИФЫ»

ВРЕМЯ КРОНОСА

Падает сердце, падает
Во Тьму уходящего мира.
Всё, что там было красиво,
Пеплом теперь заметает.

Зевс, как живой свидетель
Гибели Атлантиды
Услышь, как поёт Фетида
О смерти любимого сына.

Люди молоды слишком,
Чтоб помнить битву титанов.
Но им предстоит начало
Рождения Света увидеть.

Воспрянут старшие силы,
И вспомнятся древние знанья.
И Кронос вернутся с Ураном
Из тёмной холодной могилы.

ПРИМИРЕНИЕ С НАРЦИССОМ
– Ты меня любишь?
– Нет.

Сегодня суп на обед.
Хочу комбучу с икрой.
И знаешь... ты дверь закрой.

– Ты меня любишь?
– Нет.

Вчера был завал из котлет.
А ты казалась другой.
И знаешь... ты дверь закрой.

– Ты меня любишь?
– Нет.

Завтра иду в буфет.
Там будет мясной гастроном.
Потом – кино перед сном.

– Ты меня любишь?
– Нет.

Тебе дала я буфет.
Тебе дала гастроном.
Комбучу дала перед сном.

Ты был безумен, прости.
Тебя прошу я уйти.
Меня ожидает другой.
И знаешь... ты дверь закрой.

КОГДА ПРИХОДИТ ОДИН

Я думала, мне утром снится дождь.
Но капли капают, мой сон смахнув едва ли.
Я думала, что больше не придёшь.
А ты пришёл и тронул лоб губами.

В твоих губах – рассветная роса,
Прохлада утра, нежь туманной дымки...
Я думала, что больше не придёшь.
А ты пришёл и снял плащ невидимки.

Тебя не отпущу я больше, нет.
Ты – мой, а я твоя по праву.
Я думала, что больше не придёшь.
А ты пришёл, принёс любви мне лаву.

Я завернусь в неё, как в тёплый плед,
И буду мифы слушать под луною.
Я думала, что больше не придёшь.
А ты пришёл. И я полна тобою.

СБОРНИК КОЛО-ГОДА

«ТЁМНЫЙ ЛОСЬ. РУСЬ»
1 ФЕВРАЛЯ. ИМБОЛК

Год калачиком свернулся,
Ветер прилетел,
Снег с морозом отступили,
Даже гром гремел.

Сложный, долгий и мятежный
Прошлый год ушёл.
Ветер свежий напевает –
Новый путь нашёл.

Будет лёгкий? Будет нежный?
Нет! Конечно, нет!
Но зато он будет славным!
Много эстафет

Нам опять судьба готовит!
Знаю наперёд:
С проявлением силы воли
Приз богатый ждёт!

22 МАРТА. ОСТАРА

Доброе утро, Земля!
Уже проснулась Вода.
Солнце греет её,
Дарит свет и тепло.

Что ты хочешь, скажи?
Твоя бесконечная жизнь
Дарит и нам судьбу:
Душу, любовь и борьбу.

Мы тебе снимся порой.
Вот в подвиг идёт герой,
Здесь дети играют в цветах,
А там развевают прах.

Мы дети твои, Земля!
И мы – частичка тебя.
Мы будем с тобой навсегда,
И нас запомнит Вода.

1 МАЯ. БЕЛЬТАЙН

Прекрасный праздник к нам опять идёт.
Бельтайн, Бельтайн! Поёт сейчас природа!
Невеста выбрала, кто суженым пойдёт
И будет Королём ей года.

Ему доступны сильные дела,
Ему представятся и сложные решенья.
Невеста полномочия дала!
Не стоит же и нам терять мгновенья.

Энергией пространство заполняй
От информации, что в Имболк прилетела.
И сможешь получить ты результат,
Который нам в ручьях Остара пела.

22 ИЮНЯ. КУПАЛО

Проявляется Огонь Купало,
Вслед за ним идёт его сестра.
Новый бог пришёл на пике года,
Его Гея к людям послала.

Он поёт на разные напевы,
Обладает мудростью Земли,
Помогает пережить невзгоды,
Людям открывает жар души.

Его поступь – лёгкая походка,
Его смех, звенит что, как ручей,
Его образ за туманом робкий
Утром разглядишь ты средь полей.

Ночью папоротник к нему путь укажет,
Праздничный костёр – ему же в дар.
И приветствует природа бога
Под буйное веселье летних чар.

1 АВГУСТА. ЛУГНАСАД

Бог уходит с Земли...
Ему испытанья
Суждено проходить
До битвы Огней.

Он уходит из мира.
Оставляет людей,
Где милы человекам
Воспоминанья.

Информации нет...
Она уж далече.
Новых песен сердец
До Имболка ждать.

Но Огонь есть внутри,
И он нам поможет
Путь среди испытаний
Во Тьме отыскать.

22 СЕНТЯБРЯ. МАБОН

Пусть уходит из мира Вода,
Я всё равно её дождусь.
Осень приводит с собой всегда
Тихую, нежную грусть.

С ней затанцуют Луна и рассвет,
Чтоб стало душе тепло.
Мой Ангел вернулся ко мне в Мабон,
И горе с Водой ушло.

А впереди – битва Огней,
Но рядом со мною Он.
Мабон мне вернул из мира теней
Того, кто в меня влюблён.

1 НОЯБРЯ. САМАЙН

Ночи стали длиннее,
Стали короче дни.
Память проснуться желает,
Ты через время взгляни.

Что там во Тьме сияет
За тысячу лет назад?
Волхв у костра ожидает
Детей, что идут наугад.

Понуро идут и тихо,
Система сломала их.
Мечтающих выйти из лиха,
К истоку приводят нагих.

Исток, что даёт свободу,
Исток, что дарует жизнь.
Он снимет рабства невзгоду,
Душа развернётся вширь.

А что волхв взамен испросит
За те блага, что он дал?
«Богов славянских ты вспомнил?
А вспомнил, как их предал?»

К богам славян воротится,
Возможно. Но должно знать.
Рабам рядом с ними – не место.
Свободным надобно стать.

Избавить тело от лени,
А душу – от ложной красы.
Не дарит чужой бог достатка,
Рабы и ему не нужны.

Захочешь мощь славянина,
Сдержи системы удар.
Стань внутри себя сильным,
Свобода – это не дар.

Лёгкой судьбы ждать не стоит,
Но качество будет расти.
Тысячелетнее иго
Уйдёт со свободной Руси.

В ОЖИДАНИИ ЙОЛЬ

Жар и дыханье чертога богов
Сложатся в три недели.
И можно теперь посмотреть на итог:
А что в мире люди успели?

Можно увидеть последний закат,
Что больше не смеет тревожить.
И бросить на Йоль в раздумье взгляд:
Как будет он год итожить?..

Люди и боги могут успеть
Собрать долги перед штилем.
Скоро из мира уйдёт и Огонь,
Мигнув ослепительным шпилем.

Снег и мороз входят в права,
Землю сковав тишиной.
А Норны мотают пряжи клубок.
И ниток хватит с лихвой.

Скоро начнут плести свой узор
Прекраснейшие богини.
Но люди ещё могут им принести
Дары для Заснувшей Княгини.

22 ДЕКАБРЯ. ЙОЛЬ

Искры Огней уходят,
В другие миры уводят
Планы минувших дней.

Что в году сделал, гордись,
Что не успел, оглянись.
В будущий круг сумей.

Прожитый год на исходе,
Новый – уже в хороводе.
Веди же его веселей!

НА ПРОСТОРАХ ЛА-МАНША

Там, на просторах Ла-Манша,
Крепко душу сжимая,
Одна, у обрыва чувства взметая,
Я часть себя оставляла,

Я чувствовала, я вдыхала
Могучий и дикий дух края
И, мысли свои опьяняя
Отвесами скал, выплавляла

Слова из сердечного сплава,
Что в горне души распаляя
И нужный фрагмент отделяя,
Ветрам, стае странников вольных вручала.

Отрывки волна подбирала,
Пеной морскою скалу омывая:
Обрушиваясь, взмывая,
Их в пучину вод увлекала.

Куда унесут их, не знала.
Я слушала, различая
Мотив: взмах, шелест, сплетая
Звуки, природа мне вслух напевала.

Шуршала, мелькала
Серая лапка, другая.
Громыхало, сгущая
Индиго титанов небесных.
И я вспоминала

Тех, кого растеряла,
Без ропота, подражая
Мудрейшим и сознавая
Ту, кем я стала,

Куда я пришла, куда курс держала:
Смелая и большая,
Поискам чаши Грааля
Я свою жизнь посвящала.

Я мысленно перебирала
Год за годом, шелуху отметая,
Отзывалось внутри: «Я живая!»
Небесами объята, внимала

Сочно-зелёным холмам, устремляла
К далёким свой взор берегам, желая,
Смея, не дрогнув, шагая
К мечтам, что себе начертала,

Что душа наказала
Искать, помышляя
О сущем, с собой в унисон исполняя
Мелодию жизни. Молчала;

Капля, вторая упала,
В потоки перерастая,
И, взгляд к холмам возвращая,
Я часть навсегда оставляла
На просторах сурового края.

* * *
Когда-нибудь. Когда?..
В далёком будущем иль прошлом
На небесах взойдёт звезда.
Она поведает о невозможном.

В тот день погаснет солнце,
И запылают облака.
И мир вокруг очнётся от дремоты. И тогда…
Тогда мы встретимся.
Быть может. Такова мечта?

Мечта. На что она похожа?
На цунами? На прибой? На розы?
На вчера: по запаху –
не слаще высохшей мимозы,
По вкусу – затвердевшая смола.

Обрушатся на землю океаны,
И смоют друг за другом города,
А гордые киты нам пропоют балладу.
На Кикладах. И тогда…
Тогда мы встретимся. Быть может. Как всегда

Бывало. Помнишь? На планете,
Носящей странное название «Судьба».
Назад лет восемь миллиардов или десять.
В галактике Мейола, что за поворотом,
В Большом созвездии Ковша.

И сойдут с орбит планеты.
И проглотит космос чёрная дыра.
И тогда мы встретимся. На прежнем месте.
В полвторого или в два?..

* * *
Вершу ли я свою судьбу?
Подвластны ль мне секунды
поисков и изысканий,
Что мне дано нещадно прожигать
В костре своих мечтаний и желаний?

Ужели жизнь в моих руках
Столь слабых, хрупких и дрожащих,
Что не по силам удержать мгновений
Призрачных, парящих?

Способна ль изменить тропу?
Иной ли путь откроется за поворотом,
Что мне позволили избрать,
Всучив иллюзию свободы?

Вольна ли я творить мечту,
Что зародилась в родниках души мятущейся,
Что жаждет вырваться к просвету?
Вольна ли предпочесть закат рассвету?

Ужели мне решать, когда уйти
Из мира сладостного плена,
Чья круговерть меня страшит
Своим потоком тленно-бренным?

