Представляем вашему вниманию альманах
«ТЕАТРАЛЬНАЯ ПРЕМЬЕРА» №1 2022 года
Текст альманаха «ПРЕМЬЕРА» №1 2022 год
Первый номер литературно-драматургического альманаха «Премьера» вышел в августе 2022 года.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
«Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают. А в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни», – говорил Антон Павлович Чехов, непревзойденный мастер драматургии. Как зритель поймет о том, что происходит во внутреннем мире героя, когда внешне он произносит, казалось бы, простые обыденные фразы? Как написать так, чтобы фраза несла в себе много слоев и смыслов и все они или хотя бы часть, была бы понята режиссером и актерами, которые будут ее произносить, а затем и зрителями, которые, где-то поймут, а где-то почувствуют, – а это не менее важно, чем то, что закладывал изначально в эту фразу автор. В этом-то и заключается сложность драматургии и в этом ее особенность. Этим номером мы открываем новый драматургический альманах «Премьера», в котором будем собирать лучшие сценарии и театральные пьесы наших авторов.
Генеральный директор издательства «Новое Слово»
Максим Федосов
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-му НОМЕРУ
Немногие люди обладают талантом рассказчика историй. Рассказывать истории можно по-разному. Прозаик создает картину мира словами, как художник красками. Текст прозы богат разнообразными речевыми оборотами, стиль передает невыразимые тонкости. Прозаик описывает зыбкие настроения, формулирует глубокие и парадоксальные мысли. Текст драмы (в том числе сценария) отличается от прозы, как день от ночи. Описания безлики и стереотипны. Диалог функционален. Главное – это увлекательная история, где характеры попадают в затруднительные положения. Поэзия таится в действиях актеров драмы, играют ли они в театре или в кино, в спектакле или в фильме.
Драма – жанр, который обладает потенциалом самого глубокого проникновения в человеческие характеры. В любой пьесе за основу взята острая жизненная ситуация. Предлагаемые обстоятельства, в которых существуют персонажи, заставляют их принимать решения и совершать поступки. Самое сложное – это в диалогах обозначить место действия и поведать предысторию персонажей, так чтобы это звучало максимально естественно. В прозе гораздо проще, есть миллионы возможностей, чтобы описать где, когда находятся герои, а в пьесе такой возможности нет. Краткая ремарка автора, которую никто не произнесет вслух, когда пьеса будет разыгрываться в театре. При этом, зритель должен догадаться, кто перед ним на сцене, где происходит действие сюжета и в какое время. Конечно, можно уйти в длительные диалоги, во время которых, персонажи поведают нам свою историю. Но разве это интересно? Особенно в нынешнее время, когда человечество существует в немыслимой скорости, – воспринимать что-то долгое становится просто невозможным! В этом-то и заключается мастерство драматурга, когда он строит действенный диалог, во время которого проживается колоссальный эмоциональный ряд каждого героя, рассказываются обстоятельства, в которых они существуют и при этом, учитывается характерность речи, присущая тому или иному персонажу.
«Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают. А в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни», – говорил Антон Павлович Чехов, непревзойденный мастер драматургии. Как зритель поймет о том, что происходит во внутреннем мире героя, когда внешне он произносит, казалось бы, простые обыденные фразы? Как написать так, чтобы фраза несла в себе много слоев и смыслов и все они или хотя бы часть, была бы по́нята режиссером и актерами, которые будут её произносить, а затем и зрителями, которые, где-то поймут, а где-то почувствуют, а это не менее важно, чем то, что закладывал изначально в эту фразу автор. В этом-то и заключается сложность драматургии и при этом, её особенность.
Искусство кино и театра вторично. Оно основывается на первоисточнике – драматургии. Хорошая драматургия – это основа любого театрального и кинопроекта, об этом знают все режиссеры. Поэтому, так важно развивать этот жанр и сегодня, чтобы не растерять тенденций нынешнего времени и в форме острой, интересной истории передать потомкам.
Главный редактор альманаха
Дмитрий Сарвин
«Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают. А в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни», – говорил Антон Павлович Чехов, непревзойденный мастер драматургии. Как зритель поймет о том, что происходит во внутреннем мире героя, когда внешне он произносит, казалось бы, простые обыденные фразы? Как написать так, чтобы фраза несла в себе много слоев и смыслов и все они или хотя бы часть, была бы понята режиссером и актерами, которые будут ее произносить, а затем и зрителями, которые, где-то поймут, а где-то почувствуют, – а это не менее важно, чем то, что закладывал изначально в эту фразу автор. В этом-то и заключается сложность драматургии и в этом ее особенность. Этим номером мы открываем новый драматургический альманах «Премьера», в котором будем собирать лучшие сценарии и театральные пьесы наших авторов.
Генеральный директор издательства «Новое Слово»
Максим Федосов
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-му НОМЕРУ
Немногие люди обладают талантом рассказчика историй. Рассказывать истории можно по-разному. Прозаик создает картину мира словами, как художник красками. Текст прозы богат разнообразными речевыми оборотами, стиль передает невыразимые тонкости. Прозаик описывает зыбкие настроения, формулирует глубокие и парадоксальные мысли. Текст драмы (в том числе сценария) отличается от прозы, как день от ночи. Описания безлики и стереотипны. Диалог функционален. Главное – это увлекательная история, где характеры попадают в затруднительные положения. Поэзия таится в действиях актеров драмы, играют ли они в театре или в кино, в спектакле или в фильме.
Драма – жанр, который обладает потенциалом самого глубокого проникновения в человеческие характеры. В любой пьесе за основу взята острая жизненная ситуация. Предлагаемые обстоятельства, в которых существуют персонажи, заставляют их принимать решения и совершать поступки. Самое сложное – это в диалогах обозначить место действия и поведать предысторию персонажей, так чтобы это звучало максимально естественно. В прозе гораздо проще, есть миллионы возможностей, чтобы описать где, когда находятся герои, а в пьесе такой возможности нет. Краткая ремарка автора, которую никто не произнесет вслух, когда пьеса будет разыгрываться в театре. При этом, зритель должен догадаться, кто перед ним на сцене, где происходит действие сюжета и в какое время. Конечно, можно уйти в длительные диалоги, во время которых, персонажи поведают нам свою историю. Но разве это интересно? Особенно в нынешнее время, когда человечество существует в немыслимой скорости, – воспринимать что-то долгое становится просто невозможным! В этом-то и заключается мастерство драматурга, когда он строит действенный диалог, во время которого проживается колоссальный эмоциональный ряд каждого героя, рассказываются обстоятельства, в которых они существуют и при этом, учитывается характерность речи, присущая тому или иному персонажу.
«Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают. А в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни», – говорил Антон Павлович Чехов, непревзойденный мастер драматургии. Как зритель поймет о том, что происходит во внутреннем мире героя, когда внешне он произносит, казалось бы, простые обыденные фразы? Как написать так, чтобы фраза несла в себе много слоев и смыслов и все они или хотя бы часть, была бы по́нята режиссером и актерами, которые будут её произносить, а затем и зрителями, которые, где-то поймут, а где-то почувствуют, а это не менее важно, чем то, что закладывал изначально в эту фразу автор. В этом-то и заключается сложность драматургии и при этом, её особенность.
Искусство кино и театра вторично. Оно основывается на первоисточнике – драматургии. Хорошая драматургия – это основа любого театрального и кинопроекта, об этом знают все режиссеры. Поэтому, так важно развивать этот жанр и сегодня, чтобы не растерять тенденций нынешнего времени и в форме острой, интересной истории передать потомкам.
Главный редактор альманаха
Дмитрий Сарвин
Нина КРОМИНА
Родилась и живёт в Москве. Окончила Московский университет культуры и информации. Выпускница Высших литературных курсов при Литературном институте им. Горького. Публиковаться начала в 2011 году. Печаталась в журналах «Простор» (Казахстан), «Вологодская литература», «Москва», «Звезда», «Новый журнал», «Наш современник», сборниках «Точки», «Мастерская Е.К. Антология современной петербургской прозы», в альманахах «Путь мастерства-2», «Путь мастерства-3», «ЛитЭра», «Притяжение» (Культурный центр «Фелисион»), «Параллели» (г. Самара), интернет-издании «Отчее слово», на сайте «Писатель в интернет-пространстве». Лауреат фестиваля «Славянские традиции» (2014, 2017 гг.). Автор книги «В городе и на отшибе» (2015 г.).
Член Союза писателей России.
Родилась и живёт в Москве. Окончила Московский университет культуры и информации. Выпускница Высших литературных курсов при Литературном институте им. Горького. Публиковаться начала в 2011 году. Печаталась в журналах «Простор» (Казахстан), «Вологодская литература», «Москва», «Звезда», «Новый журнал», «Наш современник», сборниках «Точки», «Мастерская Е.К. Антология современной петербургской прозы», в альманахах «Путь мастерства-2», «Путь мастерства-3», «ЛитЭра», «Притяжение» (Культурный центр «Фелисион»), «Параллели» (г. Самара), интернет-издании «Отчее слово», на сайте «Писатель в интернет-пространстве». Лауреат фестиваля «Славянские традиции» (2014, 2017 гг.). Автор книги «В городе и на отшибе» (2015 г.).
Член Союза писателей России.
SALE
Одноактная пьеса
Действующие лица:
Борис Алексеевич – мужчина лет шестидесяти. Нездоров.
Зоя Викторовна – его жена, чуть моложе.
Соседка Настя – молодая женщина лет 25, модненькая, шустрая.
Юсуф – Мужчина-агент.
На экране задника сцены проецируется Ленинград. 1960.
Адмиралтейство. Лето. Яркое голубое небо. Белые птицы парят в нём. Молодой моряк, прогуливающийся вдоль Невы. Он напевает голосом Эдуарда Хиля «Моряк вразвалочку сошёл на берег…» Останавливается. Читает на стене: «В этом доме жил и работал крупнейший русский художник Иван Николаевич Крамской»
Постепенно экран темнеет…
Санкт- Петербург. 2020.
Сцена разделена на две части. На одной - квартира, где живёт с мужем Зоя Викторовна. На другой - петербургский двор.
На Зое Викторовне летняя одежда, женщина растрёпанна, выглядит усталой) везёт по сцене чемодан на колёсиках. Навстречу ей из противоположной кулисы выходит Настя.
Настя. Ой, тётя Зоя, здрасьте! А вы откуда, из Германии? Здорово Вам. Мама сказала, вы в Германию переезжаете? Счастливые. Мы вот тоже переезжаем. В Колпино. А что делать? Да вы знаете какая у нас теснотища. Друг у друга на головах сидим. Это ещё хорошо, что бабушка умерла.
Зоя Викторовна. Твоя бабушка хорошая была, милая. Жаль её.
Настя. Жаль, конечно. Но переезжать она ни за что не хотела. Упёрлась и всё. Хочу, говорит, умереть у себя дома. Вот и умерла. А по-моему, лучше без их театров и филармоний да с квадратами … Ой, извините, побежала. Опаздываю. (Убегает. Потом стремительно возвращается, говорит запыхавшейся скороговоркой) Вот, что ещё хотела спросить: вы у нас книжки не возьмёте? Бабушка перед смертью накупила. Внукам, говорила, хочу оставить. А нам зачем? Прикид бы лучше купила, ходила чёрте в чём. Бомжам стыдно отдать. Посмотрите на наши окна: все подоконники в книгах.
Зоя Викторовна. Какие книги, зачем? Нет, спасибо. Ещё книг не доставало. Нет, мне сейчас не до книг.
Настя. Ну, ладно. У Павлика, может, спросите. Я бесплатно отдам.
Зоя Викторовна. Думаю, Павлику они тоже не нужны. До свидания.
Настя. До свидания. (Уходит быстро, почти бегом.)
Зоя Викторовна стоит несколько секунд, задумчиво смотрит ей вслед. Потом скрывается за кулисами.
Маленькая однокомнатная квартира в старом доме, часть бывшей коммуналки. Прихожая одновременно служит кухней, совмещённой с комнатой, где на разложенном диване с несвежим постельным бельём сидит Борис Алексеевич, в майке, домашних штанах, босые ноги, тапочки на ковре. Понур. Курит. Рядом с ним – журнальный столик, на нём пепельница с грудой окурков.
Слышится звук поворачиваемого в замке ключа. Входит Зоя Викторовна, за собой тянет чемодан на колёсиках. Б.А. её не видит, слышит, что кто-то вошёл.
Б.А. (закашлявшись, потом прокуренным голосом) Ну, и кто там?
З.В. (нарочито бодро) Да я это, я, я. (пытаясь говорить игриво) Или ещё кого ждёшь? (Проходит в комнату, пристально её оглядывает). (C грустным упрёком и сожалением) Так, опять с сигаретой, жёлтый весь, исхудал, а всё куришь… (В сторону) Хорошо хоть бутылки нет… (Подходит к мужу, садится рядом. Вынимает у него изо рта сигарету, тушит о край пепельницы. Голос грустный, уставший, нежный) Ну, здравствуй что-ли. (Обнимает, целует, с тревогой вглядывается в лицо мужа). Ты как? Павлик заходил? А птицы?
Б.А. (Раздражённо) Какие птицы, мать? Что у тебя в голове? Неужели ты не понимаешь, что я, можно сказать, чуть живой, а ты всё о птицах? Какие птицы? Какой Павлик? Хм, Павлик?!
З.В. (Спокойно) Павлик, твой сын. Он обещал к тебе зайти. А птицы… (Мечтательно-грустно, в сторону) всё – те же. Красивые, белые, большие. Поморники. Мама называла их альбатросами. Они прилетали к нам во двор с залива. Мы их кормили. Когда штиль они голодные.
Б.А. Павлик-то? Заходил, сигареты сунул и всё, и нет его.
З.В. А деньги-то ты ему отдал?
Б.А. (Раздражённо) За деньгами-то, небось, и забегал, деньги всем нужны… (Оживлённо) А Лёшка-то, Лёшка как? Когда за нами приедет?
З.В. (Устало) Лёшка-то? Ничего. Нормально. (Встаёт, идёт в прихожую, ввозит в комнату чемодан, открывает его, вынимает коробку, передает мужу). Вот подарок тебе.
Б.А. (Рассматривает коробку, медленно открывает, достаёт бутылку). Эка невидаль Чивас Ригал. Нас теперь этим не удивишь. Хотя что мы от подарков не отказываемся. Спасибо, конечно. А брату-то, брату-то что-нибудь передал?
З.В. (Достаёт из чемодана упаковку) (Устало) Вот Клара ему шарф прислала. Красивый. С птицами.
Б.А. (Недоверчиво) Клара, говоришь… Ну, ну. А сам-то, сам-то как? Как здоровье, работа? А Ванечку видела?
З.В. (Грустно) Ну, как я могла его видеть, если его Аня с собой увезла. Ты что забыл, они переехали. И адреса их я не знаю. Лёшка говорит: зачем вам, у вас скоро новый внук будет. А помнишь, как Ванечка тебе плоскогубцы подавал, когда ты проводку чинил. Клоп такой, ещё и говорить толком не мог, а уж помогал.
Б.А. (Уверенно) Меня вот вылечат, я его найду! Мы с ним ещё и не такое починим. А где мои инструменты? Куда ты их дела? Я их с собой возьму.
З.В. Ну, это после, после. Мне вот теперь покормить тебя надо. Павлик-то продукты принёс? (Идёт в кухню, открывает холодильник, горестно вздыхает) Пусто. Эх, Павлик, Павлик, просила же… Боря, я в магазин, скоро приду. (Уходит, тащит за собой сумку на колёсиках).
Сбоку, у края сцены сидит на скамейке толстый мужик.
У него на плечах накидка, похожая на старый большой платок. Над ним вывеска кафе «Урюк». В центре сцены нечто похожее на клумбу. Цветы завяли. Кругом мусор.