Могу ли я прожить, как мне велит
Мой дух строптивый, непокорный,
Внушающий, что нет границ,
Моим стремленьям быть свободной?

Позволено ль душе мой любить
Открыто, смело, исступлённо
Того, кого посмела различить
В толпе столь схожих незнакомых
Душ, безликой плотью скрытых,
Того, чей сердца стук проник
В души моей обитель?

* * *
То сон был или наяву
Босыми шли.
Задорны и отважны.
Ни страха, ни стыда.
И нам бы по крылу –
Мы б упорхнули.
А Гиады
Открыли б нам врата
Эклиптики, и не было б конца,
И не было б начала.
В любовь мы верили, в мечту.
Мы верили,
И мир был полон правды.
Умрём – воскреснем поутру
И смелыми шагами
Ворвёмся в новый день. То были мы.
Нам были по плечу преграды.
Смех разлетался, разливался по нутру.
О, сколько было в нём отрады!
Мы были молоды,
Мы были влюблены.
Мы жили, не играли
В рабов и королей. Мы не молчали.
Могли звезду достать, могли – Луну,
Но не желали!
Прекрасны, страстны,
Жаждали любви и красоты
Души, мы разгадали
Вселенной мысли.
Мы раскрасили мечты
В цвета морской волны,
небесной синевы,
Цветов и апельсина.
Безмерно счастливы,
Безмерно веселы,
Чудес мы не искали –
Создавали сами.
И не было то сном, то было наяву.
Босыми шли.
Немного дерзки, эпатажны.
Ни сожаления, ни жалости.
И нам бы по крылу –
И мы б Вселенную объяли.

СЧАСТЬЕ ЖИТЬ

Я снова стала искренне мечтать
И вспомнила свои мечты из детства...
Как трепетно сейчас осознавать,
Что для них есть в моей жизни место!

Смысл жизни я искала много лет...
Что нам отмерено на жизни ленте?
Мы появляемся на этот белый свет,
Чтоб научиться счастью быть в моменте.

Всю жизнь искала счастье я вовне:
В разных вещах, людях, отношеньях,
Не понимая, что оно живёт внутри, во мне,
Закопанное в страхах и сомненьях,

Что можно стать поистине счастливой,
Лишь когда ты счастлива сама с собой,
Когда в тебе есть и желания, и силы
Мечтать, творить в моменте, в день любой;

Когда ты чувствуешь в себе опору:
Внутри себя, в себе самой,
Когда решиться подниматься в гору
Тебе не нужен человек другой.

Когда своим сомнениям и страхам
Ты твёрдо говоришь в моменте «нет»,
Когда на мысль «опять идет всё прахом»
В твоей душе всегда стоит запрет.

Когда нет места в этой вкусной жизни
Обидам, спорам и претензиям к другим
(За всё, что в твоей жизни происходит,
Несёшь ответственность лишь ты одна, один),

Когда в моменте отследил и пресекаешь
Жалость к себе, нытьё и негатив,
Понимая, что жертву ты включаешь,
Энергию сейчас потоком слив;

Когда ты знаешь: всё в жизни справедливо!
Что-то случилось – проработай и забудь!
Ведь это происходит, потому что ты застыла...
Движенье – жизнь!
Прошла урок и продолжай свой путь...

Мы в этот мир приходим все без исключенья
Эволюционировать, расти, идти вперёд.
А если добровольно развиваться нет стремленья,
Нам мир поможет и легонько подтолкнёт!

И если что-то неприятное случилось,
Ты задаёшь вопрос только себе:
«Зачем это в жизни моей проявилось?
Что оно сейчас подсвечивает мне?»

Так, если жизненный урок усвоен верно,
Ты точно будешь от него расти.
А чтобы быть счастливой непременно,
Взрасти опору у себя внутри!

Тогда прочувствуешь, как жизнь прекрасна,
Все дни в году без исключенья хороши!
Нам важно просто одеваться в счастье,
Чтоб счастье стало состоянием души!

ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ПОИСТИНЕ СЧАСТЛИВЫМ

Что значит быть поистине счастливым?
Это когда внутри мы слышим тишину,
Когда вокруг мы видим всё красивым,
И нет претензий в жизни ни к кому.

И счастье – не когда пришли мы к цели,
А счастье – это к своей цели путь!
Не результат здесь главное на самом деле,
В самом пути вся счастья суть!

Кто счастлив сам, тот излучает счастье.
Несчастный человек
всегда в претензиях к другим:
«Вот раньше жили хорошо,
а нынче – безобразие!»
И каждый кажется каким-то не таким…

Копаться в прошлом и обиды смаковать,
Мечтать о будущем… Какой есть в этом смысл?
Осознанно мы сами можем мир свой создавать
В моменте. В этой фразе – основная мысль!

Нет прошлого – оно уже прошло,
И будущего нет – оно не наступило.
А есть лишь настоящее, только оно!
Мы есть сейчас! И в этом наша сила!

Души услышав зов и сразу выбор сделав,
Когда мы в настоящем, здесь, не где-то там,
И дальше действуя осознанно и смело,
Мы открываем свое сердце чудесам.

Как часто многое зачем-то усложняем,
Купаемся в обидах, неудачах… У каждого – своё…
И в этом всём мы главное не замечаем –
Как мир прекрасен! Мы есть! И в нас есть всё!

Есть всё: мы можем видеть, слышать,
Дышать, ходить, прикосновения ощущать…
Нам посчастливилось на этом белом свете
Не просто жить, а вкусы жизни собирать!

И всё, что нужно, это выбор сделать,
Начать в моменте жить, здесь и сейчас,
Включить осознанность и выбрать смелость
Счастливой быть, ведь счастье уже есть в нас!

Так важно фильтровать, чем мы себя питаем,
Какие впечатления от мира мы берём.
Ведь то, чем мы наполнены, мы то и излучаем,
То, как воспринимаем, мы так и создаём!

Когда же чувствуешь себя поистине счастливой,
То не испытываешь претензии к другим,
И мир не кажется совсем несправедливым,
А просто принимаешь всё, как есть, таким!

Когда внутри царят покой и тишина,
Нет места бурям, извержению вулканов,
Тогда мы можем слышать, как наша душа
Легко ведёт по жизни, и уже не надо планов…

Когда с доверием, с открытым сердцем
Мы следуем на зов своей души,
То складывается все просто в совершенстве!
Доверяй и делай, жизнь свою пиши!

Что значит быть поистине счастливым?
Когда легко, свободно можем мы дышать,
Когда в гармонии живём с собой и миром,
Когда в моменте хочется весь мир обнять…

МОЯ ЛЮБОВЬ

О море, море… Живу одной мечтою,
Что снова долгожданный отпуск настаёт,
И я рассвет встречаю под шум прибоя
На берегу, волной где все заботы смоет,
И чайка в небо мои печали унесёт…
О море, море… Любовь моя навеки…
Мне снится море в каждом моём сне.
Лишь на мгновенье закрываю веки,
И в памяти о море всплывают треки,
И блики лунные я вижу на воде.
О море, море… Увидев лишь однажды,
Забыть его не сможешь никогда!
И я, наверно, повторяюсь дважды:
Жду с нетерпеньем с морем встречи каждой,
Где в полной мере счастлива всегда!

* * *
Мы возвращаемся к себе
Однажды, исподволь, внезапно,
И суток торопливый бег
Порой попятится обратно.

А ты сидишь, как сам не свой:
Сердечный ритм перебивая,
Под кромкой облака домой
Ведёт тропинка полевая...

Как из бутылки некий джинн
Достанет милые картины,
Прозреет и отбросит жизнь
Всю шелуху с первопричины.

Увидишь яблоневый цвет
И осень с красною рябиной,
И старый дом, что делит век
С некошеною луговиной.

Что сделал и не сделал бы,
Не станешь объяснять кому-то,
А вдруг поднимешь на дыбы
Привычный быт в одну минуту.

И распахнётся горизонт
Дорогам, станциям, причалам,
Где у мгновений свой резон
Переиначить всё сначала...

«ТЫ ИДЕШЬ...»
Лене

Под серым верхом – серая вода,
Трава и камни – северная треба;
И рябь мелка… Как будто невода
Над всей рекой натягивает небо.

И понимаю: ты идешь к себе;
Там, где тропинки вырастают в храмы,
И долгий холм поднимет свой хребет,
Их прикрывая вместе с куполами.

А ты идешь… Порой прочтешь стихи
Не публике, а берегу и ветру,
И в тыщу раз внимание стихий
Окажется дороже человеку.

Нащупай камень, «блинчик» в воду кинь,
Поставь свечу пред потемневшим ликом.
Пусть будет так, как хочется.
Аминь.
Тут Русский Север
В малом и великом...

НА РЕКЕ ВОЛОГДЕ*

* Вологда – «река с прозрачной водой» на вепском языке. Это одна из версий происхождения ее названия (прим. авт.)

Как будто томная рука,
Изгибом выгнется река –
Та самая, «с водой прозрачной»,
Не питьевою, однозначно.
Но близ рубцовских побережий
Не мучит жажда слов, понеже
Всплывают в памяти они
В краю, который их хранит.

Двойное «о» и берег – «гда»
Природе удалось создать
И слить в чарующие звуки,
Загадочные для науки.
Пусть не увидим красок броских
И южного шального лоска,
Издалека течёшь, река;
Скажи, ты чем душе близка?

Ты с берегами – как триптих,
И в криках перелётных птиц
Под оперённым небосводом
Ты просто есть: вблизи, поодаль
В твоем течении пологом
Замрет классическая строгость
Передней линии домов
И свет церковных куполов.

Смотритесь в реку, облака,
В ней долгие живут века,
Где оберегом храм кирпичный
И в молчаливом Филе – личность,
И вод серебряные струны
Приносят в этот мир подлунный
В резном наличнике окно
И кружевное полотно.

КИРЖАЧ
Сестре Светлане

Лесные лешие косые
Тянули нити паутин
По малым городкам России –
В большие города пути.

Они казались узелками
И строились, как маяки,
На росстанях, над родниками,
В лесах на берегах реки...

Киржач – приток у Клязьмы левый,
На нём со времени Орды
Рос городок в лесных пределах
Из монастырской слободы.

Зимой и летом из глубинки
До самых до московских врат
Везли обозы по Стромынке
Немало всякого добра.

Киржач хранил пути на Суздаль
И к богомолью на Стромынь,
В лесах – разбойничая удаль
Буянов здешней стороны.

Чего таить? Соблазнов много
Купцов заморских видел он,
Пока Владимирской дорогой
Был не отправлен в тихий сон.

Сменился путь, и в захолустье,
Переживая всех царей,
Жил городок, ответив грусти
Ладонью трудовой своей.

Но жгут Москву... Все прочь сомненья:
На встречу с иноземным злом
Владимирское ополченье
Путём Стромынки древней шло.

Повсюду поднимались люди,
И ты не отставал, Киржач!
Так было и во веки будет
На наших русских рубежах...

На круче – дремлющие травы,
Внизу – история сама:
Минувшей шелкопрядной славы
Краснокирпичные дома.

А встретишь дом с узором чудным,
Любого в том краю спроси:
Откуда резчики-аргуны
Пошли артелью по Руси?

Земля крутые вздыбит склоны,
Чтоб купола достать могли,
И с круч милей и непреклонней
Пейзаж Владимирской земли.

Окинуть даль не хватит взора,
И храмы, словно сторожа,
В столетиях хранят дозором
Работный маленький Киржач.

Аргуны – обобщенное название владимирских плотников и резчиков из села Аргуново Криржачского и Покровского уездов, которые в XIX веке артелями отправлялись в крупные города на заработки и получили большую известность, особенно в Москве и Санкт-Петербурге (прим. авт.)

НАЛИЧНИКИ

Люблю наличники резные,
В них окна смотрятся «с лица»;
Сюжетом удивят иные
И точной линией резца.

Не перечесть узоров разных,
У них – особая краса:
Дом надевает, как на праздник,
Резьбой украшенный фасад.

И где увидишь, словно диво,
Вздохнёшь, о прошлом пожалев:
Эх, как же строили красиво
На нашей матушке-земле!

Порой подобное откроют
И наши дачные места.
Гордись, забор, что за тобою
Стоит такая лепота!

ЗОДЧЕСТВО

Молчаливы северные храмы,
Их поднять, как головы, смогли
Над рекáми, долами, холмами
Зодчие окраинной земли.

Рукотворно деревом и камнем
Сложен Север из веков-страниц
Под одной обложкой с облаками,
С грустным криком перелётных птиц.

По-над миром к ним тянулась песней
Звонница под кромку облаков,
Где на праздник дёрнет поднебесье
Языки литых колоколов.

Ни имён, ни прозвищ не оставив,
Их воздвигли сыновья земли,
Строили совсем не ради славы –
По-иному делать не могли.

Ты скажи по-северному: «Кижи»
Иль по-современному: «Кижи».
Скаты крыш – обложки старых книжек –
Узелком на память завяжи...

ТРАВАМ РУССКОГО СЕВЕРА

Здесь долгих зим суровы нравы,
И лето свёрнуто, как жгут;
Неизбалованные травы
На Русском Севере растут.

Они таят свои секреты,
Врачуя множество хвороб,
Как заповедные обеты
Обочин полевых дорог.

Иди по ним на край державы,
Туда, где сядет солнца диск,
И в миг усталости на травах
Короткий отдых находи.

Они поймут, наполнят силой –
Герани, пижмы, клевера;
Их некогда заговорила
На стойкость древняя пора.

О, травы, травы! Вейтесь в память,
Не бойтесь в душах разбудить
В туманных утрах перед нами
Дорог просёлочную нить...

ЗАБАЙКАЛЬЕ
Ане

1

Синие горы и серые камни;
Осень запуталась в зелени елей,
Золото делит она с облаками,
Перемешав с бездорожным похмельем.
Броды с упавшими в воду стволами
Глаз очаруют разливами красок.
Зимник сто десять – наследие БАМа,
Ныне – для джипа сверхсложная трасса.
Тут лошадиные силы мотора –
Веский, но всё ж недостаточный довод:
Им бы какую-то точку опоры,
Чтобы дорогой натешиться вдоволь.
Нам бы от стонов подвески усталой
Встать в тишине у дороги на камень,
Просто всмотреться в красу Забайкалья
И сохранить в мегапикселях камер...

2

Опустится вечер устало
На светлый небесный альков
И синие дали Байкала
Положит под синь облаков.
Родятся минорные звуки
На кромках Шаманки-скалы,
Их длинные тени, как руки,
Укроют от ветреной мглы.
И что-то от блюзного шарма
Наложит Байкал на волну,
И даже свирепая Сарма
Не станет перечить ему.
В закрученных облачных венах
Погаснет вечернее «ми»,
Покой отзвучит кантиленой,
И ветер опять зашумит...

3

Скупая внутренняя мощь
Седого вала –
Не сразу все цвета поймешь
У волн Байкала.
Покрыты блеском серебра
Его ладони,
А пена – лёгкая игра
Глубин бездонных.
Для быстротечных облаков
Лицо – в морщинах,
Но смотрит с кромок берегов
Сама невинность,
Как будто из небес родник
Прозрачной кромкой
Нарисовал хрустальный миг
Живой и ломкий...
В перевороте волн-страниц
И речь, и шелест,
Их, кажется, оборонил
Славянский Велес.
Далёкой кручи синева –
Как зов священный,
И баргузин шевелит вал
С надбровьем пенным...

РАЗГОВОР С МУЗОЙ

Когда вернётся вдохновенье?
Когда же я смогу писать?
Пегас, твоё какое мненье?
Эй, муза, где ты?.. твою мать!

Ну а пока бочонок с мёдом
И дёготь, и лавровый лист
Не для меня, а тем уродам,
Что с музами на «ты» сошлись.

Везёт же людям, что над темой
Не станут голову ломать,
Роман – за месяц, а поэму
Осилят даже дней за пять!

Кому Пегас всегда осёдлан,
Кто с музой брудершафты пьёт,
Кому завидую я подло,
В сравненьи с кем я – идиот.

А я гонюсь весь день за музой,
Когда другие с ней на «ты»,
Дарю шампанское, арбузы,
Конфеты, овощи, цветы…

– Я вас искал всю жизнь, поверьте,
Как ищет полюс ледокол!
Теперь я ваш до самой смерти!
Включу компьютер и – за стол!

– Уже за стол?! Какой нескромный!
Что за поэт теперь пошёл!
Ведь с вами мы едва знакомы,
И так вдруг сразу же – за стол!

Меня совсем не разгадали,
А уж хотите чёрт-те что!
Ан нет, я вовсе не такая…
За стол так сразу?! Ни за что!

Я вас ещё совсем не знаю,
Как ваше имя, например?
Что пишете? Кто вас читает?
Какой, простите, ваш размер?

– Размер любой: хоть амфибрахий,
Могу и ямбом завернуть,
И этим… как его там, к чёрту…
И дактилем каким-нибудь.

Могу и прозой, так быстрее,
Чтоб рифм дурацких не искать.
А так вообще могу хореем
И этим… Позабыл опять.

– И я должна такое слушать?
С таким должна писать роман?
Довольно! Хватит! Вянут уши!
Да вы же просто графоман!

Двух рифм в строфу связать не может,
А что себе вообразил!
Нет, только гляньте: этот тоже!
Всё, хватит, нету больше сил.

Ему поэзия – игрушки!
На пьедестал уж влезть готов!
Да как зовут вас?! А-Эс-Пушкин?!
Есенин?! Лермонтов?!.. Свердлов!..

И, не пытаясь бить на жалость,
Смотрел я, как в густой туман
Она ушла. А мне осталось
Дурное слово: графоман.

Как тяжела судьба поэта!
И как несчастен сам поэт!
Всё пишешь оды да сонеты,
А толку в этом нет как нет.

Читатель – он читать не хочет,
И муза, вредина, нейдёт.
А критик… (ставлю многоточье)
Короче, в бочку и – в расход.

Чтоб подытожить этот бред,
Вам говорю без страху я:
Зачем старается поэт?
Ведь толку в этом нет как нет!

О ЛАПШЕ

Специальных знаков нам не надо.
Хоть какой костюм нам ни пошей,
Нас узнают с первого же взгляда
По лапше, свисающей с ушей.

Нам лапша зимою уши греет,
Увлажняет щёки нам в жару,
Очень нежно гладит наши шеи
И красиво вьётся на ветру.

Не блистаем лучшим воспитаньем,
Но гордимся щедрою душой.
Если в мире кончится питанье,
Мы накормим всех своей лапшой.

Пусть лапша слегка мешает слуху,
Но зато при случае войны
Нам никто не сможет дать по уху:
Наши ухи так защищены.

Нас послушай: мы тебе расскажем,
Что лапшой гордимся на ушах,
На ночь не снимаем её даже.
Нам, пока мы с ней, неведом страх.

Только нас внимательно послушай
И, возможно, сможешь разобрать
Крик души: «Спасите наши уши!
Мы не можем головы поднять».

О ДИАРЕЕ

Живёшь спокойно в мире и в уюте
И думаешь, что вечно будет так,
Не зная, что с минуты на минуту
Явиться может беспощадный враг.
Сверкает солнце, травка зеленеет,
И мир прекрасен, и тебе везёт.
Но тихо подкрадётся диарея,
И сразу станет всё наоборот.

Тогда узнаешь ты, почём фунт лиха,
И навсегда забудешь солнца свет,
Уйдёшь от мира быстро ты и тихо,
И домом твоим станет туалет.
Растёт зарплата, водка дешевеет,
Весна пришла, любовь стучит в окно,
Но ты попался в лапы диареи,
Тебе всё остальное – всё равно.

Врага страшней во всём не сыщешь мире.
Бороться с ним твоих не хватит сил.
Такого не замочишь ты в сортире.
Смотри, чтоб он тебя не замочил.
Ты строишь планы, от надежд балдея,
И жизнь ты по минутам расписал,
Но где-то рядом бродит диарея,
И будет незавиден твой финал.

О ПРИДУРКАХ

Вы скажите, может, кто тут знает,
Как ответить на коварнейший вопрос:
Кто придурков на свободу выпускает,
Почему их столько много развелось?

Нет прохода, нет проезда, нет пролёта,
Их кругом – как недорезанных собак.
Как ни плюнешь, попадаешь в идиота,
И куда ни глянешь – форменный маньяк.

Нас повсюду окружают идиоты,
Я с нормальным человеком не знаком.
В телевизоре, в семье и на работе,
И на улице – один сплошной дурдом.

И с годами не становится их меньше,
И, без всякого сомненья, это так:
Если гений – непременно сумасшедший,
Если умный – обязательно дурак.

Но зато могу прослыть оригинальным,
На людей могу смотреть я свысока.
Ведь, похоже, в мире я один нормальный.
Хоть другие крутят пальцем у виска…

О ДРАКОНЕ

Жил дракон хвостатый и зелёный.
Был он огнедых и зубоскал.
В обществе драконов
Есть свои законы:
Он принцесс нередко похищал.

Должен был поддерживать дракошка
Свой пищеварительный процесс:
Мы, к примеру, ложкой
Кушаем картошку,
А драконы кушают принцесс.

Жил в то время рыцарь благородный.
Был он просто сказочный герой,
И в седле походном,
В шлеме самом модном
За добро не раз вступал он в бой.

Много дырок он наделал шпагой
В разных наглецах и подлецах.
На злодеев-магов
Доблестью, отвагой
Наводил он неизменный страх.