З.В. (Глядя на цветы, потом на мужчину) Здравствуй, Юсуф! Ты что же цветы-то не поливал? Смотри, все засохли. А ведь я тебе деньги давала. И мусор опять кругом.
Мужчина не отвечает.
Зоя Викторовна берёт веник, подметает, потом аккуратно ставит веник к стене, проходит вдоль сцены, за собой везёт сумку на колёсиках. Останавливается. Всматривается куда-то вверх. Говорит мечтательно, обращаясь в сторону зрителей).
Какие красивые раньше прилетали к нам птицы... Помню, стою я вот так во дворе, кормлю их, а от арки идёт моряк. Высокий, красивый, в белом. Подбегает и кричит:
Девушка, девушка, спасайтесь. Они вас исклюют. (Провозит сумку, скрывается за кулисами). А теперь? Прилетят ли?
Б.А. (По-прежнему, сидя на диване). А Зойка красивая была. Стоит такая, а вокруг неё птицы… белые. Ну, конечно, не альбатросы. Я что альбатросов не видел. Поморники, но здоровые, Вот такие, наверно. (Разводит руками) Ну, думаю, исклюют. А она: «Они, когда штиль, голодные. Хотите мне помочь?»… И волосы, какие волосы. Как у артистки какой… Колдунья… Странно почему она так быстро вернулась. Хотела побыть… Кислая какая-то. Может, что не задалось?
З.В. (Проходит с сумкой в обратном направлении. На скамейке по-прежнему сидит мужик в накидке. К нему подходит молодой мужчина. Рыжеватый в рубашке с короткими рукавами. Татуировка на обеих руках. О чём-то говорят. Мужик в накидке показывает глазами на З.В.)
З.В. (Останавливается, глядя куда-то в сторону зрителей) Ну, и что теперь делать? Вот учи детей, выматывай себя. На трёх работах… И я, и Борис. А как Лёшка учился… Круглый отличник. В Олимпиадах побеждал. Диссертацию защитил. И надо же. Здесь не пригодился, и там не сахар…
К ней подходит рыжеватый мужчина в очках.
Мужчина. Здравствуйте, любезная! Смотрите (обводит рукой, показывая на окна дома), соседи-то ваши все съехали. А вы всё тут? Мне Пал Иванович говорил, что и вы продать надумали? Не знаете Пал Ивановича? (Достаёт визитку). Мы помогаем избежать трудностей, оформим документы, сделаем всё с максимальной выгодой. Мы вам и квартирку подберём. Благодарить будете.
З.В. Да, наверно, придётся. Позвоните завтра. Юсуф мой телефон знает. (Берёт визитку, проходит по сцене, вкатывает сумку в комнату.) Вот сейчас быстренько приготовлю, покормлю… Борис, мне опять предлагают квартиру продать. (Смотрит на визитку).
Б.А. Ты мне можешь толком рассказать, что там у них.
З.В. Не приедет Лёшка! Кредиты у него! Понабрал со своей новой! Сказал, теперь всю жизнь расплачиваться. Дом ей строит. Не до нас им.
Б.А. А квартиру?
З.В. Квартиру оставил Ане… Я тебе уже говорила. Ты забыл, что ли? (Готовит, накрывает небольшой стол. Подходит к мужу). Вставай. Надо поесть. (Помогает мужу встать).
Борис Алексеевич встаёт, садится за стол, ест.
З.В. (Садится напротив) Да, ты не огорчайся. Я уже всё продумала. И агент опять приходил. Мы эту квартиру продадим и купим в Купчино. За нашу в центре там трёшку дадут. Будем с Павликом жить. Я им помогать буду, с внуком сидеть. Анжела работать пойдёт. Вот, и снимать не надо. А здоровье у тебя и без немецких врачей наладится. На окраине воздух чистый, будем с тобой на прогулки выходить. Массаж тебе делать буду.
Б.А. А жила-то ты где? У них?
З.В. Там не принято у кого-то жить. Это же заграница, Европа. Там всё по-другому. В отеле я жила, но рядом с ними. Как-то поужинали вместе. В кафе… Лёше надо было бы здесь подлечиться. Ты помнишь у него рука в армии плохо срослась. До сих пор затекает, а лечить не хочет. Говорит, дорого. Не до нас им. Ну, покушал? Давай пройдемся? Сегодня погода чудесная!
Помогает ему одеться. Серый летний поношенный костюм. Правая рука Бориса Алексеевича болтается. С трудом Зоя Викторовна надевает на неё пиджак. Даёт палку.
Выходят. Проходят по сцене. Время от времени останавливаются. На заднике белая ночь. Адмиралтейство, фонтан. Птиц нет. Борис Алексеевич идёт впереди неуверенной походкой, опирается на палку. Он всё время наклоняется в сторону, кажется, что упадёт. Зоя Викторовна поддерживает его.
Б.А. Ну, и где твои птицы?
З.В. Прилетят когда-нибудь.
Борис Алексеевич останавливается около памятной доски на стене дома. Пытается прочитать, но не видит. Раздраженно.
Б.А. Ты взяла мои очки?
З.В. Нет, зачем они тебе.
Б.А. Прочитать вот хочу.
З.В. Ты уж сто раз читал.
Б.А. Говорили, что музей откроют. А что здесь сейчас?
З.В. Ресторан. Китайский.
Б.А. А там? Там, где детский садик был (показывает рукой).
З.В. Забыл? Там узбекский. За ним пиццерия.
Б.А. Я хотел бы в ресторан пойти. Пойдём?
З.В. Что ты, нам дорого. Дома поужинаем. Пойдём домой.
Б.А. Вот тебе бы только домой. Смотри какая погода. Конечно, какой интерес со мной гулять. Тогда я сам пойду. Хоть в пиццерию или кафе. (Направляется к ресторану, но оступается и чуть не падает. Зоя Викторовна поддерживает его).
З.В. Завтра праздник, завтра день города. Завтра погуляем. Оркестр будет. Ты же любишь. (Уводит его).
Свет на сцене медленно гаснет.
Потом опять загорается.
Утро. Зоя Викторовна достаёт из шкафа белую тужурку. Надевает на мужа. На себя накидывает белый плат.
Выходят на улицу. В отдалении, сначала тихо, потом громче звучит оркестр. На задник сцены проецируется Невский проспект, за поворотом Дворцовая площадь. На улице народ, идёт строем духовой оркестр. Борис Алексеевич и Зоя Викторовна стоят и смотрят на изображение.
Вдруг в просвете между домами появляются
большие белые птицы.
Б.А. Зоя, Зоя, смотри! Птицы!
З.В. Я знала, знала, что они прилетят! (Свет на сцене гаснет, фигуры исчезают, на заднике летают большие, белые птицы).
Занавес.
ОТКРЫТКИ
Сценки из разных исторических времён
Сцена 1. И фото на память
Действующие лица:
Александр Евгеньевич – пожилой мужчина лет 60-ти, ходит с палкой, у него протез.
Надежда Николаевна – его жена, пожилая лет 55, рыхлая, ходит слегка переваливаясь.
Мария Ивановна – соседка, родственница Н.Н., 50 лет
Николай – сын М.И. 28лет, без обеих ног.
Зина – женщина Николая, 25 лет.
Действие происходит в Москве в пятидесятых годах 20-ого века.
Комната Александра Евгеньевича и Надежды Николаевны в коммунальной квартире. На переднем плане небольшой письменный стол, на нём пишущая машинка «Москва». Рядом – принадлежности для домашней фотолаборатории, фотоаппарат «Лейка» на треножнике, справа – книжный шкаф, стул. На нём книги. Слева – входная дверь, крючки для верхней одежды. Над ними – чёрная «тарелка» радио. Всё время тихим фоном звучит радио. Слова из репродуктора зрителям не слышны.
На заднем плане – две аккуратно застеленные белыми пикейными одеялами кровати, между ними тумбочка, на ней светильник, за ними большой старинный стол, с краю – коробочки, пузырьки с лекарствами, электроплитка. Справа от стола – граммофон, за ним – копия картины Крамского «Христос в пустыне». В углу икона. Спиной к зрителям за письменным столом сидит Александр Евгеньевич и одним пальцем печатает на машинке. В глубине сцены за столом Надежда Николаевна раскатывает тесто.
Приоткрывается дверь. На низкой инвалидной тележке вкатывается молодой человек. На нём голубой костюм, белая рубашка, галстук. Одной рукой отталкивается от пола, чтобы двигалась тележка, в другой – прижимает к себе книги.
Подъезжает к Александру Евгеньевичу.
Николай. Вот забирай. Твои яти меня замучили. Дай мне что-нибудь по-русски.
Александр Евгеньевич. Ну, это тогда тебе газеты надо читать. У меня, правда, есть кое-что с современной печатью, но ты, ведь, стихи не жалуешь. Но, кстати, если стихи читать внимательно, то и там много исторического можно выкопать. Одними книжками и современными монографии всего не понять.
Николай. Я твоего Тёркина уж наизусть знаю. Вот такое же что-нибудь… А сам-то всё детское строчишь?
Александр Евгеньевич. Не отпускает.
Николай. Не пойму я тебя: не печатают, а ты всё тыкаешь.
Александр Евгеньевич. Ты же знаешь, я детям крёстным отправляю. Сколько их у меня. Кого я только не крестил. Ты вот только не поддаёшься. Не понимаю я тебя, Николай, такого ты хлебнул, в плену был, от Любляны на колтушках полз, а так и не уверовал.
Николай. Ну, затянул свою религиозную пропаганду. Мало вас с тёткой из учителей турнули, а ты всё своё гнёшь.
Александр Евгеньевич. Как ты не понимаешь, мы с твоей тёткой всю войну молились. Ни одной службы у Пимена не пропустили. Да, что и говорить…
Николай. Что ж доченьку свою не вымолили?
Александр Евгеньевич. Тише ты, тише. Надежда Николаевна услышит опять скорую вызывать… (Пауза). Тебя вот вымолили.
Николай. Да, я -то вам кто?
Александр Евгеньевич. Будто не знаешь – племянник. Мы за всех молились. А Инну, может, ещё и найдём. Я не отчаиваюсь.
Николай. Ей уж сейчас лет двадцать, наверно. Теперь уж вряд ли найдёте. Даже если жива.
Александр Евгеньевич. (Нервничает, но говорит твёрдо) Я верю, верю, что жива и молюсь за неё. Найдём, не мы её, так она нас.
Дверь приоткрывается, заглядывает Мария Ивановна.
Мария Ивановна. Сынок, Коля, поди-ка сюда.
Николай подкатывает к ней.
Николай. Тебе, мать, чего?
Мария Ивановна. К тебе тут женщина пришла.
Николай. А, знаю, это Зина. Зови её сюда. (Обращаясь к Александру Евгеньевичу) Слушай, сфотографируй нас. Я обещал. Только, чтоб мы вровень были. Ты меня на стул сможешь поднять?
Входит Зина. На ней нарядное, по моде тех лет платье, модная причёска, миловидная, скромная.
Зина. Здравствуйте, Коля сказал, что Вы можете нас сфотографировать.
Александр Евгеньевич. (Радостно, услужливо) Конечно, конечно. Здравствуйте, проходите.
Зина. А Вы фотограф?
Александр Евгеньевич. Нет, я любитель. Я, видите ли, вообще любитель. Помогите-ка мне. (Убирает со стула книги). Вот сюда ставьте. (Показывает место напротив фотоаппарата).
Подходит к Николаю, хочет ему помочь.
Николай. Я сам.
Сползает с тележки, хватается обеими руками за стул и
запрыгивает на него.
Александр Евгеньевич. (Подходит к фотоаппарату, поправляет его, достаёт из шкафа пластину, вставляет в фотоаппарат).
Зина встаёт рядом с Николаем.
Поправляет причёску, одёргивает платье.
Александр Евгеньевич. (Зине, внимательно вглядывается в её лицо) Так, так вправо, пожалуйста. Вот, хорошо. (Идёт к фотоаппарату). А Вы, Зина, учитесь где-то или работаете? Теперь вот так. Коля, голову поближе к Зине и чуть влево. (Фотографирует). Так, сейчас ещё раз. (Меняет пластину).
Зина. Я учусь в педагогическом, на вечернем и работаю старшей пионервожатой в семьдесят четвёртой.
Александр Евгеньевич. Вот и мы когда-то там работали… и дочка наша должна была там учиться, не получилось.
Зина. Почему же не получилось?
Александр Евгеньевич. Потерялась при эвакуации.
Зина. Я тоже потерялась. С шести лет в детском доме. Теперь вот пытаюсь родителей найти.
Александр Евгеньевич (взволнованно) Надя, Надя, подойди, пожалуйста.
Надежда Николаевна встаёт со стула, отряхивает руки от муки, вытирает их полотенцем.
Александр Евгеньевич. Это Зина. Девушка нашего Николая. Потерялась во время войны. Теперь родителей ищет.
Надежда Николаевна. Вот и Инночка наша потерялась. Во время бомбёжки. Пойдёмте я Вам расскажу. (Увлекает Зину за собой, усаживает за стол и, продолжая заниматься с тестом, рассказывает ей что-то).
Зина вертит головой, разглядывает обстановку.
Зина (заметив граммофон) А это у вас граммофон, что ли? У нас до войны тоже был. Я помню. А можете завести?
Надежда Николаевна подходит, ставит пластинку, слушают музыку (зрителям слышно плохо).
На переднем плане Николай и Александр Евгеньевич какое-то время прислушиваются к звучанию граммофона, потом граммофона не слышно, его звуки перебивает звонкий детский голосок из тарелки над дверью:
Голос из радио. Дорогие индийские дети, дорогой индийский народ, все советские дети, весь советский народ благодарит вас за этот чудесный подарок. Ваши слонята, Рави и Шаши, Солнце и Луна, будут радовать сердца тысячи тысяч детей и взрослых. Да здравствует нерушимая дружба советского и индийского народов! Миру мир!
Александр Евгеньевич. (хлюпает носом, достаёт платок, громко сморкается, вытирает глаза) Ты, наверно, не помнишь, а у нашей Инночки был такой же звонкий голосок. Нет, Наде это слушать не стоит…
Раздумывает.
А вот я, я обязательно напишу стихи…и… (мечтательно) пошлю их этой девочке. И буду ждать ответ. И загадаю: если придёт ответ, значит, и дочка наша найдётся.
Сцена 2. Открытки
Действующие лица:
Анна Сергеевна – старая женщина, лет 70 -75, не молодящаяся, просто одетая.
Люба – её невестка, домохозяйка, 50 лет.
Константин – сын Анны Сергеевны, служащий, 50 лет.
Действие происходит в Одессе в 2020 году
Комната в квартире Брежневской эпохи, дверь в коридор закрыта. Форточка закрыта. Мебель старинная. К дивану советского времени пододвинут массивный обеденный стол, на нём городской телефон, книги, журналы, радиоприемник. На стене репродукция картины Крамского “ Христос в пустыне”. Анна Сергеевна во время пауз то ловит какие-то программы по приёмнику, то листает книги. Лекарства (пузырьки, таблетки) лежат на краю стола в отдалении от Анны Сергеевны. Рядом с ней фотография старой дореволюционной эпохи. На ней молодая женщина. Это бабушка Анны Сергеевны. Анна Сергеевна всё время сидит за столом на диване. Часто рассматривает фотографию. Рядом со столом – стул.
Открывается дверь. Входит невестка. В руках у неё тарелка с супом, ложка. Молча ставит её перед Анной Сергеевной.
Анна Сергеевна. (молча пробует суп). Он же совершенно холодный. Есть невозможно.
Невестка молча берёт тарелку, выходит, закрывает дверь. Анна Сергеевна задумчиво смотрит на картину. Через некоторое время невестка входит с тарелкой и ложкой.