Вот прознал тот рыцарь про дракона
И про то, что тот принцессу спёр.
Меч свой наточил он,
На коня вскочил он
И помчался в бой во весь опор.

Длился бой не менее, чем сутки
И без перерыва на обед.
При пустом желудке
Это вам не шутки…
Наш дракон совсем сошёл на нет.

Был закон ну очень интересный
Этих самых стародавних дней:
Если в битве честной
Ты спасёшь принцессу,
То жениться должен ты на ней.

Всё случилось, как должно случиться.
Во дворце был грандиозный бал.
Но знакомым лицам
Говорил наш рыцарь:
«Лучше бы дракон меня сожрал…»

Так в боях за славу, за корону
Вот к чему привёл нас всех прогресс:
В мире, безусловно,
Больше нет драконов,
Но зато полным-полно принцесс.

Так что, рыцарь, береги природу!
И себя, конечно, береги!
И, не зная броду,
Ты не суйся в воду!
Знай: тебе драконы – не враги.

Из цикла стихотворений «Васька»

К 80-летию Победы советского народа
в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.

ВАСЬКА

Последний звонок прозвучал для нас в школе.
Экзамены сдали вчера,
И мы дружным классом под звёздами в поле
Гуляли всю ночь до утра...
Июнь, нам – семнадцать, и двери открыты
Во взрослую, новую жизнь.
Печали, тревоги, волненья забыты;
По пáрам домой разошлись...

Мы с Васькой за партою вместе сидели
(Сейчас он меня провожал),
Дрались и ругались, смеялись и пели,
А тут почему-то молчал...
Прекрасен рассвет!.. И коснувшись подушки,
Уже начала я дремать;
Мальчишки, девчонки, друзья и подружки,
Мы встретимся с вами опять?

Вдруг странные звуки наполнили небо,
Наверное, это гроза.
Да что там гремит и грохочет нелепо?
Ну, дайте поспать полчаса!
Но тучек не видно, и солнышко всходит,
А грохот всё ближе ко мне...
Вдруг дрогнули стены... Да что происходит,
Что лопнули стёкла в окне?

То страшная весть прилетела осколком
К великой спокойной стране...
И голос серьёзный по радио громко
Зачем нам твердит о войне?..
Ведь мы же мечтали... Ведь мы же любили...
Со школой простились вчера...
Ведь нам обещали, ведь нам говорили...
Позвольте, какая война?

И враз повзрослели девчонки, мальчишки
И, в паспорт добавив года,
Забыв про вчерашние школьные книжки,
Шли в бой, только крикнув: «Ура!»
Мы спали в землянках и мёрзли в окопах,
А ночью писали друзьям,
Окрашены кровью трава и сугробы
По всем бесконечным фронтам...

Василий вернулся домой в сорок пятом:
В морщинах и шрамах, седой...
Командовал он там ракетным отрядом...
О, Боже, спасибо – живой!..
А я всю войну в медсанбате служила
И смерти смотрела в глаза,
Я в братской могиле отца схоронила
В полях, где гуляли... Тогда...

И мне двадцать два, только целую вечность
Война у меня отняла...
Ту страшную дату запомню навечно:
Рассвет и четыре утра...

МАТЬ СОЛДАТА

Пред боем присев на минутку,
Достав из кармана кисет,
Солдат закурил самокрутку
Из старых дырявых газет.
В два двадцать ночи наступаем,
Нельзя ни мгновенья терять;
Ребята, друзья погибают,
А дома устала ждать мать.

Молясь средь ночи пред иконой,
Она уж два года не спит,
Земные отвесив поклоны...
Да письма от сына хранит...
С десятого класса мальчишкой
Ушёл, не простясь, на войну...
«Ты, Боженька, Васю, сынишку,
Спаси, сохрани, я прошу...»

Морщинистой дряхлой рукою
Себя осеняет крестом...
Два года, как стала седою...
Лишь молится Богу о том,
Чтоб только сыночек вернулся,
Ведь он же совсем молодой...
В окопе солдат улыбнулся:
«Погоним мы фрицев домой!»

Черкнул две строки в письме маме,
В угольник конвертик сложил:
«Солдаты, бойцы, наступаем!
Пусть враг из Отчизны бежит!»
И гнали фашистов полмира,
В Рейхстаге подняли свой флаг,
А мать неустанно молилась...
Разбит, истреблён страшный враг...

В России сады зацветают,
Черёмухой пахнет, весной...
С победой сыночка встречают,
А он, как и мама, седой...
И сколько осталось лежать их
Средь трав и цветов полевых...
И юность, и жизни отдавших
Солдат и простых рядовых...

МОЛИТВА

Деревенька. Русская изба.
На печи разложена солома.
В углу красном – свечи, образá.
Молит мать о сыне ночью Бога:
«Господи, спаси и сохрани
Сына моего в бою от пули,
От ранений, плена береги,
Смерть в полях пускай его минует.

Дай, прошу, здоровья матерям,
Сыновей на войны проводившим,
Силы дай и жёнам, и детям,
Тем, кто плачет об отце погибшем.
Господи, дай мира на Земле
Всем отчизнам, странам и народам...»
Свечи догорели в темноте...
С глаз скатилась и слеза у Бога...

В УТРОБЕ МИРА

В утробе мира нет ничего.
Лишь вечность, что сама себя творит.
И я – песчинка, часть сюжета,
Что в бесконечность безмолвно говорит.

Быть может, я – лишь мысли в голове?
Того, кто спит и видит странный сон.
Я растворяюсь в звёздной синеве
И постигаю вечности закон.

Здесь, в колыбели будущих миров,
Где время – лишь иллюзия ума,
Я постигаю суть простых основ
И тайну, что была всегда нема.

В утробе мира, где миллионы снов,
Где зреют звёзды, как в саду плоды,
Я слышу пульс космической волны
И отголоски вечной пустоты.

ГРУСТЬ

Закрыв глаза (и в голове – лишь ветра шум),
Я вспоминаю дни, что не вернуть.
Печаль, как дым, окутала мне веки,
И сердце ноет, вспоминая путь.

Жизни край, твои просторы так снежны,
Но холод их не равен стуже,
Что в душу проникает неизбежно,
Когда любовь исчезала в темноте.

О, грусть моя, ты – верная подруга,
С тобой делю я каждый вздох и стих.
Ты – муза, что приходит ниоткуда,
И вдохновляешь на печальный миг.

Пусть жизнь течёт, как речка, по равнине,
А я останусь здесь, в тиши души,
Чтоб грусть свою излить
В стихах, что вырвались
Из сердца птицей сизокрылой.

ТЕМНОТА ДУШИ

В темноте души моей
Блуждаю я, как тень,
Средь призрачных туннелей
Ищу свой чёрный день.

Здесь мрак густой и тишина,
Лишь шёпот низких слов,
И темная, как смоль, Лилит
Глядит из облаков.

О, чёрный цвет! Ты – мой приют,
Ты – суть души моей.
В тебе все тайны мира пропадут,
Лишь ты мою реши.

МОЯ РУСЬ

Моя Русь! Бескрайние просторы,
Величавость древних городов,
Куполов сверкающие взоры,
Храмов благовест колоколов.

Здесь поля под золотом пшеницы
И берёзок белых хоровод,
И озёр хрустальные ресницы,
И лесов таинственный полёт.

Здесь душа раскрыта нараспашку,
Здесь в сердцах особенная стать,
Здесь и боль, и радость без прикраски
В песнях можно просто рассказать.

Моя Русь – святая, золотая,
Над тобой сияет Божий свет,
Ты стоишь, как мама молодая,
На просторах многих сотен лет.

ГОРОДСКИЕ ГРЁЗЫ

Бетонные джунгли,
Асфальтовый плен,
А в сердце – зелёные дали.
Мой город, ты залит бетоном,
Но помнишь ли корни сосны вековой?

Суровый характер в твоих этажах,
Морозное утро без кофе в руках.
И пусть суета растворяет в делах,
Я дух твой лесной не теряю в летах.

БАБУШКА ВЕДА

Вдали от людей, на опушке лесной
Увидела домик, почти развалюшку.
Но вдруг занавески, звеня белизной,
Заполнили нос мой вкусом краюшки.

Пошла я по тропке почти незаметной.
Со скрипом ступенек наверх понеслась.
За печкой, казалось, совсем неприметной
Старушка навстречу ко мне поднялась.

«Привет, как я рада вас видеть!
В лесу заплутала, на вас набрела!»
«Привет так привет. Как тебя не обидеть?
Я рада тебе, хоть совсем не ждала.

Давно ли в дороге? Огладала, небось,
Поешь, вон, коврижки. Горячие хошь?..»
Конечно, хотела и ела, как яство,
Нашла так удачно лесное хозяйство.

«А как вас зовут? Одна вы живёте?
Не страшно в лесу? Ой, огоньки на болоте».
«Не бойся. Ложись. А уж поутру
К знакомой дорожке тебя отведу.

Зовут меня Веда. Век жить мне одной.
Мой домик в народе кличут тюрьмой,
Поскольку ушла от людей навсегда.
Их боли я чувствую, мне же страда.

Зато я лесные души лечу.
Я травки, настойки сушу и варю.
И редко, боясь, и всегда на лету
Селяне приносят свою мне беду.

Кто заболеет, всегда помогу.
Кого-то душевная боль заклевала.
Уж коли пришли, отказать не могу.
В лесу и в миру – всегда помогала.

Мой домик уже почти развалился.
Я ж баба. Лишь мох и смола
Как инструменты могли пригодиться.
Ведь сил уж немного, и я здесь одна».

На утро она меня покормила.
Желала здоровья и, вихры пригладя,
Знакомою тропкой меня проводила.
Махала мне долго, грустно вслед глядя.

Прошло это лето. И в золоте листьев
Пришли мы с бригадой ей с домом помочь.
Полянка – всё та же, как домик ни ищем,
Нет и намёка, а скоро уж ночь.

И сколько бы лет ни прошло с этой встречи,
Я бабушку Веду забыть не могу.
Ведь сколько забот ей упало на плечи,
Всё слышу слова: «Коль придут, помогу…»

ЗДРАВСТВУЙ, ПИТЕР. ЭТО Я!

Я с подругой каждый вечер
К тебе с любовью выхожу;
Ты фонари зажжёшь навстречу:
Мол, вижу, тоже к вам спешу!
Подруга запах твой вдыхает,
Хвостом виляет дружелюбно.
Во мне ритм сердца нарастает.
Всё стильно, строго и уютно.
И так гуляем мы степенно.
Ты на закат меня ведёшь.
Мы поворачиваем мерно:
«Как так? А завтра ты придёшь?»
И будет ночь, и день, и вечер.
Заходит солнце втихаря.
Собака. Тёплый шарф на плечи.
Ну, здравствуй, Питер, это – я!

КРЫЛЬЯ, О КОТОРЫХ ПОМНИТ АНГЕЛ

Я вспомнила, что родилась с крылами,
Стоящими ненужно за дверьми.
Я снова их достану за коврами,
И вспомню, как счастливыми детьми,

Носились с ними, и их не снимали.
Без них и засыпать мы не могли.
И грезили, любили и мечтали,
Как дети Бога, Неба и Земли...

Мы – взрослые и крылья потеряли,
Но мне оставил добрый ангел их,
Чтоб верили, любили, не теряли
Мечты и самых близких и родных…

ЛЮБОВЬ СО ВКУСОМ ВИШНИ

В твоём саду невестой цвела вишня
И к августу дала свои плоды,
И гроздьями висели те так пышно,
Что в рот просились, как глоток воды.

И я смотрел, вдыхал и любовался.
Тебя я в розовом и белом вспоминал.
Вот вечер: ты пришла, и я дождался
И, как мечту, тебя воспринимал.

Кружило голову от губ твоих вишнёвых,
Чей вкус я поцелуями собрал.
Сходил с ума от глазок васильковых,
Ещё нежней тебя я обнимал.

А утром, милая, на стол ты ставишь вишни,
А с ними – твой любимый фирменный пирог.
И я счастливый больше, чем полжизни,
Что ты меня тогда пустила на порог.

ЭЛЕГИЯ СНЕГА И СТРАСТЕЙ
В СТИЛЕ "ДИЗЕЛЬ-ПАНК"

Вилюйский тракт засыпан снегом,
но это даже хорошо.
Хоть как-то можно здесь проехать.
Пошёл!

Здесь нет дорог, одни тропинки
и направления пути.
Буханка с почтой из глубинки
бухтит.

Злой баргузин защемит буксу,
и ЛадоВАЗ, не будь дурак,
сменил эльфийскую обувку
на трак.

А нам плестись за этим клушей,
такую кашу намесил.
В моих цилиндрах ярость глушит
бес сил.
Мой бес со мной, считай, с рождения.
И с первой искры по поршням
молотит, бьёт сердечный демон
огня.

Вон Tatra что-то застучала.
Подъехал, брызнул; завелась.
В карьере ждёт серьёзный малый –
БелАЗ.

Грохочет траком Мотолыга
простая, крепкая в залёт.
Болотоход с ней летом прыгал.
Под лёд.

В Усть-Куте заводная Scania.
Не виделись без счёта дней.
Ты придержи-ка, бес желанья,
коней.

Стоптался МАЗ, пора на кранцы.
Елозит в насте: вжик да вжик.
Трос дёрнул MAN, из иностранцев
мужик.

Проверить бы в насосе плунжер.
Мороз – отчаянье и страх.
Да только заводиться нужно
с утра.

А под капотом – минус тридцать.
Хрустят все ШРУСы на ветру.
Бес из цилиндров матерится:
Искру!
Не все доехали до Тынды,
зажали снежные тиски.
Пьёт капли бес со дна цилиндра
с тоски.

И каравану не до смеха:
отстала Tatra, MAN увяз.
Кто здесь прополз или проехал –
Миасс.

Путь по прямой не самый быстрый.
Где б куковали мы без зим?
Не колу хлещем из канистры –
бензин!

Я НЕ ЗНАЮ, ЗАЧЕМ

Я не знаю, зачем снова снятся мне горы,
НЕ берёзовый тюль, не пшеницы ковёр.
ЗНАЮщий не намерен вести разговоры,
ЗА ЧЕМбур меня тянет на склоны в укор.
С НОВАтэка балконов не видеть заката,
СНЯТ С Яйлы тот закат – солнце тонет, звеня.
МНЕний разных не надо, на сердце – заклятье.
ГОРЫ мне снятся снова зачем, знаю не я.

ПЕТРОЛЕТО

Из цепких московских вдруг вырвался снов я.
Шагаю по люкам потёртым и новым,
Неровной брусчаткой у ног очарован
На стрельчатых улицах Санкт Петербурга.

Всё было, всё будет, как флотские клёши:
Бездонное небо, бессонная площадь.
Час двадцать – Дворцовый пролётов ладоши
Приподнял. Вот-вот он захлопает будто.

Фонтанов балетные пачки и вазы.
Стихи до рассвета, синкопные фразы
Гортанных признаний плывущего джаза.
В протоках каналов снующие шлюпки.

Гранитные блоки трут волны лет триста.
Как голуби, на парапетах туристы.
С Невы ветер путает волосы, мысли,
Шалит, окрыляя короткие юбки.

А на Рубинштейна нет трезвых и тризных.
За стойкой – настойки, на столиках – рислинг.
Уставший Довлатов глядит с укоризной
Из бронзовой двери последней квартиры.

Витрины модерна, фасады барокко
Сощурятся бликами вычурных окон.
Каре из домов трёхэтажной пехоты
Идут штурмовать на Сенатской ампиры.

У стен бастиона Нарышкина гвардия
Даст прикурить потемневшей бомбарде.
И пушка в отставке весомо так гаркнет:
«Равняйся на полдень!» Все стрелки в зените.

Разбудят с утра не вороны, а чайки.
Атланты мне вслед пожимают плечами.
Сапсан от перрона безмолвно отчалит.
– До нового лета, старый друг Питер!

КАРИАТИДА

Московский житель,
я еду в Питер.
Там ртуть-Фонтанка,
пазл-Эрмитаж.
Меня похитит
Кариатида,
из снов беглянка,
рифм милый паж.

Глаза разину
на глобус-Зингер,
лес колоннады,
шпагат моста.
От перспективы
инфинитивом
дроблю монады
и неспроста.

Кариатида
дождем умыта,
хитон в облипку –
какой типаж!
Чар маркитантка
заходит с фланга,
берет улыбкой
на абордаж.

АНИЧКОВ МОСТ

Приснился мне Аничков мост.
По-прусски строг, по-русски прост.
В граните, бронзе, чугуне.
Про обуздание коней.
Прошпекта Невского игла
На лук Фонтанки в мост легла,
Чертя и возлагая крест
На торжество времен и мест.
При тяге конной, даровой
Мост украшал городовой.
Во сне бесцветен, тих и пуст.
По берегам – дома искусств,
Дворцы пажей императриц,
Музей расписанных яиц.
Туман в решетке на ветру
Ракушки лижет поутру.
И я, как перст и неглиже.
Мост – восемнадцать фаберже.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ В ДЮНАХ

В Зеленоградске закаты – в полморя.
И на косе с кем-то шепчутся дюны.
Ветер заходится, с волнами в ссоре.
Хочется плыть сильным, смелым и юным.

Или упасть в тени низких акаций,
Ветру послав поцелуй или фигу.
Звёзды считая, плечами толкаться,
Жадно читать губ раскрытую книгу.

В салки играет луна с облаками,
Пенится турка ванильного кофе.
Страсти внимая, мечтам потакаем.
Грезится утра расплавленный профиль.

СИРЕНЬ

Сирени соцветия
в гроздь винограда
случайно заметил я
за церковной оградой.
У стен восемнадцатого,
вроде, столетия
висят тяжеленного
духа соцветия.
Прижался всем телом
к чугунной ограде,
их так захотелось
тревожить и гладить.
Нырнуть с головой
в ароматные кудри,
вдыхать плотный зной
запоздалого утра.
Но изгородь древняя
и кроткие пальцы
страстью сирени мне
не дают наслаждаться.

ТРЕТИЙ ВЕЧНЫЙ ВОПРОС

К Третьяковке от Трёх вокзалов
под трехстопный аллюр стихов
третья стража ведет на запад.
Нам б до третьих успеть петухов.

До Трёхгорки от Третьякова
треугольником улиц и звезд.
Третье небо над каждым – подковой,
и подковой – свой третий вопрос.

ЗАПОЛЯРЬЕ

В студёный Кировск весной побег,
щетина ёлок, глубокий снег.
Ил восемнадцать, пустой салон.
Гало, три солнца, в белилах склон.
Подъёмник, лыжи и пёстрый флис.
В сметане печень – его каприз.
Парная в бане, пот крепких тел,
и плечи мнутся, как он хотел.

Желать всё сразу и всё успеть
на всю катушку, а не на треть.
Лететь сквозь ветер, вминая фирн,
телами свившись, достичь вершин.
Адреналином на эндорфин.
Освоить тантру и при свечах
наговориться и помолчать.
Далёкий Кировск, как чудный сон.
Он – заполярье, загоризонт.

Чуть омрачает одна печаль:
в повествовании забыт рояль.
Закрытый чёрный скалой стоит,
ночные тайны храня свои.

PARIS - ТВЕРЬ

Париж неспящий мал под крылом.
Там, в предстоящем, ждёт прежний дом.
Колышет шторы сквозняк в двери.
Тихи просторы в глуши Твери.
Ждёт заполошный и петухи.
А где-то в прошлом звучат стихи.
И махаоны летят на звук,
На зов бессонный горячих рук.

* * *
Шагаю я в полуночной тиши,
Когда покрылось небо темной пеленой.
Шагаю я в смятении души
Вдоль искалеченной весною мостовой.

Вдоль фонарей, что выстроились в ряд
И светят мне так тускло бледным светом.
Лишь ветер развивает мой наряд,
Закружит в небе листья пируэтом.

Не разобрать всех дум своих бардак:
Улыбкой всколыхнуло чувственные нити.
Не нужен мне сейчас родной кабак,
Меня лишь за руку скорее ухватите!

И только здесь, в цветении сирени,
Смотря в глаза-сапфиры неустанно,
Сплетутся в поцелуе наши тени,
Сердечко бьётся от любви уже спонтанно.

Пускай прохожие осудят пыл ребячий,
Посмотрят вскользь да удалятся вдаль:
В груди пылает огонёк горячий,
Пусть временно его покинула печаль.

И я молю, явитесь до рассвета!
Во мраке ночи за руку держа,
Когда от ветра стлеет сигарета,
И Вы, поймите, очень мне нужна.

То есть желание неугомонной силы,
Мечтать я обречён на грязной мостовой.
И так дойду я вплоть до той могилы,
Где встречу наконец заслуженный покой.

Ну а пока один иду неспешно,
Бреду вперёд, поникнув головой.
Пишу я это, к сожалению, безуспешно,
Ведь я не встречу Вас на дряхлой мостовой.

2.

Чернилами небо заплыло,
И звезды мне скрасили вид.
Луна надо мною застыла:
Всё водит во мраке, как гид,

Лишь стоит её попросить
До дома меня довести.
Смог ромом себя осчастливить,
И смог он меня проклясти.

А я не хотел быть иначе,
Ведь выбрал я дым сигарет...
От вин будет он ещё слаще:
Я – пьяный, заблудший поэт!
В кабак загляну вечерочком
С друзьями, а, может, один.
Украшена дама цветочком,
И вновь подарю ей жасмин.

И струны сердечные дрогнут
От пары бокалов вина,
И мысли в сознании тонут,
Как часто теряю себя.