Анна Сергеевна. (пробует) Спасибо, Люба.
Начинает есть. Ест медленно, красиво, беззвучно.
Невестка. Вы почему лекарства не принимаете?
Анна Сергеевна. Вот ещё травиться-то.
Невестка. Они денег стоят.
Анна Сергеевна не отвечает, продолжает есть.
Невестка выходит, раздражённо пожимая плечами.
Раздаётся телефонный звонок.
Анна Сергеевна. (обычным голосом) Да, слушаю. (Затем удивленно-радостно) Галя? Галя! Как я рада! Как ты узнала мой телефон? Мы же давно переехали. А ты, ты всё там же, на Ришельевской? Ну как ты, как? (Голос постепенно меняется, становится сострадательно-сочувствующим). По-прежнему одна…, и никто не заходит? А, из собеса? Раз в неделю? Боже мой, как же ты справляешься? (Пауза. Голос становится напряженным, взволнованным.) Что? Повтори, пожалуйста, я не поняла. Что вернуть? Какие открытки? А, те, которые я получала из Москвы, от Александра Евгеньевича. Так, ведь, он их мне писал, почему я должна тебе отдать? Да, сохранила. Они у меня. Галя, но он же мне писал. (Решительно) Нет! Извини! (Кладёт трубку, заметно волнуется: то перекладывает книжки на столе, то включает и выключает приёмник. В комнате темнеет. Зажигает старинную настольную лампу).
Входит сын. Щёлкает выключателем. Зажигает верхний свет. Подходит к Анне Сергеевне, целует её в макушку.
Сын. Здравствуй, мамочка. Как ты сегодня? Лекарства принимала? Ну, как хочешь…
Анна Сергеевна. (с любовью, нежностью, умилением) Здравствуй, как дела? А горло, прошло? Что на работе? Контракт подписали? У меня к тебе просьба: достань, пожалуйста, с антресолей коробку, ну, ту, со старыми фотографиями…
Сын уходит и через некоторое время приносит большую, обтрёпанную картонную коробку. Ставит на стол. Присаживается на стул рядом со столом, раскрывает коробку.
Слышится резкий, недовольный голос:
Невестка. Костя, Константин! Иди обедать! Сколько раз я могу греть!
Сын. (торопливо вскакивает, целует Анну Сергеевну) Прости, мамочка, прости. (Поспешно уходит).
Анна Сергеевна открывает коробку, перебирает фотографии, вытирает слёзы. Потом достаёт со дна коробки металлическую коробку с изображением Кремля и Спасской башни. Большую картонную коробку отодвигает в сторону. Открывает металлическую. Достаёт разноцветные открытки с напечатанными на них стихами, на некоторых подрисованы какие-то картинки. Внимательно рассматривает.
Анна Сергеевна. Неужели Галина не угомонится и опять будет звонить? Что я ей отвечу? Нет, ни за что не отдам ей открытки, в них же вся моя юность… Зачем они ей понадобились? Она же сама разрешила мне переписываться с Александром Евгеньевичем. Сказала: да пиши, конечно, если хочешь, у меня видишь сколько писем на все не наотвечаешься…
Дверь приоткрывается. В комнату, оглядываясь назад, будто крадучись, входит сын. Присаживается на край стула. Роется в коробке.
Сын. Люблю я эти старые фотографии. И смотри, мамочка, какое было качество, вот эти старинные. Поразительная чёткость. А потом всё хуже. Правда, вот эта хороша. Где ты, я и папа. Знаешь, я часто вспоминаю детство и даже то, что когда-то казалось занудным, теперь кажется милым.… И страна единая… Одной семьёй жили… Ну, теперь об этом и вспоминать нельзя… А что это у тебя за металлическая коробка? Я её совсем не помню.
Анна Сергеевна. Это моё отрочество и юность. Мы тогда жили на Ришельевской, я ходила в кружок художественного слова. Я хорошо читала стихи, звонко, а вот в тот день, когда ему надо было звенеть, он почему-то сел. От волнения? …
Стук в дверь. Заглядывает невестка.
Невестка. (сдерживая раздражение) Константин, я что, тебя должна по всей квартире разыскивать?
Ты, кажется, обещал помойку вынести. Неужели хочешь, чтобы опять тараканы развелись?
Сын. (Жене) Иду, иду, милая. (Анне Сергеевне) Мамочка, извини. Я к тебе попозже зайду. (Выходит, тихо закрывает за собой дверь).
Анна Сергеевна. (Не замечая, что сын вышел.) Но я же не первый раз выступала. Я и в Оперном делегацию поздравляла, и ничего… а тут. Хорошо, что Галя выступала вместо меня. У нас с ней такие звонкие голоса были. Помню я и трибуну, и правительство на нём, и Галю. А какие чудесные слонята приплыли к нам… Подарок советским детям от детей Индии. Галя же просто стала знаменитостью. Все ей писали. Просто горы писем. Вот это первое письмо от Александра Евгеньевича. (достаёт из коробки и читает).
«К нам из Индии плывёт белоснежный пароход…» Так вот и началась наша переписка… Он взрослый, а я девчонка. Он на все мои письма отвечал стихами и картинки подбирал по теме. И почему я ему обо всём писала? И о школе, и о брате, который то окно разобьёт, то тетради мне перемажет. И когда косы отрезала. А он в ответ:
Была у девочки коса,
Её коса, её краса…
И о любви…
Потом перестал отвечать, его вдова в письме спросила не вернуть ли мне мои письма. Я ей ответила, но почему-то не прислала… И вот теперь Галя хочет, чтобы я ей все эти открытки отдала? А у меня в них – всё детство и юность. Что у меня теперь своего? Ничего. Невестка вот к себе взяла, стены и те чужие… (Звонит телефон). Слушаю. А это ты Галя? Здравствуй! Нет Галя, нет… Не звони мне больше. Как твои письма? Ты же сама разрешила мне с ним переписываться. Ну, и что, что от твоего имени. (Кладёт трубку). Странно, как у неё изменился голос. Старческий, дребезжащий. Как же она одна прожила всю жизнь? И замужем не была. И никого у неё нет. А теперь и ноги не ходят. (Берёт в руки фотографию бабушки, говорит, глядя на фото). Ну, а ты, бабушка, что скажешь? Отдать ей открытки? Да, бабушка, ты права. У меня и Костик, и невестка. А Галя совсем одна…
Пауза. Во время которой смотрит на фотографию бабушки, движением руки то ли протирает стекло, то ли гладит изображение, затем кричит, обращаясь к двери:
Костя, подойди, пожалуйста!
Костя. (Открывает дверь, входит). Да, мамочка, слушаю тебя.
Анна Сергеевна. (Вынимает из металлической коробки одну открытку. Закрывает, передаёт сыну). У меня к тебе просьба: отвези эту коробочку моей подруге. Адрес — вот тут на открытке. Только не тяни. Завтра сможешь? Спасибо тебе и, пожалуйста, открой форточку, душно… Как у вас душно…
Сцена 3. Новая кофточка
За столом, как и в предыдущей сцене, Анна Сергеевна сидит за столом. Как и в предыдущей сцене, входит её невестка с тарелкой в руках. Ставит тарелку перед Анной Сергеевной.
Анна Сергеевна. (Невестке) Опять холодный. (Пауза). Я где-то читала, что в холодной жидкости яд абсолютно не чувствуется и не влияет на вкус. Действует безотказно!
Невестка. Господи, что Вы говорите, слушать невозможно, как только Вам не стыдно.
Анна Сергеевна. А почему мне должно быть стыдно? Зачем я вам теперь? Квартиру мою продали. Я у вас тут как приживалка, какой от меня прок, пенсия грошовая, ноги ещё эти… одна со мной возня.
Невестка. (потупившись) Костя Вас очень любит… (Требовательно) Дайте тарелку, погрею.
Анна Сергеевна. (Резко) Нет, не надо греть. Мне и так хорошо. Травить так травить, я не возражаю.
Невестка. Нет, дайте, пожалуйста, тарелку (тянет к себе, Анна Сергеевна не выпускает тарелку из рук, тарелка падает, разбивается, суп выливается, попадает на кровать, кофточку Анны Сергеевны). Ну, вот. Что же теперь делать? (Выбегает, возвращается с тряпкой, веником, совком). Анна Сергеевна в это время брезгливо смахивает с себя повисшую капусту, пытается расстегнуть мелкие пуговицы (их много) на кофте.
Анна Сергеевна. Люба, ничего не убирай. Придёт Костя и всё уберёт.
Невестка. (Поднимает разбитую тарелку, осколок ранит ей палец) Ой, ой!
Анна Сергеевна. (испуганно) Люба, Люба, подойди, вот зелёнка, йод. Иди сюда. Садись. Вот бинт, вата. (Пододвигает к себе лекарства). Прости, прости, Люба, я не хотела доставлять тебе беспокойства.
Невестка садится на стул, протягивает руку Анне Сергеевне. Тихо плачет.
Анна Сергеевна. Не плачь, не плачь Люба. (Пытается обработать ранку, перевязать палец). Я же понимаю, что я вам не нужна. Видишь, со мной одни хлопоты…
Невестка. Пустите, Анна Сергеевна, я сама. (Вдвоём склонились над пальцем, обе плачут. Невестка смотрит в сторону, видит, что белье на диване испачкано) Ой, смотрите и постель испачкалась. (Вытирает глаза. Встаёт со стула).
Сейчас, сейчас поменяю бельё… Анна Сергеевна, пересядьте, пожалуйста, на стул.
Анна Сергеевна. (испуганно) Не трогай, Люба, не трогай. Костя поменяет.
Невестка. Я вижу Вы Костю совсем не жалеете. Он же на двух работах. В десять только придёт… чуть живой. (Решительно) Садитесь на стул.
Анна Сергеевна пересаживается на стул.
Невестка снимает покрывало, поднимает подушку. Из-под подушки на пол падают таблетки.
Невестка. Что это, таблетки? Вы их что, прячете что ли?
Анна Сергеевна. (тихо, испуганно, извиняющимся тоном) Не травиться же… У них, Люба, столько противопоказаний…
Невестка. (Тихо, с сожалением) Опять своё заладили… Смотрите, у Вас и кофточка испачкалась. Снимите. Я другую принесу. (Невестка уходит).
Анна Сергеевна пододвигает к себе коробку с лекарствами, достаёт инструкцию, надевает очки, лежащие рядом, медленно читает. Вот «Побочные явления: понос, рвота, кровоизлияние, возможен смертельный исход».
Входит невестка с пакетом в руках.
Анна Сергеевна. Вот, читай сама!
Невестка. Анна Сергеевна, смотрите, что Вам Костя купил к дню рождения. (Достаёт кофту из пакета). Вам, должно быть, очень к лицу, к Вашим голубым глазам.
Анна Сергеевна. (Берёт кофту, рассматривает). Я не могу принять этот подарок. Для меня это слишком роскошно. Оставь себе.
Невестка. Нет, нет давайте я Вам помогу. (Расстёгивает пуговицы, снимает с Анны Сергеевны кофту). Вот, теперь так. Костя сказал, когда он был маленький, Вы такую же носили.
Анна Сергеевна. Правда? А я и забыла. Неужели помнит?
Невестка. Сейчас зеркало принесу. (Выходит)
Анна Сергеевна. (Перебирает руками рюши на кофте). Да, да, вот такие же рюши были и цвет. Ах, какой приятный цвет. Бирюзовый. Мой любимый.
Невестка. (Входит с зеркалом). Смотрите, смотрите как замечательно!
Анна Сергеевна. (Смотрит в зеркало, но не на себя, на кофту). Да, красивая. (Начинает расстегивать пуговицы) Ты её пока убери. На день рождения надену.
Невестка. Нет, нет, не снимайте. Пусть Костя полюбуется. Ему приятно будет. А про наших чёрных кошек мы ему не расскажем. Правда же? И помните, мы Вас очень любим. (Обнимает Анну Сергеевну).
В прихожей раздаётся звонок во входной двери.
Ой, кто это? Пойду открою.
Анна Сергеевна (Глядя в зеркало. Проводит рукой по лицу). Странно. Это же я, но нет это не я…
Входит невестка. У неё в руках бандероль. Растрепанная упаковка, перечёркнутые надписи, на них – другие.
Невестка. Анна Сергеевна, это Вам. (Протягивает бандероль Анне Сергеевне). Какая странная бандероль. Долго же она Вас искала… Адрес старый – Ришельевская.
Анна Сергеевна пытается открыть, нетерпеливо рвёт упаковку.
Невестка. Ножницами, ножницами надо. (Достаёт из коробки с лекарствами ножницы, передаёт их Анне Сергеевне).
Анна Сергеевна (радостно). Люба, Люба! Это же мои письма! Прижимает их к себе.
Невестка. Смотрите, здесь и письмо Вам.
Анна Сергеевна. От какой-то Зины… Дочь, что ли?
Сидят рядом, рассматривают, Анна Сергеевна что-то (тихо, зрителям не слышно) рассказывает. В комнате постепенно становится темнее, вечереет. На столе звенит телефон.
Невестка берёт трубку и передаёт её Анне Сергеевне.
Анна Сергеевна. Галя, Галя, здравствуй! Как я тебе рада! Не благодари, не благодари, это же твои письма, Александр Евгеньевич тебе же писал… Галя, Галя, я свои письма получила, те, что ему писала…Его дочь прислала. Галя, ты тогда так хорошо выступала. Помнишь? Тебя ещё Хрущёв в макушку поцеловал. Неужели забыла? Галя, ты такая была талантливая, ты так хорошо читала стихи, помнишь в Оперном… (Голос становится всё тише, тише, медленно закрывается занавес). Галя, я…я сегодня такая счастливая!
Занавес.
Одноактная пьеса
Действующие лица:
Борис Алексеевич – мужчина лет шестидесяти. Нездоров.
Зоя Викторовна – его жена, чуть моложе.
Соседка Настя – молодая женщина лет 25, модненькая, шустрая.
Юсуф – Мужчина-агент.
На экране задника сцены проецируется Ленинград. 1960.
Адмиралтейство. Лето. Яркое голубое небо. Белые птицы парят в нём. Молодой моряк, прогуливающийся вдоль Невы. Он напевает голосом Эдуарда Хиля «Моряк вразвалочку сошёл на берег…» Останавливается. Читает на стене: «В этом доме жил и работал крупнейший русский художник Иван Николаевич Крамской»
Постепенно экран темнеет…
Санкт- Петербург. 2020.
Сцена разделена на две части. На одной - квартира, где живёт с мужем Зоя Викторовна. На другой - петербургский двор.
На Зое Викторовне летняя одежда, женщина растрёпанна, выглядит усталой) везёт по сцене чемодан на колёсиках. Навстречу ей из противоположной кулисы выходит Настя.
Настя. Ой, тётя Зоя, здрасьте! А вы откуда, из Германии? Здорово Вам. Мама сказала, вы в Германию переезжаете? Счастливые. Мы вот тоже переезжаем. В Колпино. А что делать? Да вы знаете какая у нас теснотища. Друг у друга на головах сидим. Это ещё хорошо, что бабушка умерла.
Зоя Викторовна. Твоя бабушка хорошая была, милая. Жаль её.
Настя. Жаль, конечно. Но переезжать она ни за что не хотела. Упёрлась и всё. Хочу, говорит, умереть у себя дома. Вот и умерла. А по-моему, лучше без их театров и филармоний да с квадратами … Ой, извините, побежала. Опаздываю. (Убегает. Потом стремительно возвращается, говорит запыхавшейся скороговоркой) Вот, что ещё хотела спросить: вы у нас книжки не возьмёте? Бабушка перед смертью накупила. Внукам, говорила, хочу оставить. А нам зачем? Прикид бы лучше купила, ходила чёрте в чём. Бомжам стыдно отдать. Посмотрите на наши окна: все подоконники в книгах.