И пламя, молюсь, засияет,
Души моей тухлый фитиль.
Пропащий всё тот, кто бросает,
А я не хочу на утиль.

3.

Неспеша я пройдусь по аллее
Под покровом полночного неба.
Ведь тобою до боли болея,
Мне не лезет и корочка хлеба.

А туман загустелый дурманит,
Он поднялся от быстрой реки.
Тёплой дымкой мне щёки румянит,
Отметая всё чувство тоски.

И забуду на время о бедах,
О терзаниях нитей души,
О твоих, дорогая, брюнетах,
Что под юбкой твоей, словно вши.

О скандалах забуду истошных,
Я не вспомню о клятве любви,
О допросах до злобы дотошных;
Ты спокойно и дальше живи.

Ну, а я же бесследно исчезну,
Здесь слова – лишь бессмысленный гон...
Вы с собою лишь будьте честны:
Кабелей у вас целый загон!

Не увидишь меня в этой своре,
Не найдешь под своими дверьми.
Вы хоть каждый кабак оббегите
И хоть каждого вдаль отшвырни.

Ну, а я же с улыбкой до уха
На века своё имя впишу,
Пока Вы – всё гулящая муха,
Свой портрет на мольберт нанесу!

4.

Закружила февральская вьюга
В безымянной, полночной тиши.
Скрип не стихнет угасшей души,
Лишь зима моей грусти подруга.

Провожает меня менуэтом,
Своим танцем холодного льда
И, снежинками мимо вертя,
Равнодушно укрыв белым снегом.

Не противлюсь я ей, не мешаю
Накрывать белым пледом мой двор.
Она слышала весь разговор
И признание с горькой печалью.

Эта встреча последней являлась,
Чувств пожар на сгоревшем не жечь.
Ну а ты, так нескромно ругаясь,
Наплевала на нежную речь.
Отгоняемый словом родимым,
И, как пёс на пустой мостовой,
Не услышал я слова «любимый»
От любимой своей, роковой.

5.

Развею по ветру тоску
Мечтательных воспоминаний.
Как вас любил, не полюблю;
И не испытывать терзаний.

Запомнил я тепло касаний,
Что мне нежнее всех иных.
Ласканье губ, свет глаз сияний
В гроздьях сирени расписных.

Вы мне дороже всякой лярвы,
А я вам, видимо, не люб.
Пускай покрыли душу язвы,
Вас не ругаю, к вам не груб.

Я был не очень и тактичен,
Гулял с полудня до утра.
Но не тиран я, не критичен;
Теперь забыта к вам тропа.

И ты, конечно, не узнаешь
О всех стихах лишь для тебя.
Но, может, ночью вспоминаешь,
Смущённо и слегка кляня.

Сквозь дни далёкие иль годы
Получишь, прочитаешь их.
Заплачешь с горя, с непогоды,
Но вряд ли буду я в живых.

6.

Гибко качается колос,
Как женский белесовый волос,
И я, улыбаясь, отвечу:
Тебя, дорогая, люблю!

Люблю, обожаю и тлею,
В стихах постоянно лелею,
Родимый свой край не жалею
Так сильно, как душу твою.

Лишь ветер напутственно дует,
Сквозь годы и села всё водит,
И вспомню твою красоту
В деревне, в полях и в лесу.

Одна мне опора и помощь,
Что днем и что в тёмную ночь.
В глазах-изумрудах, как в омут,
Тону беспрепятственно прочь.

Играя с твоими руками,
Своими шальными мечтами
Письмо я пишу и кричу:
Люблю, дорогая! Люблю!

НАЙТИ СЕБЯ - КАК НАЙТИ БОГА

Найти себя – как найти Бога.
Казалось бы, чего искать?
Ты есть. Живешь. Ты носишь имя.
Но суть легко не замечать.

Вокруг так много напускного:
Успех, карьера, внешний шум,
Страх, ожидания, взгляд иного
И бесконечность пустых дум.

Найти себя – как найти Бога.
И этот путь длиною в жизнь.
И даже не одна дорога
На встречу сотни укоризн.

Найти себя – как найти Бога.
Набравшись смелости, шагнуть
В игру немого диалога,
Где высший разум скажет: будь!

Будь сам в себе, самим собою,
Будь в этом теле и с душой,
Пронизанной любовной болью;
Будь грешницей и будь святой.

ПРОГРАММНЫЙ КОД

Отчизна. Родина. Мой род.
Земля. Наследие потомкам.
В крови моей – программный код.
Впитала я еще ребенком

Понятия добра и зла,
Стратегии, как жить и выжить.
И в абсолют возведена
Идея не про-жить, а вы-жить.

Мы выживаем лучше всех
Сквозь боль и слезы, с булкой хлеба.
Мы знаем, как вставать с колен,
Как не гневить жителей неба.

Когда не нужно выживать,
Программок новых нет на диске.
Какие смыслы мне вплетать?
И как теперь идти на риски?

Когда страдать уже не модно,
По-старому уже нельзя.
Кто скажет: «Быть счастливым можно»?
Родители, семья, друзья?

Кто в этом всём мне даст опору?
Чтобы опорой стать для тех,
Кому закончить жизнь не впору
Средь разрушения и утех.

ДЕВОЧКА - ВОИН

«Не все дочери папины принцессы,
Некоторые из них – мамины воины…»

Девочка-воин. Сердце закрыто.
Девочка-воин. Холод в груди.
Чувство любви давно позабыто.
Попробуй заботу в ней пробуди.

Девочка-воин. Болит, но не плачет.
Девочка-воин. Сжимает кулак.
И даже если она много значит,
Тебе не поверит, решит, что чудак.

Девочка-воин. Доверять не привыкла.
Девочка-воин. Ей сложно, поверь.
Хоть на секунду пускай, но поникла,
Сразу скажи: «Тоску свою вверь!»

Скажи, что разделишь с ней горе и счастье,
Скажи, что разделишь с ней ношу и боль,
Скажи, замолчи и прими ты участие,
Из воина принцессой быть рядом изволь.

Я, ЕСЛИ ЧЕСТНО

Я, если честно, очень устала
Весь небосвод тащить на плечах.
Быть очень сильной себе завещала,
Разжигая искру при потухших свечах.

Я, если честно, очень устала
Участь чужую нести на плечах.
И даже когда душа молча кричала,
Я разносила ее в пух и прах.

Я, если честно, очень устала
Быть вездесущей и всем помогать.
Я раны свои так и не залатала,
А ведь больше всего не хотела страдать.

ЧЕРТОГИ РАЗУМА

Есть те воспоминания,
Что сердцу милы.
Читая заклинания,
Стираешь их следы.

Но бродят где-то в памяти
Обрывками картин.
И часть тебя на паперти
Рыдает средь руин.

Они в чертогах разума
Живее всех живых.
И управляют базово
Сценариями пустых

Историй твоей жизни,
Что сердцу немилы.
Они бескомпромиссны,
И всюду их следы.

В твоих решениях,
Мнениях и выборах судьбы.
И в чужих отражениях
Твоей души мольбы.

Она хочет признания
Всех совершённых дел.
Бога благодеяния –
Не наш с тобой удел.

Сознание – как айсберг,
И то, что зримо нам,
Лишь кроха того знания,
Что ведомо богам.

Не соглашаясь с истиной,
Ты враг сам для себя.
Глава лежит неизданной
В вехах бытия.

СТАВКА НА ЗЕРО

Я быть привыкла идеальной
И ставлю только на зеро.
Теряя связь с собой реальной,
Я удобряю тьмы зерно.

Как Достоевского «Игрок»,
В плену страстей бреду,
Контроль во вне, внутри – порок;
Я сею лишь вражду,

Борьбу меж разумом и страстью;
Пропасть: свобода или плен.
Я одержима мнимой властью,
Хотя нет силы встать с колен.
Но есть просвет. И это греет.
Я парадигму изменю.
И душа каждого прозреет,
Кого любовью покорю.

ЛЕЙТМОТИВ

Они все мне делали больно.
Каждый из них, один за другим.
Из раза в раз подавляла невольно
Свой крик души, проявляла глухим.

Он был животным и самым диким,
Откуда-то там из глубин бытия.
Образ всех женщин, внутри многоликий,
Сердце сжигал, душу испепеля.

Каждая клеточка, словно от яда,
Билась в конвульсиях, стыла внутри,
Кровь закипала и все круги ада.
Душа, возрождайся и снова гори.

Скажу честно, мне не по силам
Было сценарии все разорвать;
Больная любовь будто бы лейтмотивом
Нутро заставляла мое умирать.

Но цель одна жила: переродиться,
Исполнить свое большое, затем
Собрать по кусочкам души частицы
И воплотить на земле свой эдем.

* * *
Я видела много чужих,
Безликих, с пустыми глазами,
Когда танцевала для них
На плахе, скрипя кандалами.
Выстреливал в спину упрек
Да колкие бранные шутки,
Пока я тащила Джек-пот,
Считая до смерти минутки.
Поднялся на плаху палач,
Дул в спину робеющий шепот.
Не выжить, хотя бы узнать,
За что этот дьявольский ропот?
Я видела эти глаза,
Что горем толпу пронизали,
Когда был отпущен приказ,
Чтоб руки мои связали…
Душе лишь свобода нужна.
Полет в неизвестную пустошь.
Пусть будет грехам отдана
Моя непорочная сущность.

* * *
Я боюсь проснуться невлюбленной,
Понимая, что еще жива.
Не увидеть в мире сотворенном
Самого любимого глаза.

Я боюсь, что станет очень трудно
Строки в рифму складывать душой,
Ведь с утра мне слышаться не будет
Голос чуть хрипатый, но родной.

Я боюсь остаться одиночкой,
Волком среди стаи не своих.
Вспоминать о нем бессонной ночью
И рыдать, лелея каждый миг.

Я боюсь, что память не отпустит,
И слова, не сказанные мной,
Явь мою наполнят вечной грустью,
Как собачий поминальный вой.

* * *
Ты – мужчина моей мечты.
Ты – мужчина…
Даже сотня гремучих бед
Не причина
Забывать о тебе во снах,
Не любить.
Даже если меня убьют,
Разлюбить.
Ты – мужчина моей мечты,
Так изволь!
Шаг чекань по моей душе,
Как Король…

* * *
Я глаз дорогих не вижу,
Руки дорогой не жму…
На сердце – большая грыжа,
И горечь от слез во рту.
Я чувствую, где-то рядом
Он ходит другим путем.
Кропит все тропинки ядом,
Чтоб следом никто не шел.
Он прячет себя от мира,
Который горит внутри,
Как капля серотонина,
Любовь погружая в сны.
Не вижу его запястий,
Чтоб вовремя их схватить.
Не надо мне больше счастья,
Чем следом за ним ходить…

РОДНЫМ

Все обязательно у тебя будет,
Мой ангел не спит, он всегда на посту;
Не разменивайся на многих:
Я и сама тебя сберегу.

Если писем давно не писали,
И почтовый пернатый уж год не летал,
Я все равно тебя согреваю
И слежу, чтобы дьявол с пути не сбивал.

Упивайся победой над роком,
Не пугайся, что где-то ошибся;
Пусть негласно, но я буду богом:
Не позволю тебе оступиться.

Я тебя всегда охраняю
И веду незримой рукой,
Далеко, но рядом, как обещала.
Я не сплю – стерегу покой.

Просто будь, мне этого хватит,
Я о большем просить и не смею;
Пусть все горы, карьеры и скалы
Достают едва по колено.

Пусть весь ветер, что крутит вьюги,
Будет дуть тебе только в спину.
Я, увы, не вершитель судеб,
Но молюсь за тебя всею силой.

Пусть не видишь, но чувствуешь точно:
Я – опора в глубинах ребер,
Обопрись на меня, тебе можно;
Я сумею поставить на ноги.

Мне пора. Догорает факел.
Ставлю подпись в конце письма:
«Мария, ваш верный ангел.
Берегу,
Охраняю,
Всегда».

* * *
Я надеваю свои туфли.
Они действительно красивы;
Вообще ношу сороковой,
Но эти – тридцать пятого от силы.


Все в блестках, в стразах, по бокам – сваровски;
Кроились в лучших мастерских.
Так странно:
Пару шикарных,
Но малых и неудобных туфель
Цепляю в пятки и ношу всю свою жизнь.

На вид – ну просто совершенство,
Предел мечтаний, а достались мне.
Изящна шпилька и колодка безупречна,
Но причиняют столько боли…
Мне б просто тапки по ноге.

И вот стою, глотаю слезы:
Натерла пятку, закружилась голова,
и новенький артроз кричит:
«Ну разве можно менять комфорт
На чьё-то трехсекундное «Вот это да!»?»

Вот так бывает в этой жизни:
Суём конечности в чужую обувь
И со слезами на щеках, с мозолями шагаем слепо.
Разуй хотя б глаза: там обувной отдел через дорогу.

СОНЕЧКЕ

Ты для нее – не лучшая партия,
Хоть убей, мало что стоишь;
После тебя – привычка заламывать пальцы,
Волосы теребить и ливень из глаз,
как в июле, стеной.

Ты ее совсем не достоин,
Привык не решать, только множить проблемы;
У нее – театр, лекции и Сомерсет Моэм,
Тебя же волнуют лишь новые лица в гареме.
Ты лжешь, как январское солнце:
В разгар февраля – плюс четыре,
А в мае снега валят хлопья;
Погода, она, как и ты, нестабильна.

Я не глупа, но понять не могу:
Ты – Дориан Грей, эталон эгоизма,
Она – во плоти сама стать, рандеву;
А для тебя любовь –
лишь потакание твоим капризам.

Оставь ее, помогу сжечь мосты,
С меня – пару-тройку канистр керосина.
И это – конец, побеждаешь не ты;
Сжигай все дотла огнем ярко-синим.

Осталась зола от больной бурной страсти,
Остались лишь кости на вашем столе;
Допей рокс до дна, скинь салфетку с рубашки
И уходи. Не забудь закрыть дверь.

* * *
Мне страшно, мам,
Меня по-прежнему никто не любит,
И по ночам в беспамятстве никто мне не звонит;
Я в яме одиночества, она нещадно губит
И щемит в сердце,
И отчаянно трещит.

Мне страшно, мам:
Листаю снимки в телефоне;
И, кажется, счастье было где-то там.
Так странно: забываем все случившееся горе
И помним только лучшее;
Наверное, чтобы избавиться от ран.
Мне страшно, мам, что время утекает,
И в глубине волос твоих крадется седина,
А на лице моем крепчает камень:
Серьезность? Нет, одна из масок, что ношу на злобу дня.

Мне страшно, мам: что ждёт за поворотом?
Я в зеркало смотрю, но нет и тени от былой меня.
Я вроде взрослая:
восьмерки выросли, за воду счет и вся в работе,
Но перемен страшусь не меньше, чем огня.

Мне страшно, мам, что жизнь моя – сплошной бедлам;
На перекрестке выбрать бы свою дорогу
Да растушить угли бы в сердце, чтоб пылал пожар…
О, боже мой!
Мне страшно,
Мам.
* * *
Где кончается юность и начинается глупость?
Как написать судьбу своим почерком?
Если жизнь – это просто дорога,
То, пожалуй, высади на обочину.

Где воля? Где гордость?
А где просто лень?
Как отличить свое от чужого?
Работа,
Работа,
Работа,
Постель…
Я представляла
жизнь по-другому

Где взять в себе смелость на новый виток?
Как не терпеть всё, что пульс ускоряет?
Если каждый из нас на свете лишь гость,
То для чего же мы ищем родные причалы?

Всю жизнь себе врать, чтоб проснуться однажды,
Стирая налет этих «надо», «дерзай».
Если мощь – это сила в квадрате,
То Я предпочту все на ноль умножать.

Так устала гадать, где добро, а где – зло,
Пылью кроются шансы на риски.
За ошибкой ошибка; опять не «мое» …
Чертов кризис четверти жизни.

* * *
Когда не знаешь, чего ждать от поворота,
Когда круг стрелок на часах несет в себе завесу тайн,
Когда пылает сердце детским пламенным восторгом
И предвкушением новой жизни, значит, стоит ждать.

Когда все старое давно пора нещадно в топку,
Пойти «плясать от печки», как в народе говорят.
И все лишения, может, вынесем за скобки?
И разрешим себе все то, что разрешать нельзя.

Когда душа черпать устала топливо
из старых правил,
И карусель судьбы готовит непредвиденный виток,
Тогда боязнь всех перемен уступит место страху,
Что жизнь и вовсе перемен не ждёт.

Когда опустошаешься настолько,
Что концентрация намерений в крови равна нулю,
Тогда, раскинув руки, душу обнажив подобно морю,
Открой глаза и улыбнись этому дню.
Вот Гераклид писал, что все течет,
Когда в режиме танго, а когда – гавота,
И что бы ни случалось в жизни, всё пройдет…
Из ничего родится что-то.

* * *
Уезжай, не попрощавшись,
Напиши раз сто «посмотрим»,
Не дари мне лилий красных,
Мне уже не важно в общем.

Не играй со мной в «скучаю»,
Не придумывай предлог:
Не глупа, все понимаю –
Был болезненный урок.

Не пытайся достучаться,
Не бери живьем на понт:
Я себя не понимаю,
Ты – подавно не поймешь.

ПЁС ШАХСЕВЕНСКОГО ХАДЖИ
По мотивам азербайджанской сказки

Жил в Шахсевене богатый
(Ну очень богатый!) хаджа.
Не счесть серебра и злата,
Бесчисленные стада
Паслись на лугах обширных
Овец и коров, лошадей...
Стерёг его пёс любимый –
Отрада его очей.

Берёг, как зеницу ока,
Хаджа своего-то пса.
Но век его был недолог
(Вот здесь я, друзья, про пса).

Он косточкой – вай! – подавился
И к утру – вай-вай! – издох.
Проснулся хаджа, забился
В рыданьях: «Богзар, мой пёс!..»

Несчастен сей день! Безутешен,
Рыдал наш хаджа: «Мой друг,
Ты верен был и безгрешен...»
Велел он собачий труп

С почтеньем одеть в белый саван
И так хоронить его,
Как, мол, в Шахсевене самых
Почтенных хоронят! С того

Мулла-то неплохо разжился:
Три дня и три ночи Коран
Читал над тем псом, не ложился...
Убогих и нищих сам

Хаджа накормил на поминках,
Которые шли семь дней!..
А после о том просочился
Слушок до больших ушей

Имама великого. Ужас
Священный того объял:
Растоптана вера пророка!
Так пса хоронить – изъян

Священным законам! Поруган
Хаджою, осмеян бог!..
Он голову пеплом посыпал
И платье порвал... Порог

Покинул имам свой вскоре,
Дабы наказать наглеца:
Смерть пса для хозяина – горе,
Но всё ж мусульманин лица

Не должен терять! Кощунство!..
Приехал к хадже. А тот
С поклоном земным и грустным
Навстречу и сам идёт.

Имамовой край одежды
Целует покорный раб:
– Опора и честь нашей веры!
Родители – жертва, прах

У ног твоих! Да и сам я
В надежде на милость твою.
Молю только: выслушай! Горе
Наведалось в нашу семью!..

Неделю назад околел, мол,
Защитник несметных стад,
Мой пёс. Для врагов – гроза, мол;
Опора хозяйских ягнят!

И верный притом мусульманин:
Чтил мулл! Перед тем, как раз
Имаму, мол, завещал он
Отару баранов зараз!

Мол, вот они!.. В восхищенье
Зацокал имам: эх-эх!
Не будет теперь в забвенье
Богзарово имя! И грех

Назвать псом, мол, брата и друга.
К могиле его веди:
Пойду прочитаю молитву
За упокой, мол, души...

ВЕЧНЫЕ ПОИСКИ

Ищу в себе взрослого человека,
Который поддержит и поймёт.
Ведь в этом краю, засыпанном снегом,
Меня никто не убережёт!

Ну нет, желающих будет немало,
Но мне как будто бы всё не то.
От слабости так безнадёжно устала.
Я для себя и ВСË, и НИЧТО.

Мне кажется, что живу лишь в моменте,
Когда пламенеет моя душа,
А всё остальное архивной лентой
Закрутится в скрытую память, шурша…

ЦЕЛЬ

Все те, у кого есть цель,
Куда интересней бесцельных!
Они не считают потерь,
Не строят обид смертельных.

Идут своей личной тропой
И ни на кого не похожи.
Живут какой-то мечтой
И чувствуют её кожей.

Стремятся к ней как-то прийти,
Все дни превращая в метод,
Чтоб точку опоры найти
В звезде, что им ярко светит.

СЛОВА ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ПТИЦ

Слова превращаются в птиц,
И я их легко отпускаю.
Неважно, сколько страниц,
Но с ними и я улетаю.

Как будто скинут балласт,
Что молча к земле прибивает.
Но он потерял свою власть,
Красиво меня покидают

Простыми стихами слова.
Пусть где-то они прямо в сердце…
Кого-то коснувшись едва,
Найдут себе скоро владельца.

ПЕРСПЕКТИВЫ

Увидеть свои перспективы –
Задача совсем не из лёгких.
Мы слышим только порывы
И отзвуки страхов глубоких.

Понять траекторию роста
И верить в себя, как в день,
Пожалуй, совсем не просто,
Но именно эта ступень

Сейчас тебя ожидает.
Не бойся и смело иди!
Свободу лишь тот обретает,
Кто может себя в ней найти.