Зоя Викторовна. Какие книги, зачем? Нет, спасибо. Ещё книг не доставало. Нет, мне сейчас не до книг.
Настя. Ну, ладно. У Павлика, может, спросите. Я бесплатно отдам.
Зоя Викторовна. Думаю, Павлику они тоже не нужны. До свидания.
Настя. До свидания. (Уходит быстро, почти бегом.)
Зоя Викторовна стоит несколько секунд, задумчиво смотрит ей вслед. Потом скрывается за кулисами.
Маленькая однокомнатная квартира в старом доме, часть бывшей коммуналки. Прихожая одновременно служит кухней, совмещённой с комнатой, где на разложенном диване с несвежим постельным бельём сидит Борис Алексеевич, в майке, домашних штанах, босые ноги, тапочки на ковре. Понур. Курит. Рядом с ним – журнальный столик, на нём пепельница с грудой окурков.
Слышится звук поворачиваемого в замке ключа. Входит Зоя Викторовна, за собой тянет чемодан на колёсиках. Б.А. её не видит, слышит, что кто-то вошёл.
Б.А. (закашлявшись, потом прокуренным голосом) Ну, и кто там?
З.В. (нарочито бодро) Да я это, я, я. (пытаясь говорить игриво) Или ещё кого ждёшь? (Проходит в комнату, пристально её оглядывает). (C грустным упрёком и сожалением) Так, опять с сигаретой, жёлтый весь, исхудал, а всё куришь… (В сторону) Хорошо хоть бутылки нет… (Подходит к мужу, садится рядом. Вынимает у него изо рта сигарету, тушит о край пепельницы. Голос грустный, уставший, нежный) Ну, здравствуй что-ли. (Обнимает, целует, с тревогой вглядывается в лицо мужа). Ты как? Павлик заходил? А птицы?
Б.А. (Раздражённо) Какие птицы, мать? Что у тебя в голове? Неужели ты не понимаешь, что я, можно сказать, чуть живой, а ты всё о птицах? Какие птицы? Какой Павлик? Хм, Павлик?!
З.В. (Спокойно) Павлик, твой сын. Он обещал к тебе зайти. А птицы… (Мечтательно-грустно, в сторону) всё – те же. Красивые, белые, большие. Поморники. Мама называла их альбатросами. Они прилетали к нам во двор с залива. Мы их кормили. Когда штиль они голодные.
Б.А. Павлик-то? Заходил, сигареты сунул и всё, и нет его.
З.В. А деньги-то ты ему отдал?
Б.А. (Раздражённо) За деньгами-то, небось, и забегал, деньги всем нужны… (Оживлённо) А Лёшка-то, Лёшка как? Когда за нами приедет?
З.В. (Устало) Лёшка-то? Ничего. Нормально. (Встаёт, идёт в прихожую, ввозит в комнату чемодан, открывает его, вынимает коробку, передает мужу). Вот подарок тебе.
Б.А. (Рассматривает коробку, медленно открывает, достаёт бутылку). Эка невидаль Чивас Ригал. Нас теперь этим не удивишь. Хотя что мы от подарков не отказываемся. Спасибо, конечно. А брату-то, брату-то что-нибудь передал?
З.В. (Достаёт из чемодана упаковку) (Устало) Вот Клара ему шарф прислала. Красивый. С птицами.
Б.А. (Недоверчиво) Клара, говоришь… Ну, ну. А сам-то, сам-то как? Как здоровье, работа? А Ванечку видела?
З.В. (Грустно) Ну, как я могла его видеть, если его Аня с собой увезла. Ты что забыл, они переехали. И адреса их я не знаю. Лёшка говорит: зачем вам, у вас скоро новый внук будет. А помнишь, как Ванечка тебе плоскогубцы подавал, когда ты проводку чинил. Клоп такой, ещё и говорить толком не мог, а уж помогал.
Б.А. (Уверенно) Меня вот вылечат, я его найду! Мы с ним ещё и не такое починим. А где мои инструменты? Куда ты их дела? Я их с собой возьму.
З.В. Ну, это после, после. Мне вот теперь покормить тебя надо. Павлик-то продукты принёс? (Идёт в кухню, открывает холодильник, горестно вздыхает) Пусто. Эх, Павлик, Павлик, просила же… Боря, я в магазин, скоро приду. (Уходит, тащит за собой сумку на колёсиках).
Сбоку, у края сцены сидит на скамейке толстый мужик.
У него на плечах накидка, похожая на старый большой платок. Над ним вывеска кафе «Урюк». В центре сцены нечто похожее на клумбу. Цветы завяли. Кругом мусор.
З.В. (Глядя на цветы, потом на мужчину) Здравствуй, Юсуф! Ты что же цветы-то не поливал? Смотри, все засохли. А ведь я тебе деньги давала. И мусор опять кругом.
Мужчина не отвечает.
Зоя Викторовна берёт веник, подметает, потом аккуратно ставит веник к стене, проходит вдоль сцены, за собой везёт сумку на колёсиках. Останавливается. Всматривается куда-то вверх. Говорит мечтательно, обращаясь в сторону зрителей).
Какие красивые раньше прилетали к нам птицы... Помню, стою я вот так во дворе, кормлю их, а от арки идёт моряк. Высокий, красивый, в белом. Подбегает и кричит:
Девушка, девушка, спасайтесь. Они вас исклюют. (Провозит сумку, скрывается за кулисами). А теперь? Прилетят ли?
Б.А. (По-прежнему, сидя на диване). А Зойка красивая была. Стоит такая, а вокруг неё птицы… белые. Ну, конечно, не альбатросы. Я что альбатросов не видел. Поморники, но здоровые, Вот такие, наверно. (Разводит руками) Ну, думаю, исклюют. А она: «Они, когда штиль, голодные. Хотите мне помочь?»… И волосы, какие волосы. Как у артистки какой… Колдунья… Странно почему она так быстро вернулась. Хотела побыть… Кислая какая-то. Может, что не задалось?
З.В. (Проходит с сумкой в обратном направлении. На скамейке по-прежнему сидит мужик в накидке. К нему подходит молодой мужчина. Рыжеватый в рубашке с короткими рукавами. Татуировка на обеих руках. О чём-то говорят. Мужик в накидке показывает глазами на З.В.)
З.В. (Останавливается, глядя куда-то в сторону зрителей) Ну, и что теперь делать? Вот учи детей, выматывай себя. На трёх работах… И я, и Борис. А как Лёшка учился… Круглый отличник. В Олимпиадах побеждал. Диссертацию защитил. И надо же. Здесь не пригодился, и там не сахар…
К ней подходит рыжеватый мужчина в очках.
Мужчина. Здравствуйте, любезная! Смотрите (обводит рукой, показывая на окна дома), соседи-то ваши все съехали. А вы всё тут? Мне Пал Иванович говорил, что и вы продать надумали? Не знаете Пал Ивановича? (Достаёт визитку). Мы помогаем избежать трудностей, оформим документы, сделаем всё с максимальной выгодой. Мы вам и квартирку подберём. Благодарить будете.
З.В. Да, наверно, придётся. Позвоните завтра. Юсуф мой телефон знает. (Берёт визитку, проходит по сцене, вкатывает сумку в комнату.) Вот сейчас быстренько приготовлю, покормлю… Борис, мне опять предлагают квартиру продать. (Смотрит на визитку).
Б.А. Ты мне можешь толком рассказать, что там у них.
З.В. Не приедет Лёшка! Кредиты у него! Понабрал со своей новой! Сказал, теперь всю жизнь расплачиваться. Дом ей строит. Не до нас им.
Б.А. А квартиру?
З.В. Квартиру оставил Ане… Я тебе уже говорила. Ты забыл, что ли? (Готовит, накрывает небольшой стол. Подходит к мужу). Вставай. Надо поесть. (Помогает мужу встать).
Борис Алексеевич встаёт, садится за стол, ест.
З.В. (Садится напротив) Да, ты не огорчайся. Я уже всё продумала. И агент опять приходил. Мы эту квартиру продадим и купим в Купчино. За нашу в центре там трёшку дадут. Будем с Павликом жить. Я им помогать буду, с внуком сидеть. Анжела работать пойдёт. Вот, и снимать не надо. А здоровье у тебя и без немецких врачей наладится. На окраине воздух чистый, будем с тобой на прогулки выходить. Массаж тебе делать буду.
Б.А. А жила-то ты где? У них?
З.В. Там не принято у кого-то жить. Это же заграница, Европа. Там всё по-другому. В отеле я жила, но рядом с ними. Как-то поужинали вместе. В кафе… Лёше надо было бы здесь подлечиться. Ты помнишь у него рука в армии плохо срослась. До сих пор затекает, а лечить не хочет. Говорит, дорого. Не до нас им. Ну, покушал? Давай пройдемся? Сегодня погода чудесная!
Помогает ему одеться. Серый летний поношенный костюм. Правая рука Бориса Алексеевича болтается. С трудом Зоя Викторовна надевает на неё пиджак. Даёт палку.
Выходят. Проходят по сцене. Время от времени останавливаются. На заднике белая ночь. Адмиралтейство, фонтан. Птиц нет. Борис Алексеевич идёт впереди неуверенной походкой, опирается на палку. Он всё время наклоняется в сторону, кажется, что упадёт. Зоя Викторовна поддерживает его.
Б.А. Ну, и где твои птицы?
З.В. Прилетят когда-нибудь.
Борис Алексеевич останавливается около памятной доски на стене дома. Пытается прочитать, но не видит. Раздраженно.
Б.А. Ты взяла мои очки?
З.В. Нет, зачем они тебе.
Б.А. Прочитать вот хочу.
З.В. Ты уж сто раз читал.
Б.А. Говорили, что музей откроют. А что здесь сейчас?
З.В. Ресторан. Китайский.
Б.А. А там? Там, где детский садик был (показывает рукой).
З.В. Забыл? Там узбекский. За ним пиццерия.
Б.А. Я хотел бы в ресторан пойти. Пойдём?
З.В. Что ты, нам дорого. Дома поужинаем. Пойдём домой.
Б.А. Вот тебе бы только домой. Смотри какая погода. Конечно, какой интерес со мной гулять. Тогда я сам пойду. Хоть в пиццерию или кафе. (Направляется к ресторану, но оступается и чуть не падает. Зоя Викторовна поддерживает его).
З.В. Завтра праздник, завтра день города. Завтра погуляем. Оркестр будет. Ты же любишь. (Уводит его).
Свет на сцене медленно гаснет.
Потом опять загорается.
Утро. Зоя Викторовна достаёт из шкафа белую тужурку. Надевает на мужа. На себя накидывает белый плат.
Выходят на улицу. В отдалении, сначала тихо, потом громче звучит оркестр. На задник сцены проецируется Невский проспект, за поворотом Дворцовая площадь. На улице народ, идёт строем духовой оркестр. Борис Алексеевич и Зоя Викторовна стоят и смотрят на изображение.
Вдруг в просвете между домами появляются
большие белые птицы.
Б.А. Зоя, Зоя, смотри! Птицы!
З.В. Я знала, знала, что они прилетят! (Свет на сцене гаснет, фигуры исчезают, на заднике летают большие, белые птицы).
Занавес.
ОТКРЫТКИ
Сценки из разных исторических времён
Сцена 1. И фото на память
Действующие лица:
Александр Евгеньевич – пожилой мужчина лет 60-ти, ходит с палкой, у него протез.
Надежда Николаевна – его жена, пожилая лет 55, рыхлая, ходит слегка переваливаясь.
Мария Ивановна – соседка, родственница Н.Н., 50 лет
Николай – сын М.И. 28лет, без обеих ног.
Зина – женщина Николая, 25 лет.
Действие происходит в Москве в пятидесятых годах 20-ого века.
Комната Александра Евгеньевича и Надежды Николаевны в коммунальной квартире. На переднем плане небольшой письменный стол, на нём пишущая машинка «Москва». Рядом – принадлежности для домашней фотолаборатории, фотоаппарат «Лейка» на треножнике, справа – книжный шкаф, стул. На нём книги. Слева – входная дверь, крючки для верхней одежды. Над ними – чёрная «тарелка» радио. Всё время тихим фоном звучит радио. Слова из репродуктора зрителям не слышны.
На заднем плане – две аккуратно застеленные белыми пикейными одеялами кровати, между ними тумбочка, на ней светильник, за ними большой старинный стол, с краю – коробочки, пузырьки с лекарствами, электроплитка. Справа от стола – граммофон, за ним – копия картины Крамского «Христос в пустыне». В углу икона. Спиной к зрителям за письменным столом сидит Александр Евгеньевич и одним пальцем печатает на машинке. В глубине сцены за столом Надежда Николаевна раскатывает тесто.
Приоткрывается дверь. На низкой инвалидной тележке вкатывается молодой человек. На нём голубой костюм, белая рубашка, галстук. Одной рукой отталкивается от пола, чтобы двигалась тележка, в другой – прижимает к себе книги.
Подъезжает к Александру Евгеньевичу.
Николай. Вот забирай. Твои яти меня замучили. Дай мне что-нибудь по-русски.
Александр Евгеньевич. Ну, это тогда тебе газеты надо читать. У меня, правда, есть кое-что с современной печатью, но ты, ведь, стихи не жалуешь. Но, кстати, если стихи читать внимательно, то и там много исторического можно выкопать. Одними книжками и современными монографии всего не понять.
Николай. Я твоего Тёркина уж наизусть знаю. Вот такое же что-нибудь… А сам-то всё детское строчишь?
Александр Евгеньевич. Не отпускает.
Николай. Не пойму я тебя: не печатают, а ты всё тыкаешь.
Александр Евгеньевич. Ты же знаешь, я детям крёстным отправляю. Сколько их у меня. Кого я только не крестил. Ты вот только не поддаёшься. Не понимаю я тебя, Николай, такого ты хлебнул, в плену был, от Любляны на колтушках полз, а так и не уверовал.
Николай. Ну, затянул свою религиозную пропаганду. Мало вас с тёткой из учителей турнули, а ты всё своё гнёшь.
Александр Евгеньевич. Как ты не понимаешь, мы с твоей тёткой всю войну молились. Ни одной службы у Пимена не пропустили. Да, что и говорить…
Николай. Что ж доченьку свою не вымолили?
Александр Евгеньевич. Тише ты, тише. Надежда Николаевна услышит опять скорую вызывать… (Пауза). Тебя вот вымолили.
Николай. Да, я -то вам кто?
Александр Евгеньевич. Будто не знаешь – племянник. Мы за всех молились. А Инну, может, ещё и найдём. Я не отчаиваюсь.
Николай. Ей уж сейчас лет двадцать, наверно. Теперь уж вряд ли найдёте. Даже если жива.
Александр Евгеньевич. (Нервничает, но говорит твёрдо) Я верю, верю, что жива и молюсь за неё. Найдём, не мы её, так она нас.
Дверь приоткрывается, заглядывает Мария Ивановна.
Мария Ивановна. Сынок, Коля, поди-ка сюда.
Николай подкатывает к ней.
Николай. Тебе, мать, чего?
Мария Ивановна. К тебе тут женщина пришла.
Николай. А, знаю, это Зина. Зови её сюда. (Обращаясь к Александру Евгеньевичу) Слушай, сфотографируй нас. Я обещал. Только, чтоб мы вровень были. Ты меня на стул сможешь поднять?
Входит Зина. На ней нарядное, по моде тех лет платье, модная причёска, миловидная, скромная.
Зина. Здравствуйте, Коля сказал, что Вы можете нас сфотографировать.
Александр Евгеньевич. (Радостно, услужливо) Конечно, конечно. Здравствуйте, проходите.
Зина. А Вы фотограф?