БУДЬ ЗДЕСЬ

Ты так стремишься в неизвестность,
И хочется быть кем-то там,
Где всё похоже, если честно.
Ищи внутри, не по волнам

Блуждая в будущем прелестном.
Ищи не где-то, ищи здесь,
Ведь настоящее исчезнет,
А ты в нём будто не был весь.

НЕУДОБНАЯ ПРАВДА

Неудобной бывает лишь слабость,
А правда логична, легка и верна.
Быть честной по жизни – такая малость,
Уж если она кому-то нужна.

Кому неудобно, придумают что-то,
Поверят фантазиям и обойдут.
А как это будет – не ваша забота,
Они непременно свой способ найдут.

ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ

Открываешь глаза в новом теле
И не помнишь, откуда пришёл.
В новом доме, как будто в отеле,
Пусть ты даже призвание нашёл.

Но однажды невиданным чудом
Голос внутренний скажет: «Домой!»
И окажется, ты был сосудом,
Полным знания жизни другой.

Вдруг сознание освободится
От наросших «не стоит», «нельзя».
И домой всё нутро устремится,
Это знание в жизнь привнеся.

НЕВИДИМАЯ БЛИЗОСТЬ

У каждого листочка свой характер,
Так что уж говорить о нас.
Мы ищем форму так абстрактно,
Не видя и себя подчас.

Конечно, всем одно начало
Дано природой на Земле.
Но мы об этом знаем мало,
Теряясь где-то в сизой мгле.

Пытаемся нащупать нити,
Понять друг друга головой.
А надо-то лишь всех любить
И близость ощущать с землёй.

ЛЕДОПАД

Когда я смотрю в ледяную пропасть,
Она точно так же смотрит в меня.
И даже в животном страхе утробном
Находит причину идти, леденя.

Она наблюдает, как я раз за разом
Над ней прохожу всё новой тропой.
Стеклянным и мёрзло застывшим глазом
Меня провожает живого домой.

И где, как не здесь, ощущать мне силу?
Преодолев испытующий взгляд,
Ведь только теперь понимаю: миру
Я буду до слёз бесконечно рад.

НА ЭВЕРЕСТЕ

Меня ждёт «Долина Молчания»,
Я найду там свою тишину.
И её ледяное дыхание
Я к печалям своим разверну.

Проморозив их до основания,
Я избавлюсь от них навсегда.
Так немое с горою слияние
Очищает твой дух, вдаль ведя.

ЧТО НИ ЛИЦО, ТО ЖАР-ПТИЦА!

Ночью нет никаких границ,
Утром снова встаёшь на рельсы.
Как успокоить всех этих Жар-Птиц?
С ними ночами хоть плачь, хоть смейся!

Если темно, и все вокруг спят,
То просыпаются все мои лица.
Очень настойчиво в мыслях шумят,
Разом хотят все освободиться.

Каждой из них нужно на свет.
Спорят, кому дадут прогуляться.
Весело мы живём много лет,
Только приятней одной пробуждаться.

ПОДСВЕТИ

Из глубины к тебе взываю,
Мой чистый разум, мой Господь!
Куда идти, никто не знает,
И как тьму в сердце побороть.

Ты подсвети мне тайным знаком
Ту мысль, что приведёт к Тебе.
Не потеряюсь в этом мраке
И побреду по той тропе.

А, может, бодро зашагаю,
Притягивая только свет!
Усилия я прилагаю,
Но результатов пока нет.

СМОТРИ В СЕБЯ НЕЖНЕЙ

Мы рождены дарить друг другу красоту
И делать мир гостеприимным.
Лелеять чью-то робкую мечту,
Давать поддержку очень ощутимо.

Тогда однажды станет всем теплей,
И мы придём к тому, что где-то манит.
Ну а пока смотри в себя нежней,
Ведь мозг совсем ненужным занят.

БЫТЬ

Ты знаешь, ведь это так просто –
Идти к желанной мечте…
Не думая о своём росте,
Идти на свет в темноте.

Надеяться на свои силы
И верить в людское добро.
Мечтать о могучих крыльях
И всё же идти лишь вперёд.

Приветствуя странных прохожих
И в них зажигая свет…
Вести за собой и их тоже,
Идти к себе много лет.

Ты знаешь, а это ведь просто –
Открыться прекрасным ветрам!
И чувствовать, как чистый воздух
Уносит тебя к небесам!

И вдруг осознать, что ты – птица!
В полёте увидеть свой мир!
В мечту свою вдруг обратиться,
Узнать, что ты – чей-то кумир.

Увидеть свои горизонты,
Лететь далеко в свою суть.
Легко в свою жизнь вовлечённым
Быть, зная, что ты и есть путь…

НАРЯЖУСЬ В СВОИ ЛУЧШИЕ ЧУВСТВА

Наряжусь в свои лучшие чувства
И пойду в этот мир танцевать!
Быть в любви постоянно – искусство,
И искусство – людей принимать.

В этом танце бессмысленной жизни
Удовольствие – каждый вдох.
И среди многоликих истин
Ты – моя вдохновенная… Плох

Только праздник для самых слабых,
Не услышат они никого.
И при самом красивом параде
Вновь распустятся в ночь так легко…

СКЕТЧИ ЭМОЦИЙ

Рисую твой образ в воздухе сердцем,
Как много тебе сказать я хочу.
Как сильно желаю душою согреться
И в этом желании молча строчу…

Как ясно черты увидеть возможно,
Не отрывая свой внутренний взгляд.
Но ум называет образ твой ложным
И тянет настырно в реальность, назад.

БЫЛИНА О СТЕПАНЕ РАЗИНЕ

Улюлюканья, хихиканья, свист,
Причитания, стенания, визг.
Везут вора Стеньку Разина казнить,
Руки-ноги окаянному рубить.

Он оплёван и наголо обрит,
Дыбой дёрган и кнутами побит.
Эй, трезвонь, звонарь, позаковырестей,
Отстояли де Русь от антихрестей!

А звонарь и рад в набат, да позвинькивает,
Улыбаясь, дружке подмигивает.
И валит, валит Москва в напрасную
На широкую площадь Красную...
«А не по Сеньке шапка!»
«А не по Стеньке честь!»
«Велено собаку на Болото везть!
Там давно палачи дожидаются!

Топорами, скучая играются!»
Завозились по застенкам колоднички, –
батьки Разина лихие работнички...
«Как же батька ты, не сберёг себя?!
Али хмелен был? Али сила вся?
Али сонного злой изменою
Повязали тебя в ночь осеннюю?!

Эх, батька, батька...
Ка бы ты тогда, мужичьё-лапотьё послушал,
Симбирск городок порушил,
Не так бы Москва нас встречала!
Славу б Батьке Разину кричала б!

По садам, по вишням-черешням,
Мы б бояр – купцов перевешали!
Чтобы их вороны облетали,
Спелых ягод наших не клевали.
Настояли бы мы вин да медов,
Напоили бы всех! От баб до дедов!
Гуляй, Емеля! Твоя неделя!
Эх, батька, батька...
Знать, не в добрый час,
Под Симбирским городком ты отстал от нас.
Своё слово лапотным нарушил,
Казаков гулевых послушал.
Ни сидели б мы сейчас во колодках,
Не везли б тебя в цепях на Болото...»

Болото. Болото...
Лихое место! Кладбище ты для голоты!
Головам удалым в тебе стало тесно.
Гатить тебя нет заботы!

... На Болоте шагу некуда ступить!
На Болоте шапку некуда сронить!
Со стрельцами толпа препирается,
В смоляной помост упирается.

На помосте всё бояре в соболях!
На помосте всё дворяне в кумачах!
Вора Стеньку они дожидаются,
В бороды холёны усмехаются.

И на бармы сопли шлёпая,
С похмелья зол,
На судьбу сердит
Сам митрополит!

А Федька кат
Зубы скалить рад!
Кумачовую рубаху одёргивает,
Дюжими плечами передёргивает.
Гу-у-ул прошёл по толпе, по Болоту,
И стих, сдох, стух...
Только слышно:
«Дорогу! Дорогу антихристу!»
Разломились, разлепились студнем грязным,
На телеге чёрной везут Разина!

«Что попался Стенька? Долго ж ты бузил!
Ты ль рода боярские, Стенька не губил?
Головы дворянские ты ли не рубил?
С жёнами стрелецкими ты ли не блудил?
Бороды купецкие в проруби топил!
Божие обители грабил, разорял!
О хоругви царские ноги вытирал!
На Москве грозился государем сесть,
Церкви все порушить и младенцев есть!
Мало тебе казни! Мало самой лютой!
Кости твои, Стенька, земле не предадут,
Раскидают по ветру на четыре стороны!
Волки изгрызут их, ветры разметут!
Сам в гиене огненной заживо горя,
Проклянёшь ты чрево, родившее тебя!
Будешь проклят, Стенька, в тысячи церквей!
Анафема! Анафема! Анафема тебе!»

Усмехнулся Степан, распрямляется,
На дубовый помост поднимается.
Он церквам Московским покрестился,
На четыре стороны поклонился.

«Прости, народ православный!
Отпусти мне грех самый главный!
Нет его тяжелей и хуже,
Что поднял я тебя на царёвых псов,
Да взявши за гуж не сдюжил.
И вы простите, стрельчихи вдовые,
Да вы, пострелята сирые,
Что губил я ваших мужей, отцов,
Устилил ими пол-России.
И вы простите, други верные,
До кленовой плахи неизменные.
Ведь сулил я вам чашу полную,
Только высолил смерть позорную.
А что это чучело про меня плело, я плевал на то,
Мне в геене твоей делать нечего!
Там все печи, что есть,
Для бояр, купцов давно перемечены!
А мне что? Разве водку глушить
Да дрова ворошить!
Ну давай, братишка Фрол, поцалуемся!
Перед бабами в последний раз покрасуемся!
Ну, люд Московский – кто в пляс, кто в плач,
Потешь забавой народ, палач!»

Не медведя то охотнички облаживают,
Стеньку лютый палач обхаживает.
Руки рубит – на колья насаживает.
Рубит ноги – на спицы налаживает.

«Эх братишка палач, откупи кумач!
Садани сгоряча, со всего плеча!
Кабы вызнал о том до плахи,
Ей-богу взял бы тебя в казаки!
Арина! Арина! Сбереги сына!
Пусть с Волги, с Донца, догуляет за отца!»

То не солнце за хмару закатилось,
Голова его с помоста покатилась.
Покатилась по помосту, застучала...
Что же ты, Москва, замолчала?
Почему не кричала «Слава!»?
Чем плоха для тебя забава?
Эх ты, Русь, ты, Русь... Москва-матушка...
Долго ль будешь ещё играть в ладушки?
Да на бабе скакать, да в носу ковырять.

Тишь. Только звонкая тишь.
Только снег лишь струится с крыш.
Слабо вскрикнуло чьё-то дитё.
Да галдит над тобой вороньё.
Тишь. Тишь. Тишь...