Александр Евгеньевич. Нет, я любитель. Я, видите ли, вообще любитель. Помогите-ка мне. (Убирает со стула книги). Вот сюда ставьте. (Показывает место напротив фотоаппарата).
Подходит к Николаю, хочет ему помочь.
Николай. Я сам.
Сползает с тележки, хватается обеими руками за стул и
запрыгивает на него.
Александр Евгеньевич. (Подходит к фотоаппарату, поправляет его, достаёт из шкафа пластину, вставляет в фотоаппарат).
Зина встаёт рядом с Николаем.
Поправляет причёску, одёргивает платье.
Александр Евгеньевич. (Зине, внимательно вглядывается в её лицо) Так, так вправо, пожалуйста. Вот, хорошо. (Идёт к фотоаппарату). А Вы, Зина, учитесь где-то или работаете? Теперь вот так. Коля, голову поближе к Зине и чуть влево. (Фотографирует). Так, сейчас ещё раз. (Меняет пластину).
Зина. Я учусь в педагогическом, на вечернем и работаю старшей пионервожатой в семьдесят четвёртой.
Александр Евгеньевич. Вот и мы когда-то там работали… и дочка наша должна была там учиться, не получилось.
Зина. Почему же не получилось?
Александр Евгеньевич. Потерялась при эвакуации.
Зина. Я тоже потерялась. С шести лет в детском доме. Теперь вот пытаюсь родителей найти.
Александр Евгеньевич (взволнованно) Надя, Надя, подойди, пожалуйста.
Надежда Николаевна встаёт со стула, отряхивает руки от муки, вытирает их полотенцем.
Александр Евгеньевич. Это Зина. Девушка нашего Николая. Потерялась во время войны. Теперь родителей ищет.
Надежда Николаевна. Вот и Инночка наша потерялась. Во время бомбёжки. Пойдёмте я Вам расскажу. (Увлекает Зину за собой, усаживает за стол и, продолжая заниматься с тестом, рассказывает ей что-то).
Зина вертит головой, разглядывает обстановку.
Зина (заметив граммофон) А это у вас граммофон, что ли? У нас до войны тоже был. Я помню. А можете завести?
Надежда Николаевна подходит, ставит пластинку, слушают музыку (зрителям слышно плохо).
На переднем плане Николай и Александр Евгеньевич какое-то время прислушиваются к звучанию граммофона, потом граммофона не слышно, его звуки перебивает звонкий детский голосок из тарелки над дверью:
Голос из радио. Дорогие индийские дети, дорогой индийский народ, все советские дети, весь советский народ благодарит вас за этот чудесный подарок. Ваши слонята, Рави и Шаши, Солнце и Луна, будут радовать сердца тысячи тысяч детей и взрослых. Да здравствует нерушимая дружба советского и индийского народов! Миру мир!
Александр Евгеньевич. (хлюпает носом, достаёт платок, громко сморкается, вытирает глаза) Ты, наверно, не помнишь, а у нашей Инночки был такой же звонкий голосок. Нет, Наде это слушать не стоит…
Раздумывает.
А вот я, я обязательно напишу стихи…и… (мечтательно) пошлю их этой девочке. И буду ждать ответ. И загадаю: если придёт ответ, значит, и дочка наша найдётся.
Сцена 2. Открытки
Действующие лица:
Анна Сергеевна – старая женщина, лет 70 -75, не молодящаяся, просто одетая.
Люба – её невестка, домохозяйка, 50 лет.
Константин – сын Анны Сергеевны, служащий, 50 лет.
Действие происходит в Одессе в 2020 году
Комната в квартире Брежневской эпохи, дверь в коридор закрыта. Форточка закрыта. Мебель старинная. К дивану советского времени пододвинут массивный обеденный стол, на нём городской телефон, книги, журналы, радиоприемник. На стене репродукция картины Крамского “ Христос в пустыне”. Анна Сергеевна во время пауз то ловит какие-то программы по приёмнику, то листает книги. Лекарства (пузырьки, таблетки) лежат на краю стола в отдалении от Анны Сергеевны. Рядом с ней фотография старой дореволюционной эпохи. На ней молодая женщина. Это бабушка Анны Сергеевны. Анна Сергеевна всё время сидит за столом на диване. Часто рассматривает фотографию. Рядом со столом – стул.
Открывается дверь. Входит невестка. В руках у неё тарелка с супом, ложка. Молча ставит её перед Анной Сергеевной.
Анна Сергеевна. (молча пробует суп). Он же совершенно холодный. Есть невозможно.
Невестка молча берёт тарелку, выходит, закрывает дверь. Анна Сергеевна задумчиво смотрит на картину. Через некоторое время невестка входит с тарелкой и ложкой.
Анна Сергеевна. (пробует) Спасибо, Люба.
Начинает есть. Ест медленно, красиво, беззвучно.
Невестка. Вы почему лекарства не принимаете?
Анна Сергеевна. Вот ещё травиться-то.
Невестка. Они денег стоят.
Анна Сергеевна не отвечает, продолжает есть.
Невестка выходит, раздражённо пожимая плечами.
Раздаётся телефонный звонок.
Анна Сергеевна. (обычным голосом) Да, слушаю. (Затем удивленно-радостно) Галя? Галя! Как я рада! Как ты узнала мой телефон? Мы же давно переехали. А ты, ты всё там же, на Ришельевской? Ну как ты, как? (Голос постепенно меняется, становится сострадательно-сочувствующим). По-прежнему одна…, и никто не заходит? А, из собеса? Раз в неделю? Боже мой, как же ты справляешься? (Пауза. Голос становится напряженным, взволнованным.) Что? Повтори, пожалуйста, я не поняла. Что вернуть? Какие открытки? А, те, которые я получала из Москвы, от Александра Евгеньевича. Так, ведь, он их мне писал, почему я должна тебе отдать? Да, сохранила. Они у меня. Галя, но он же мне писал. (Решительно) Нет! Извини! (Кладёт трубку, заметно волнуется: то перекладывает книжки на столе, то включает и выключает приёмник. В комнате темнеет. Зажигает старинную настольную лампу).
Входит сын. Щёлкает выключателем. Зажигает верхний свет. Подходит к Анне Сергеевне, целует её в макушку.
Сын. Здравствуй, мамочка. Как ты сегодня? Лекарства принимала? Ну, как хочешь…
Анна Сергеевна. (с любовью, нежностью, умилением) Здравствуй, как дела? А горло, прошло? Что на работе? Контракт подписали? У меня к тебе просьба: достань, пожалуйста, с антресолей коробку, ну, ту, со старыми фотографиями…
Сын уходит и через некоторое время приносит большую, обтрёпанную картонную коробку. Ставит на стол. Присаживается на стул рядом со столом, раскрывает коробку.
Слышится резкий, недовольный голос:
Невестка. Костя, Константин! Иди обедать! Сколько раз я могу греть!
Сын. (торопливо вскакивает, целует Анну Сергеевну) Прости, мамочка, прости. (Поспешно уходит).
Анна Сергеевна открывает коробку, перебирает фотографии, вытирает слёзы. Потом достаёт со дна коробки металлическую коробку с изображением Кремля и Спасской башни. Большую картонную коробку отодвигает в сторону. Открывает металлическую. Достаёт разноцветные открытки с напечатанными на них стихами, на некоторых подрисованы какие-то картинки. Внимательно рассматривает.
Анна Сергеевна. Неужели Галина не угомонится и опять будет звонить? Что я ей отвечу? Нет, ни за что не отдам ей открытки, в них же вся моя юность… Зачем они ей понадобились? Она же сама разрешила мне переписываться с Александром Евгеньевичем. Сказала: да пиши, конечно, если хочешь, у меня видишь сколько писем на все не наотвечаешься…
Дверь приоткрывается. В комнату, оглядываясь назад, будто крадучись, входит сын. Присаживается на край стула. Роется в коробке.
Сын. Люблю я эти старые фотографии. И смотри, мамочка, какое было качество, вот эти старинные. Поразительная чёткость. А потом всё хуже. Правда, вот эта хороша. Где ты, я и папа. Знаешь, я часто вспоминаю детство и даже то, что когда-то казалось занудным, теперь кажется милым.… И страна единая… Одной семьёй жили… Ну, теперь об этом и вспоминать нельзя… А что это у тебя за металлическая коробка? Я её совсем не помню.
Анна Сергеевна. Это моё отрочество и юность. Мы тогда жили на Ришельевской, я ходила в кружок художественного слова. Я хорошо читала стихи, звонко, а вот в тот день, когда ему надо было звенеть, он почему-то сел. От волнения? …
Стук в дверь. Заглядывает невестка.
Невестка. (сдерживая раздражение) Константин, я что, тебя должна по всей квартире разыскивать?
Ты, кажется, обещал помойку вынести. Неужели хочешь, чтобы опять тараканы развелись?
Сын. (Жене) Иду, иду, милая. (Анне Сергеевне) Мамочка, извини. Я к тебе попозже зайду. (Выходит, тихо закрывает за собой дверь).
Анна Сергеевна. (Не замечая, что сын вышел.) Но я же не первый раз выступала. Я и в Оперном делегацию поздравляла, и ничего… а тут. Хорошо, что Галя выступала вместо меня. У нас с ней такие звонкие голоса были. Помню я и трибуну, и правительство на нём, и Галю. А какие чудесные слонята приплыли к нам… Подарок советским детям от детей Индии. Галя же просто стала знаменитостью. Все ей писали. Просто горы писем. Вот это первое письмо от Александра Евгеньевича. (достаёт из коробки и читает).
«К нам из Индии плывёт белоснежный пароход…» Так вот и началась наша переписка… Он взрослый, а я девчонка. Он на все мои письма отвечал стихами и картинки подбирал по теме. И почему я ему обо всём писала? И о школе, и о брате, который то окно разобьёт, то тетради мне перемажет. И когда косы отрезала. А он в ответ:
Была у девочки коса,
Её коса, её краса…
И о любви…
Потом перестал отвечать, его вдова в письме спросила не вернуть ли мне мои письма. Я ей ответила, но почему-то не прислала… И вот теперь Галя хочет, чтобы я ей все эти открытки отдала? А у меня в них – всё детство и юность. Что у меня теперь своего? Ничего. Невестка вот к себе взяла, стены и те чужие… (Звонит телефон). Слушаю. А это ты Галя? Здравствуй! Нет Галя, нет… Не звони мне больше. Как твои письма? Ты же сама разрешила мне с ним переписываться. Ну, и что, что от твоего имени. (Кладёт трубку). Странно, как у неё изменился голос. Старческий, дребезжащий. Как же она одна прожила всю жизнь? И замужем не была. И никого у неё нет. А теперь и ноги не ходят. (Берёт в руки фотографию бабушки, говорит, глядя на фото). Ну, а ты, бабушка, что скажешь? Отдать ей открытки? Да, бабушка, ты права. У меня и Костик, и невестка. А Галя совсем одна…
Пауза. Во время которой смотрит на фотографию бабушки, движением руки то ли протирает стекло, то ли гладит изображение, затем кричит, обращаясь к двери:
Костя, подойди, пожалуйста!
Костя. (Открывает дверь, входит). Да, мамочка, слушаю тебя.
Анна Сергеевна. (Вынимает из металлической коробки одну открытку. Закрывает, передаёт сыну). У меня к тебе просьба: отвези эту коробочку моей подруге. Адрес — вот тут на открытке. Только не тяни. Завтра сможешь? Спасибо тебе и, пожалуйста, открой форточку, душно… Как у вас душно…
Сцена 3. Новая кофточка
За столом, как и в предыдущей сцене, Анна Сергеевна сидит за столом. Как и в предыдущей сцене, входит её невестка с тарелкой в руках. Ставит тарелку перед Анной Сергеевной.
Анна Сергеевна. (Невестке) Опять холодный. (Пауза). Я где-то читала, что в холодной жидкости яд абсолютно не чувствуется и не влияет на вкус. Действует безотказно!
Невестка. Господи, что Вы говорите, слушать невозможно, как только Вам не стыдно.
Анна Сергеевна. А почему мне должно быть стыдно? Зачем я вам теперь? Квартиру мою продали. Я у вас тут как приживалка, какой от меня прок, пенсия грошовая, ноги ещё эти… одна со мной возня.
Невестка. (потупившись) Костя Вас очень любит… (Требовательно) Дайте тарелку, погрею.
Анна Сергеевна. (Резко) Нет, не надо греть. Мне и так хорошо. Травить так травить, я не возражаю.
Невестка. Нет, дайте, пожалуйста, тарелку (тянет к себе, Анна Сергеевна не выпускает тарелку из рук, тарелка падает, разбивается, суп выливается, попадает на кровать, кофточку Анны Сергеевны). Ну, вот. Что же теперь делать? (Выбегает, возвращается с тряпкой, веником, совком). Анна Сергеевна в это время брезгливо смахивает с себя повисшую капусту, пытается расстегнуть мелкие пуговицы (их много) на кофте.
Анна Сергеевна. Люба, ничего не убирай. Придёт Костя и всё уберёт.
Невестка. (Поднимает разбитую тарелку, осколок ранит ей палец) Ой, ой!
Анна Сергеевна. (испуганно) Люба, Люба, подойди, вот зелёнка, йод. Иди сюда. Садись. Вот бинт, вата. (Пододвигает к себе лекарства). Прости, прости, Люба, я не хотела доставлять тебе беспокойства.
Невестка садится на стул, протягивает руку Анне Сергеевне. Тихо плачет.
Анна Сергеевна. Не плачь, не плачь Люба. (Пытается обработать ранку, перевязать палец). Я же понимаю, что я вам не нужна. Видишь, со мной одни хлопоты…
Невестка. Пустите, Анна Сергеевна, я сама. (Вдвоём склонились над пальцем, обе плачут. Невестка смотрит в сторону, видит, что белье на диване испачкано) Ой, смотрите и постель испачкалась. (Вытирает глаза. Встаёт со стула).
Сейчас, сейчас поменяю бельё… Анна Сергеевна, пересядьте, пожалуйста, на стул.
Анна Сергеевна. (испуганно) Не трогай, Люба, не трогай. Костя поменяет.
Невестка. Я вижу Вы Костю совсем не жалеете. Он же на двух работах. В десять только придёт… чуть живой. (Решительно) Садитесь на стул.
Анна Сергеевна пересаживается на стул.
Невестка снимает покрывало, поднимает подушку. Из-под подушки на пол падают таблетки.
Невестка. Что это, таблетки? Вы их что, прячете что ли?
Анна Сергеевна. (тихо, испуганно, извиняющимся тоном) Не травиться же… У них, Люба, столько противопоказаний…
Невестка. (Тихо, с сожалением) Опять своё заладили… Смотрите, у Вас и кофточка испачкалась. Снимите. Я другую принесу. (Невестка уходит).
Анна Сергеевна пододвигает к себе коробку с лекарствами, достаёт инструкцию, надевает очки, лежащие рядом, медленно читает. Вот «Побочные явления: понос, рвота, кровоизлияние, возможен смертельный исход».
Входит невестка с пакетом в руках.
Анна Сергеевна. Вот, читай сама!
Невестка. Анна Сергеевна, смотрите, что Вам Костя купил к дню рождения. (Достаёт кофту из пакета). Вам, должно быть, очень к лицу, к Вашим голубым глазам.
Анна Сергеевна. (Берёт кофту, рассматривает). Я не могу принять этот подарок. Для меня это слишком роскошно. Оставь себе.
Невестка. Нет, нет давайте я Вам помогу. (Расстёгивает пуговицы, снимает с Анны Сергеевны кофту). Вот, теперь так. Костя сказал, когда он был маленький, Вы такую же носили.
Анна Сергеевна. Правда? А я и забыла. Неужели помнит?
Невестка. Сейчас зеркало принесу. (Выходит)
Анна Сергеевна. (Перебирает руками рюши на кофте). Да, да, вот такие же рюши были и цвет. Ах, какой приятный цвет. Бирюзовый. Мой любимый.
Невестка. (Входит с зеркалом). Смотрите, смотрите как замечательно!
Анна Сергеевна. (Смотрит в зеркало, но не на себя, на кофту). Да, красивая. (Начинает расстегивать пуговицы) Ты её пока убери. На день рождения надену.
Невестка. Нет, нет, не снимайте. Пусть Костя полюбуется. Ему приятно будет. А про наших чёрных кошек мы ему не расскажем. Правда же? И помните, мы Вас очень любим. (Обнимает Анну Сергеевну).
В прихожей раздаётся звонок во входной двери.
Ой, кто это? Пойду открою.
Анна Сергеевна (Глядя в зеркало. Проводит рукой по лицу). Странно. Это же я, но нет это не я…
Входит невестка. У неё в руках бандероль. Растрепанная упаковка, перечёркнутые надписи, на них – другие.
Невестка. Анна Сергеевна, это Вам. (Протягивает бандероль Анне Сергеевне). Какая странная бандероль. Долго же она Вас искала… Адрес старый – Ришельевская.
Анна Сергеевна пытается открыть, нетерпеливо рвёт упаковку.
Невестка. Ножницами, ножницами надо. (Достаёт из коробки с лекарствами ножницы, передаёт их Анне Сергеевне).
Анна Сергеевна (радостно). Люба, Люба! Это же мои письма! Прижимает их к себе.
Невестка. Смотрите, здесь и письмо Вам.
Анна Сергеевна. От какой-то Зины… Дочь, что ли?
Сидят рядом, рассматривают, Анна Сергеевна что-то (тихо, зрителям не слышно) рассказывает. В комнате постепенно становится темнее, вечереет. На столе звенит телефон.
Невестка берёт трубку и передаёт её Анне Сергеевне.
Анна Сергеевна. Галя, Галя, здравствуй! Как я тебе рада! Не благодари, не благодари, это же твои письма, Александр Евгеньевич тебе же писал… Галя, Галя, я свои письма получила, те, что ему писала…Его дочь прислала. Галя, ты тогда так хорошо выступала. Помнишь? Тебя ещё Хрущёв в макушку поцеловал. Неужели забыла? Галя, ты такая была талантливая, ты так хорошо читала стихи, помнишь в Оперном… (Голос становится всё тише, тише, медленно закрывается занавес). Галя, я…я сегодня такая счастливая!
Занавес.
Екатерина ОСОРИНА
Родилась в г. Сургуте Тюменской области. Окончила Московский государственный университет нефти и газа им. И.М. Губкина. В 2011 году окончила Высшие литературные курсы, семинар прозы А.В. Воронцова. Живёт и работает в Москве. Член Союза писателей России.
Родилась в г. Сургуте Тюменской области. Окончила Московский государственный университет нефти и газа им. И.М. Губкина. В 2011 году окончила Высшие литературные курсы, семинар прозы А.В. Воронцова. Живёт и работает в Москве. Член Союза писателей России.
НОЖ ДЛЯ НАРЕЗКИ ЛИМОНА
Одноактная пьеса
Действующие лица:
Семён Потапович – писатель, лауреат нескольких премий, в обычной жизни клерк, менеджер среднего звена.
Валерьян Константинович – нейрохирург, кандидат медицинских наук.
Хорошо обставленная современная кухня квартиры Валерьяна Константиновича в Москве. На столе две чашки чая, бутылка коньяка, сигары, лимон на блюдце и серебряный столовый нож. Валерьян Константинович в бархатном домашнем халате. Семён Потапович в дорогом, но немного мешковатом офисном костюме, без галстука. Сидят в уютных креслах.
Семён Потапович (громко). В наше время быть писателем тяжело, быть писателем невозможно! Потому что мир стал совсем обычным, потому что в мире ничего не происходит. Потому что за рассказы платят мало, и ради куска хлеба приходится заниматься чем-то другим. И от этого другого – офис, компьютер, белый верх, чёрный низ – становится ещё меньше о чем писать. Нет впечатлений, нет времени писать, нет тем…
Валерьян Константинович (в сторону, посмеиваясь). Ну вот, он опять взошёл на трибуну. (Громко, обращаясь к Семёну Потаповичу). И вместо того, чтобы спокойно перекладывать бумажки в своем хорошо оплачиваемом офисе, он, сволочь такая, еще и страдает.
Семён Потапович. Да-да! Страдаю! И поэтому сейчас (встает с чашкой чая в руке) я хотел бы публично встать и заявить: как писатель, я сдох! Это моё официальное публичное писательское самоубийство! Я ломаю свое перо и совершаю творческое харакири! Семён Потапович-клерк продолжает жить, а Семён Полтавский, писатель средней руки, лауреат многих конкурсов давно минувших лет, сдох!
Взмахнув рукой, он проливает на себя немного чая.
Валерьян Константинович, добродушно посмеиваясь,
встает, чтоб смахнуть капли чая с его пиджака бумажной салфеткой и усаживает гостя снова за стол.
Валерьян Константинович. Ну хватит, Сёма, хватит тебе уже клоунаду устраивать. Мы живём в 21 веке. У тебя не перо, а компьютер.
Семён Потапович. Да не переводи ты тему, Валерьяныч! Ведь правда, если бы я был просто клерком, я был бы счастлив. А вот эта моя писательская часть натуры – она заставляет меня мучаться. Вот если бы можно было взять и уничтожить ту часть тебя, которая досаждает. Она ведь наверняка, хранится, в какой-то конкретной части головного мозга. Что если мы за это с тобой возьмёмся, а Валерьян Константиныч? Возьмём и вырежем эту часть мозга?
Валерьян Константинович (сосредоточившись на чае). Думаю, если бы мы с тобой это осилили, то мне бы дали Нобелевскую премию.
Семён Потапович. Нет, я серьёзно. Ты – известный нейрохирург. Давай! Я готов на эксперимент. (Ощупывает свою голову). Где? Где же это может быть? Говорят, за творческую деятельность правое полушарие отвечает.
Валерьян Константинович (начинает раздражаться). Знаешь что, Семён Потапыч, я вот тебе бы с удовольствием сейчас палец отрезал. Или два! Тогда бы ты мне перестал ныть, как чеховский дачник-интеллигент, а занялся бы более насущными вопросами. Проверил бы сейчас, например, удобно ли без двух пальцев чашку держать или приглаживать свои растрёпанные патлы на голове.
Семён Потапович (после паузы). Ну, зачем же так? Я может и не очень хороший писатель… Может я и не расчесался сегодня, но зачем же оскорблять? Всё-таки мы с тобой друзья детства, за одной партой до десятого класса просидели…
Валерьян Константинович. Оскорблять, значит. Да ты сам себя оскорбляешь! (кривляясь) «Как писатель, я сдох!». Поди-ка всё-таки писатель не собака, чтобы сдохнуть. Сказал бы – умер. Или погиб! А то – сдох! Тьфу!
Подливает коньяк в чай.
Давай-ка лучше как в молодости: процент чая уменьшается, процент коньячка повышается. Хороший ты писатель! Хороший! Ведь написал про тебя этот критик, как там его? Вот и уймись.
Семён Потапович. Да-с. Бонч-Хохровский. Написал. Хороший. Но второго плана. Так он и написал, мать его. А ещё этот Литературный институт! Научили там, так сказать, «хорошо писать». Хорошо научили, надо сказать. Так научили, что вот теперь и писать не могу. Потому что знаю – как хорошо. А плохо – рука-то и не поднимается. (Отпивает из чашки).
Валерьян Константинович. Чему ж тебя там такому научили?
Семён Потапович. Да вот, например, взять этот нож. Для чего он лежит на столе?
Валерьян Константинович (с сарказмом). Для нарезки лимона.
Семён Потапович (ожесточенно). А вот нельзя так в литературе! Это ведь как ружьё. Если оно появилось в сюжете, оно должно выстрелить. Понимаешь? И вот я, как начну писать, сразу начинаю маяться – да что же мне с ружьём-то делать? Если оно у меня выстрелит, то Бонч-Хохровский скажет: банальщина! А если не выстрелит, то скажет: не знаете элементарных законов жанра. Причём заметь, если у Толстого ружьё не выстрелит, то это нормально. Если выстрелит, – тоже замечательно. Великих мы не судим. А у Полтавского – что ни напиши, всё в пух и прах разгромят.
Валерьян Константинович. Сёма, да кто тебя громит? Вот, в прошлом году ты написал замечательную пьесу! Премию тебе дали.
Семён Потапович (снова отпивает из чашки и закашливается). Да уж, процент коньячка повышается. Практически до ста процентов! Премию, говоришь, дали? Да что это за конкурс был! Ты знаешь? Я тебе расскажу. «Лучи России»! Тема – про что угодно. Учредитель – писательская организация города N. Участники – непонятно кто. Жюри – непонятно кто. В общем, по итогам этого конкурса Семён Полтавский – самый первосортный из всех третьесортных писателей.
Валерьян Константинович (закуривает сигару). Да вы, батенька, сноб! Город N – вполне себе достойный город. Золотое кольцо России, между прочим. И писатели там, уверен, вполне достойные. Если уж на то пошло, зачем же ты участвовал, если город негож?
Семён Потапович (с горечью). От отчаянья участвовал. Перестал верить в себя. Поверил в Бонч-Хохровского. (Снова отпив из чашки, он внезапно оживляется). А ты знаешь, у меня возникла литературная мысль о пальце. Я, конечно, профан в медицине. Но следуя общеизвестным фактам, в пальце есть кость, а в кости – костный мозг, значит теоретически, если предположить, что в пальце и хранится творческая составляющая мозга, то его отсекание как раз и приведет к тому, что нам нужно!
Валерьян Константинович (отрезая лимон). Теоретически, если внушить себе, что именно в этом пальце и кроется вся творческая энергия, то действительно, отсекание пальца может привести к нужному результату. Ведь то, что ты уже несколько лет поёшь мне на этой кухне – это невроз, а невротикам очень часто помогают методы гипноза и самовнушения.
Семён Потапович (в волнении вскакивает). Валера, про отсечение – это я серьёзно. Давай, а? (протягивает руку). Ведь я недавно… Страшно подумать… Начал в айфоне тексты набирать. Это уж совсем позор… И главное – рука тянется, пальцы так и дрожат, так и дрожат, напечатать что-то хотят. Оно у меня правда в пальцах… Это творческое…
Валерьян Константинович (откладывая нож для резки лимона в сторону, с сарказмом). То есть рука, значит, не поднимается, но пальцы дрожат? Какое-то, скажу я вам, противоречие. Это симптом ещё тот. Странный симптом!
Семён Потапович. Да, странный!
Семён Потапович внезапно громко всхлипывает, хватает нож и ударяет себя по пальцам. Кричит от боли, но ударяет еще раз, и еще. После третьего удара кровь брызжет из исполосованной руки, Семён Потапович падает навзничь и замолкает.
Валерьян Константинович (хватается за голову). Что ж ты…? Твою ж ты ***!!!
Валерьян Константинович торопливо опускается на колени и начинает хлопотать над телом Семёна Потаповича. Через пару минут Семён Потапович приходит в себя.
Семён Потапович (слабым голосом). Больно-то как.
Валерьян Константинович. Верю.
Семён Потапович (слабым голосом). Нож тупой.
Валерьян Константинович (кивает). Тупее не бывает. Лимон тоже пострадал.
Семён Потапович. Слушай, Валер. А правда, я чашку-то смогу теперь держать?
Валерьян Константинович приподнимает руку Семёна Потаповича за запястье и осматривает.
Валерьян Константинович (посмеиваясь). Сможешь. Слава богу, связки целы… Всего лишь порез, хоть и глубокий… Эх! Писатель ты, недобитый…
Занавес.
Одноактная пьеса
Действующие лица:
Семён Потапович – писатель, лауреат нескольких премий, в обычной жизни клерк, менеджер среднего звена.
Валерьян Константинович – нейрохирург, кандидат медицинских наук.
Хорошо обставленная современная кухня квартиры Валерьяна Константиновича в Москве. На столе две чашки чая, бутылка коньяка, сигары, лимон на блюдце и серебряный столовый нож. Валерьян Константинович в бархатном домашнем халате. Семён Потапович в дорогом, но немного мешковатом офисном костюме, без галстука. Сидят в уютных креслах.
Семён Потапович (громко). В наше время быть писателем тяжело, быть писателем невозможно! Потому что мир стал совсем обычным, потому что в мире ничего не происходит. Потому что за рассказы платят мало, и ради куска хлеба приходится заниматься чем-то другим. И от этого другого – офис, компьютер, белый верх, чёрный низ – становится ещё меньше о чем писать. Нет впечатлений, нет времени писать, нет тем…
Валерьян Константинович (в сторону, посмеиваясь). Ну вот, он опять взошёл на трибуну. (Громко, обращаясь к Семёну Потаповичу). И вместо того, чтобы спокойно перекладывать бумажки в своем хорошо оплачиваемом офисе, он, сволочь такая, еще и страдает.
Семён Потапович. Да-да! Страдаю! И поэтому сейчас (встает с чашкой чая в руке) я хотел бы публично встать и заявить: как писатель, я сдох! Это моё официальное публичное писательское самоубийство! Я ломаю свое перо и совершаю творческое харакири! Семён Потапович-клерк продолжает жить, а Семён Полтавский, писатель средней руки, лауреат многих конкурсов давно минувших лет, сдох!
Взмахнув рукой, он проливает на себя немного чая.
Валерьян Константинович, добродушно посмеиваясь,
встает, чтоб смахнуть капли чая с его пиджака бумажной салфеткой и усаживает гостя снова за стол.
Валерьян Константинович. Ну хватит, Сёма, хватит тебе уже клоунаду устраивать. Мы живём в 21 веке. У тебя не перо, а компьютер.
Семён Потапович. Да не переводи ты тему, Валерьяныч! Ведь правда, если бы я был просто клерком, я был бы счастлив. А вот эта моя писательская часть натуры – она заставляет меня мучаться. Вот если бы можно было взять и уничтожить ту часть тебя, которая досаждает. Она ведь наверняка, хранится, в какой-то конкретной части головного мозга. Что если мы за это с тобой возьмёмся, а Валерьян Константиныч? Возьмём и вырежем эту часть мозга?
Валерьян Константинович (сосредоточившись на чае). Думаю, если бы мы с тобой это осилили, то мне бы дали Нобелевскую премию.
Семён Потапович. Нет, я серьёзно. Ты – известный нейрохирург. Давай! Я готов на эксперимент. (Ощупывает свою голову). Где? Где же это может быть? Говорят, за творческую деятельность правое полушарие отвечает.
Валерьян Константинович (начинает раздражаться). Знаешь что, Семён Потапыч, я вот тебе бы с удовольствием сейчас палец отрезал. Или два! Тогда бы ты мне перестал ныть, как чеховский дачник-интеллигент, а занялся бы более насущными вопросами. Проверил бы сейчас, например, удобно ли без двух пальцев чашку держать или приглаживать свои растрёпанные патлы на голове.
Семён Потапович (после паузы). Ну, зачем же так? Я может и не очень хороший писатель… Может я и не расчесался сегодня, но зачем же оскорблять? Всё-таки мы с тобой друзья детства, за одной партой до десятого класса просидели…
Валерьян Константинович. Оскорблять, значит. Да ты сам себя оскорбляешь! (кривляясь) «Как писатель, я сдох!». Поди-ка всё-таки писатель не собака, чтобы сдохнуть. Сказал бы – умер. Или погиб! А то – сдох! Тьфу!
Подливает коньяк в чай.
Давай-ка лучше как в молодости: процент чая уменьшается, процент коньячка повышается. Хороший ты писатель! Хороший! Ведь написал про тебя этот критик, как там его? Вот и уймись.
Семён Потапович. Да-с. Бонч-Хохровский. Написал. Хороший. Но второго плана. Так он и написал, мать его. А ещё этот Литературный институт! Научили там, так сказать, «хорошо писать». Хорошо научили, надо сказать. Так научили, что вот теперь и писать не могу. Потому что знаю – как хорошо. А плохо – рука-то и не поднимается. (Отпивает из чашки).
Валерьян Константинович. Чему ж тебя там такому научили?
Семён Потапович. Да вот, например, взять этот нож. Для чего он лежит на столе?
Валерьян Константинович (с сарказмом). Для нарезки лимона.
Семён Потапович (ожесточенно). А вот нельзя так в литературе! Это ведь как ружьё. Если оно появилось в сюжете, оно должно выстрелить. Понимаешь? И вот я, как начну писать, сразу начинаю маяться – да что же мне с ружьём-то делать? Если оно у меня выстрелит, то Бонч-Хохровский скажет: банальщина! А если не выстрелит, то скажет: не знаете элементарных законов жанра. Причём заметь, если у Толстого ружьё не выстрелит, то это нормально. Если выстрелит, – тоже замечательно. Великих мы не судим. А у Полтавского – что ни напиши, всё в пух и прах разгромят.
Валерьян Константинович. Сёма, да кто тебя громит? Вот, в прошлом году ты написал замечательную пьесу! Премию тебе дали.
Семён Потапович (снова отпивает из чашки и закашливается). Да уж, процент коньячка повышается. Практически до ста процентов! Премию, говоришь, дали? Да что это за конкурс был! Ты знаешь? Я тебе расскажу. «Лучи России»! Тема – про что угодно. Учредитель – писательская организация города N. Участники – непонятно кто. Жюри – непонятно кто. В общем, по итогам этого конкурса Семён Полтавский – самый первосортный из всех третьесортных писателей.
Валерьян Константинович (закуривает сигару). Да вы, батенька, сноб! Город N – вполне себе достойный город. Золотое кольцо России, между прочим. И писатели там, уверен, вполне достойные. Если уж на то пошло, зачем же ты участвовал, если город негож?
Семён Потапович (с горечью). От отчаянья участвовал. Перестал верить в себя. Поверил в Бонч-Хохровского. (Снова отпив из чашки, он внезапно оживляется). А ты знаешь, у меня возникла литературная мысль о пальце. Я, конечно, профан в медицине. Но следуя общеизвестным фактам, в пальце есть кость, а в кости – костный мозг, значит теоретически, если предположить, что в пальце и хранится творческая составляющая мозга, то его отсекание как раз и приведет к тому, что нам нужно!
Валерьян Константинович (отрезая лимон). Теоретически, если внушить себе, что именно в этом пальце и кроется вся творческая энергия, то действительно, отсекание пальца может привести к нужному результату. Ведь то, что ты уже несколько лет поёшь мне на этой кухне – это невроз, а невротикам очень часто помогают методы гипноза и самовнушения.
Семён Потапович (в волнении вскакивает). Валера, про отсечение – это я серьёзно. Давай, а? (протягивает руку). Ведь я недавно… Страшно подумать… Начал в айфоне тексты набирать. Это уж совсем позор… И главное – рука тянется, пальцы так и дрожат, так и дрожат, напечатать что-то хотят. Оно у меня правда в пальцах… Это творческое…
Валерьян Константинович (откладывая нож для резки лимона в сторону, с сарказмом). То есть рука, значит, не поднимается, но пальцы дрожат? Какое-то, скажу я вам, противоречие. Это симптом ещё тот. Странный симптом!
Семён Потапович. Да, странный!
Семён Потапович внезапно громко всхлипывает, хватает нож и ударяет себя по пальцам. Кричит от боли, но ударяет еще раз, и еще. После третьего удара кровь брызжет из исполосованной руки, Семён Потапович падает навзничь и замолкает.
Валерьян Константинович (хватается за голову). Что ж ты…? Твою ж ты ***!!!
Валерьян Константинович торопливо опускается на колени и начинает хлопотать над телом Семёна Потаповича. Через пару минут Семён Потапович приходит в себя.
Семён Потапович (слабым голосом). Больно-то как.
Валерьян Константинович. Верю.
Семён Потапович (слабым голосом). Нож тупой.
Валерьян Константинович (кивает). Тупее не бывает. Лимон тоже пострадал.
Семён Потапович. Слушай, Валер. А правда, я чашку-то смогу теперь держать?
Валерьян Константинович приподнимает руку Семёна Потаповича за запястье и осматривает.
Валерьян Константинович (посмеиваясь). Сможешь. Слава богу, связки целы… Всего лишь порез, хоть и глубокий… Эх! Писатель ты, недобитый…
Занавес.
Дарья ЩЕДРИНА
Родилась в Ленинграде. Закончила в 1991 г. 1-ый ЛМИ им. И.П.Павлова, затем Санкт-Петербургский институт гештальта. По специальности врач и психолог. Работаю врачом, живу в Санкт-Петербурге. Долгие годы писала «в стол», не решалась показать кому-нибудь свое творчество. В 2015 г. судьба свела с писателем, членом РСП Родченковой Е.А. Именно ей и показала свои рассказы, которые неожиданно понравились. С тех пор – активно публикуюсь. С 2017 г. являюсь членом Союза Писателей России. За это время вышли в свет несколько книг: повести о любви «Звездное озеро» и «Недоразумение», роман в стиле фэнтези «Сокровище волхвов», психологические триллеры «Убить Еву» и «Черный квадрат Казимира» и два сборника рассказов.
Родилась в Ленинграде. Закончила в 1991 г. 1-ый ЛМИ им. И.П.Павлова, затем Санкт-Петербургский институт гештальта. По специальности врач и психолог. Работаю врачом, живу в Санкт-Петербурге. Долгие годы писала «в стол», не решалась показать кому-нибудь свое творчество. В 2015 г. судьба свела с писателем, членом РСП Родченковой Е.А. Именно ей и показала свои рассказы, которые неожиданно понравились. С тех пор – активно публикуюсь. С 2017 г. являюсь членом Союза Писателей России. За это время вышли в свет несколько книг: повести о любви «Звездное озеро» и «Недоразумение», роман в стиле фэнтези «Сокровище волхвов», психологические триллеры «Убить Еву» и «Черный квадрат Казимира» и два сборника рассказов.
СОЛО СКРИПКИ
ПОД АККОМПАНЕМЕНТ МЕТЕЛИ
Действующие лица:
Марк и Макс Харрис – два брата, молодые люди 30 лет.
Лиза – девушка из метели.
Тильда – ревнивая жена Макса.
Оливия – мадам генеральша.
Мистер Говард – генерал спецслужб в отставке.
Мистер Свенсон – профессор медицины.
Нина – внучка генерала, девочка-подросток.
Бейкер – полицейский инспектор.
Смит – полицейский в форме.
Действие первое.
Сцена 1.
Машина пробирается сквозь метель. В салоне автомобиля два брата. Макс за рулем всматривается в снежную карусель за лобовым стеклом. Марк дремлет на переднем сиденье. Из динамика звучит голос диктора, читающего новости: «Пресс-служба полиции сообщает, что пропавшую две недели назад известную скрипачку Лизу Блум пока не удалось найти. Отрабатываются все возможные версии загадочного исчезновения. По прогнозу синоптиков метель в нашем регионе продлится еще два дня. Просьба водителям быть внимательными
и осторожными на дороге».
Макс. Если еще два дня будет так мести, наш домик придется откапывать экскаватором. Эй, братец, ты не знаешь, где найти экскаватор в нашей глуши? (поворачивает голову к брату. В этот момент перед капотом автомобиля в желтом свете фар внезапно появляется фигура человека. Макс резко тормозит и испуганно смотрит на дорогу. Марк просыпается от внезапного торможения и растерянно озирается вокруг.)
Макс. Господи, я чуть не задавил его!
Марк. Кто это там?
В следующую секунду оба выскакивают из машины и бросаются к странной фигуре, закутанной в какую-то тряпку.
Макс. Вы живы?! Я вас не задел?!
Марк. Макс, это же девушка… в пижаме и босиком. Она же замерзнет на морозе! (обращается к девушке) Что вы здесь делаете? Как вы попали на дорогу в таком виде? Где ваш дом?
Незнакомка смотрит на них круглыми от ужаса глазами, молчит и дрожит от холода.
Марк (брату). Давай посадим ее в машину, а то она уже закоченела.
Макс. Давай.
Марк стаскивает с себя куртку и укрывает ею незнакомку. Братья сажают ее в машину на заднее сиденье. Девушка дрожит, но молчит. Машина едет дальше.
Макс. Странная она какая-то.
Марк. Посмотрел бы я на тебя, если бы ты в пижаме и босиком постоял на морозе под снегом неизвестно сколько времени. Тоже был бы странным.
Макс. И куда нам теперь ее девать?
Марк. Домой отвезем. (повернувшись к девушке) Вы где живете, милая барышня?
Девушка молчит и громко стучит зубами от холода.
Марк (вздохнув). Точно заболеет на такой холодрыге. Зимой, на дороге, в пижаме и босиком… С ума сойти можно!
Макс. Может, в больницу ее отвезти?
Марк. А где у нас ближайшая больница?
Макс. Понятия не имею. Наверное, в городе.
Марк. Из нашей глуши до города часа полтора по такой погоде тащиться придется. Нет, Макс, давай к нам домой. Отогреем ее, покормим, а утром, если понадобится, в больницу и отвезем.
Макс. Ладно. Тем более, что до дома пара минут осталась.
Сцена 2.
Гостиная дома братьев: вокруг большого стола стоят диван и мягкие кресла, справа в углу дверь в кухню, рядом с ней дверь в ванную комнату, на заднем плане лестница на второй этаж, позади лестницы большие панорамные окна.
Макс и Марк входят в гостиную. Марк несет на руках завернутую в его куртку девушку и усаживает ее в мягкое кресло.
По лестнице спускается Тильда с маленькой
лохматой собачкой на руках.
Тильда (недовольным голосом). Я думала вы к утру вернетесь, не раньше. (замечает девушку). А это еще кто?
Макс. Представляешь, выскочила на дорогу прямо мне под колеса. Я ее чуть не задавил. А она в одной пижаме, босиком и завернута в какую-то тряпку типа занавески или скатерти.
Тильда. Хм. (язвительно) Забавно. Это так теперь называется?
Тильда, поглаживая собачку, медленно подходит к незнакомой девушке, с которой возится Марк. Он снимает с нее куртку и укрывает теплым пледом, ладонями растирает ее окоченевшие ноги. Девушка испуганно озирается вокруг и молчит.
Тильда. И как зовут эту находку?
Марк. Не знаю. Она ничего не говорит, только дрожит от холода.
Тильда. Стало быть язык отморозила или мозги.
Макс. Тильда, дорогая, набери, пожалуйста, для нашей гостьи горячую ванну. Ей необходимо согреться.
Тильда (фыркает). Мне больше заняться нечем! Сам привез ее домой, сам и ванну набирай.
Марк. Ну да, конечно, ты же у нас самый занятой человек на свете! Целыми днями крутишься перед зеркалом, ногти красишь или дурацкие ток-шоу по телевизору смотришь. Ни минуты свободного времени!
Тильда (с вызовом). А ты считаешь, Марк, нормальным, если женатый мужчина привозит в дом к своей жене незнакомую девицу и просит налить ей горячую ванну?
Марк. Тильда, эту девушку привез я, а не Макс, привез в свой собственный дом. А я, к счастью, не женат. Мне то простительна такая вольность?
Тильда усаживается на диван, закинув ногу на ногу и не выпуская из рук собачку, всем своим видом показывая, что участвовать в спасении незнакомки не собирается. Макс, тяжело вздохнув, уходит в ванную комнату. Оттуда доносится шум льющейся воды.
Марк (сев рядом с девушкой на диван). Меня Марк зовут. Макс – это мой брат, а Тильда – его жена. А как ваше имя, милая барышня?
Тильда насмешливо фыркает. Девушка поднимает на Марка испуганные глаза.
Девушка. Не помню…
Марк (удивленно). Имя свое не помните?.. (девушка мотает головой) А фамилию свою помните? Тоже нет?... А сколько вам лет и откуда вы?... Как вы оказались на зимней дороге в таком виде?
Девушка на каждый вопрос отрицательно трясет головой. Глаза ее наполняются слезами, она начинает всхлипывать.
Марк. Ну что вы, что вы… Не стоит расстраиваться. Вы сильно замерзли, испугались. Немудрено что-то забыть. Вот отогреетесь сейчас в ванной, потом попьете горячего чая с ромом, отдохнете и все вспомните. Не волнуйтесь, все будет хорошо!
Из ванной комнаты появляется Макс с банным
полотенцем на плече.
Макс. Все готово. Я взял твою ароматическую пену, Тильда. (Тильда возмущенно фыркает) Марк, отведи нашу гостью.
Марк помогает девушке подняться на ноги и поддерживает ее, пока сопровождает в ванную комнату.
На пороге поворачивается к Тильде.
Марк. Тильда, будь добра, помоги человеку, и принеси что-нибудь из своей одежды. Надо же будет надеть что-то сухое после ванны.
Тильда с недовольным видом встает,
тискает собачонку.
Тильда. Ты мая пусечка – мусечка, посиди с папочкой, а мамочка скоро вернется!
Передает собаку в руки Макса и уходит в ванную.
Сцена 3.
Возвращается Марк.
Марк. Даже не верится, что вот так можно все забыть, даже собственное имя! Кажется, в медицине это называется амнезия.
Макс. Меня больше ее физическое состояние беспокоит. Постояв на дороге в такую погоду босиком, не подхватила ли она воспаление легких? Жаль, что поблизости нет ни одного медика.
Марк. Почему нет? А сосед наш, профессор Свенсон? Он же врач, правда, не помню в какой области… то ли окулист, то ли ухо-горло-нос… Но точно не хирург.
Макс. Главное, чтобы не патологоанатом. Звони ему, Марк, и зови к нам, пусть посмотрит нашу находку.
Марк. Дома ли он?
Макс подходит к панорамному окну и выглядывает в него.
Макс. Дома. Вон окна на втором этаже светятся. Звони!
Марк достает телефон и набирает номер.
Марк. Здравствуйте, профессор, это сосед ваш Марк Харрис… Да, погодка нынче нелетная… И мы с братом с утра снег чистили, чистили, а толку никакого, опять завалило… Профессор, не могли бы вы к нам зайти? У нас тут странное происшествие случилось. Да, мы на дороге подобрали незнакомую девушку в пижаме и босиком. Имя свое она не помнит, вообще ничего не помнит. Хорошо бы ее посмотреть и определить, что с ней дальше делать… Зайдете? Спасибо, большое спасибо! Ждем.
Убирает мобильник в карман и оборачивается к брату.
Марк. Пожалуй, пора ставить чайник. Будем отогревать нашу загадочную гостью изнутри. Макс, да брось ты эту шавку! Что вы с Тильдой все время ее на руках таскаете?
Макс (сюсюкающим голосом). Тильда опасается, что пусечка простудится, если будет ходить по холодному полу. Сквозняки, говорит, у нас в доме.
Марк (хмыкнув). В голове у твоей благоверной сквозняк! Что это за собака, которая сквозняков боится? Не собака, а недоразумение какое-то!
Поворачивается и уходит на кухню.
Из ванной появляются Тильда и девушка. Девушка одета в длинный шелковый халат с яркими красными цветами.
Тильда подводит ее к дивану и усаживает.
Тильда. Ну вот, найденыша вашего вымыли, высушили, причесали. (Мужу) Дай сюда мою пусечку (берет собачонку на руки и начинает сюсюкать). Ты моя прелесть! Ты моя масечка!
Макс накрывает гостью пледом.
Марк выходит из кухни с чайной посудой в руках.
Марк. Ну вот, сейчас чай пить будем!
Все усаживаются вокруг большого стола и пьют чай. Девушка держит кружку с чаем, обхватив ее ладонями, смотрит на выставленные на столе угощения, но ничего не ест.
Марк. Хотите пирожное? Это эклер, очень вкусный. Я больше всех пирожных люблю эклеры. Попробуйте.
Подкладывает девушке в тарелку, та осторожно,
с опаской откусывает кусочек,
как будто впервые в жизни пробует пирожное.
Марк. Ну как? Правда вкусно?
Девушка (кивая). Правда.
Макс. Марк, ты растяпа, забыл добавить ей в чай ложку рома. При простуде это же необходимо!
Тильда (фыркая презрительно). Боже мой, какая забота! (обращаясь к собаке) Пусечка, хочешь пирожное?
Тильда пытается впихнуть собаке в пасть кусок пирожного.
Макс (недовольно). Дорогая, я же неоднократно говорил, что человеческая еда вредна собакам, тем более таким маленьким. Пожалуйста, прекрати ее кормить со стола.
Марк. Не слушай его, Тильда, корми, корми. Глядишь, эта шавка быстрее сдохнет.
Тильда открывает рот, чтобы возмутиться, но раздается стук в дверь. Входит профессор Свенсон. Марк вскакивает из-за стола, чтобы встретить гостя. Свенсон, увидев девушку, застывает в изумлении.
Свенсон. Речь идет об этой девушке, Марк?
Марк. Да, профессор. Вы присаживайтесь за стол. Тильда, налей, пожалуйста, господину профессору чай.
Свенсон садится напротив девушки и с любопытством рассматривает ее. Тильда, отложив собаку, наливает ему чай.
Свенсон. И где вы ее нашли, Марк?
Марк. В пяти минутах езды от нашего дома.
Макс. Она так внезапно появилась прямо перед колесами, что я чуть не наехал на нее. Просто жуть!
Свенсон. Говорите, она была совсем раздета?
Марк. Не совсем. На ней была только пижама и какая-то зеленая тряпка типа занавески.
Свенсон (задумчиво). Любопытно, любопытно…(обращаясь к девушке) А как вас зовут, милочка?
Марк. Она не помнит ничего, ни имени своего, ни адреса, ничего!
Свенсон (как будто не слыша слов Марка). Как ваше имя?
Девушка втягивает голову в плечи и молчит. Марк, пытаясь подбодрить, гладит ее по плечам.
Марк. Ничего, память рано или поздно вернется. Ведь так, профессор?
Свенсон. Будем надеяться, хотя, всякое бывает. Бывает, что человек навсегда теряет память.
Макс. Профессор, меня то больше всего волнует не подхватила ли она воспаление легких на таком-то холоде. Вы не посмотрите нашу гостью? Ведь вы же доктор.
Свенсон. Отчего же не посмотреть? Посмотрю. Я и профессиональный свой инструмент с собой захватил.
Профессор поднимается из-за стола, уходит и тут же возвращается с небольшим чемоданчиком в руках, извлекает фонендоскоп и приближается к девушке. Та сжимается в комочек и прячется за спиной у Марка.
Свенсон. Не бойтесь, дорогуша, я только послушаю вас.
Но девушка начинает всхлипывать и дрожать. Марк обнимает ее, пытается успокоить.
Марк. Подождите, профессор. Видите, она боится, боится всего на свете.
Свенсон. Вы правы, друг мой, лучше не травмировать хрупкую психику (убирает фонендоскоп). Боюсь, что душа ее травмирована гораздо больше, чем тело. Вероятно, она перенесла мощный стресс. И мозг, защищаясь, стер из памяти травмирующие воспоминания. Она нуждается в полном покое и успокоительных препаратах. Я сейчас принесу лекарство, пусть примет и поспит.
Свенсон собирается и уходит. Все снова садятся за стол.
Девушка заметно успокаивается и возвращается
к чаю и пирожным.
Марк. Кто стащил мое печенье? Только что тут кусок печенья лежал (поднимает в руке собаку). Это ты, маленькая воришка?
Тильда вырывает у него собаку и прижимает к груди.
Тильда. Не трогай пусечку! Неужели тебе жалко куска печенья? Жадина!
Марк (усмехаясь). Не жалко, просто от слишком большого количества сладкого она может заболеть. И потом, Тильда, воровать еду из чужой тарелки – это как-то не благородно для породистой собаки.
Тильда. Что ты понимаешь в благородстве?
Сцена 4.
Стук в дверь. Макс идет открывать.
В гостиной появляется генерал Говард.
Говард. Всем добрый вечер, господа! А я смотрю, такая иллюминация в вашем доме, будто вы гостей собираете. Вот, думаю, не напроситься ли и мне к вам в гости?
Макс. Конечно, господин генерал, проходите!
Тильда (кокетничая). Мы очень рады таким гостям!
Говард. А куда это Свенсон побежал сломя голову? Он мимо меня с такой скоростью пронесся, что чуть не уронил меня в сугроб. Что это с ним?
Марк. Он поспешил за лекарством для нашей гостьи.
Говард замечает девушку и замирает,
с изумлением рассматривая ее.
Говард. Вот ведь что значит молодость: в самой что ни на есть глуши, зимой, практически среди ночи вас находят молодые красивые девушки. А меня, старика, все бросили. Ни одной живой душе я не нужен.
Тильда. Ну что вы такое говорите? Вы же бравый генерал!
Говард. Я прежде всего старый генерал, Тильдочка, дорогая. (берет Тильду за руку и целует ей ручку. Та счастливо улыбается).
Говард (поворачиваясь к Марку). Марк, представьте меня вашей очаровательной гостье.
Марк. Генерал Говард.
Говард. Генерал в отставке, если быть точным… А ваше имя, прелестная незнакомка?
Девушка опять пытается спрятаться за Марка и молчит.
Марк. Имя ее мы и сами не знаем. Мы нашли ее сегодня на дороге, одетую в пижаму и босиком. Ну, не оставлять же бедняжку там? Привезли к себе. А она ничего не помнит, вообще ничего, ни имени, ни адреса. Амнезия.
Говард. Какая загадочная история! И как же это прелестное существо оказалось на дороге зимой в таком виде?
Макс. Этого никто не знает. Профессор Свенсон говорит, что она перенесла мощный стресс, который стал причиной амнезии. И сейчас ей нужен полный покой и продолжительный сон.
Говард. Ну да, ну да…
Марк. Генерал, вы ведь служили в спецслужбах? Может, поможете нам узнать хотя бы ее имя?
Говард (вздыхая). Я бы с удовольствием, мой молодой друг, но какая польза от отставного генерала? Если бы мы жили в городе, я бы возможно помог, у меня еще остались кое-какие связи. Но в нашей глуши… Я вам мог бы скорей помочь с охотничьим ружьем, или организовать охоту на кабана. Могу составить компанию в подлёдной рыбалке. Чтобы узнать что-то о человеке, нужен доступ к тщательно охраняемой информации. Я же уже давно лишен этого доступа.
Сцена 5.
Дверь распахивается с грохотом и на пороге появляется госпожа генеральша с внучкой.
Оливия (гневно). Почему я должна искать своего мужа, бегая по всей деревне от дома к дому?!
Говард. Что ты здесь делаешь, дорогая?
Макс. Здравствуйте, мадам. Прошу к нашему столу. Тильда, налей гостям чай.
Оливия. Мы еле доехали с Ниной. Такая метель! Дверь нараспашку, а дома никого нет.
Говард. И зачем надо было ехать в такую погоду? Сидели бы себе в городской квартире в полном комфорте.
Оливия. Разве ты забыл, что у Ниночки скоро концерт в музыкальной школе, ей готовиться нужно. А в городе столько соблазнов: подружки всякие, телевизор, компьютер, интернет. И все это отвлекает от занятий. Я привезла ее на все каникулы, пусть готовится, не теряя времени даром.
Говард (не скрывая своего недовольства). Только вас здесь не хватало!
Оливия. Да и тебя не мешало проверить, чем ты тут занимаешься?
Говард. Чем я тут могу заниматься? Хожу на охоту, да на рыбалку.
Оливия. Странная у тебя какая-то охота, если ты ни разу за всю зиму ничего не подстрелил.
Говард. Так погода не способствует охоте. Все зверье спряталось по норам и берлогам.
Оливия. Вот и ты бы вернулся в город. Чего здесь зря сидеть в этой глуши?
Говард. А в городе мне что делать? Ходить с тобой по магазинам?
Оливия. Почему обязательно по магазинам? Сходил бы хоть раз с Ниночкой в филармонию на концерт.
Лицо Говарда кривится в насмешливой гримасе.
Говард. Вот уж избавьте меня от такого удовольствия! В филармонию мне только ходить не хватало! Что там интересного? Битых два часа просидеть на неудобном стуле, слушая заунывное пиликанье оркестра? Уволь, дорогая.
Оливия окидывает его презрительным взглядом
и поворачивается к внучке. Нина тихонько дергает
бабушку за рукав и смотрит с нескрываемым любопытством на гостью в ярком халате.
Нина. Ба, откуда здесь она?
Оливия. Ты о ком, деточка?
Нина. Ну, о ней… Ты знаешь, кто это?
Оливия. Понятия не имею с кем проводит время твой дед.
Нина. Это же Лиза Блум! Самая знаменитая скрипачка в мире, Лиза Блум!
Головы гостей, как по команде, поворачиваются к растерянной девушке.
Девушка. Ты меня знаешь?.. Повтори, пожалуйста, мое имя.
Нина. Лиза Блум! Как вы здесь оказались? Ведь вы же пропали две недели назад неизвестно куда. Полиция с ног сбилась, разыскивая вас. А вы, оказывается здесь!
Марк. Нина, расскажи все по порядку!
Нина. Лиза Блум, известнейшая скрипачка, приехала в наш город на гастроли и исчезла после первого же концерта. Она вышла из концертного зала и больше ее никто не видел. Выходила она через черный ход, а там камера видеонаблюдения не работает. Поэтому никто ничего не видел. Она просто исчезла! Бесследно! А оказывается, она тут.
Нина подходит к Лизе, глядя на нее с восторгом.
Нина. Вы мой кумир, Лиза! В ваших руках скрипка превращается во что-то невероятное! Я тоже хочу научиться так играть. Вы дадите мне автограф? Подруги умрут от зависти!
Лиза обрадованно улыбается, но улыбка тут же сползает с ее лица.
Лиза. Неужели я Лиза Блум? Ничего не помню… Может, ты ошибаешься, девочка?
Нина (убежденно). Что вы, нет, не ошибаюсь! Да и как можно ошибиться? Вы же единственная в своем роде. Ваши аранжировки Баха просто валят с ног! А Вивальди бы перевернулся в гробу, если бы услышал свои «Времена года» в вашем исполнении.
Лиза. Что, так плохо?..
Нина. Наоборот, круто, убойно, обалденно!
Оливия (осуждающе). Что за выражения, Нина?
Нина (не обращая внимания на бабушку). Я вас обожаю, Лиза, и музыкой заниматься согласилась только благодаря вам, потому что хочу научиться играть так же. Дайте автограф, пожалуйста! Умоляю.
Марк встает из-за стола, чтобы найти бумагу и карандаш для автографа. Возвращается вместе с профессором Свенсоном.
Марк. А мы обошлись без помощи спецслужб, дорогой профессор, и узнали имя нашей гостьи.
Свенсон (удивленно). Да? И как же ее зовут?
Нина. Лиза Блум! Это сама Лиза Блум, господин Свенсон.
Свенсон. Хм, мне это имя ни о чем не говорит.
Нина. Просто вы не любите музыку, профессор. Если бы любили, то наверняка знали бы имя самой знаменитой скрипачки мира.
Свенсон. Ну уж и самой знаменитой! Не преувеличивай, деточка.
Нина. Я не преувеличиваю. На ее концерты билетов не достать, а записи в один миг сметают с прилавков музыкальных магазинов!
Свенсон. Успокойся, дитя, не надо так шуметь. Даже если это и есть Лиза Блум, то сейчас она нуждается не в восторженных криках поклонников, а в успокоительном. Последствия эмоционального шока непредсказуемы. Я бы посоветовал уложить ее спать и дать на ночь эти две таблетки.
Свенсон кладет на стол перед Лизой таблетки.
Марк. Да, да, профессор, спасибо вам большое!
Лиза прячется за Марка, отодвигаясь от таблеток.
Свенсон. Ладно, господа, рад был всех вас увидеть в добром здравии. Пойду, поздно уже. Разрешите откланяться.
Оливия. И нам пора. Собирайтесь, Пол, Нина. Завтра с утра, Ниночка, начнешь репетировать.
Все поднимаются из-за стола с недовольным видом. Нине явно не хочется расставаться со своим кумиром.
Генерал игриво подмигивает Тильде. Та идет провожать гостей на правах хозяйки.
Марк. Профессор сказал, что последствия эмоционального шока непредсказуемы. Что он имел в виду?
Макс. Не знаю. Может то, что память может не восстановиться?
Марк. Что же ее так напугало? (смотрит на Лизу с нежностью) Бедная крошка…
Макс. Ладно, пора ложиться спать. Дай ей таблетки и отведи в гостевую спальню. Я сейчас принесу постельное белье. (Поворачивается уходить).
Возвращается Тильда.
Тильда. А где моя пусечка?.. Боже, что с ней?!
Вытаскивает из-за стола бездыханное тело собаки.
Марк. Таблетки, она съела таблетки, принесенные профессором!
Макс. Я же говорил, Тильда, что нельзя разрешать собаке таскать еду со стола.
Все с ужасом смотрят на труп собаки на руках Тильды.
Действие второе.
Сцена 1.
Утро. В гостиной на диване спит Макс, закутавшись в плед. Марк спускается по лестнице со второго этажа и видит брата.
Марк. Что случилось, братец? Ты почему здесь, а не в супружеской постели?
Макс просыпается и, протирая глаза, садится на диване.
Макс. Меня Тильда обвинила в смерти собаки и выгнала из спальни.
Марк. Странно. Обычно во всех грехах она первым делом обвиняет меня.
Макс. Так и было. Я с дуру за тебя заступился. Тогда кара небесная пала на меня. (встает с дивана, скатывает плед). Интересно, эти мучения когда-нибудь кончатся? Только не напоминай, что ты отговаривал меня жениться.
Марк. Не переживай, брат, все когда-нибудь заканчивается. Например, с разводом.
Макс (хмуро). Угу, или со смертью одного из участников.
Марк. Ты мне брось такие мысли высказывать! Тильда – это не самое страшное, что может случиться в твоей жизни. Лучше о Лизе подумай. Ей надо как-то помочь все вспомнить.
Макс. А я бы, знаешь, Марк, с удовольствием бы все забыл, как страшный сон. Представляешь: просыпаюсь,..(мечтательно) а Тильды нет, вообще нет!
Марк. Вот слова истинно любящего мужа! Увы, брат мой, Тильда – это не сон, это кошмар наяву. Плюнь ты на нее и забудь. Я вот что хотел сказать.
Марк садится на диван рядом с Максом.
Марк. Я полночи не спал, все думал. Мы ведь нашли Лизу совсем недалеко от нашей деревни. Она, конечно, сильно замерзла, но не так, как если бы она шла несколько километров по зимней дороге, да еще в метель.
Макс. Что ты этим хочешь сказать?
Марк. А то, что в окрестностях поблизости нет ни одного населенного пункта, кроме нашей деревни. Значит Лиза шла отсюда.
Макс (не понимая). Откуда отсюда?
Марк. В нашей деревне всего то с десяток домов, а зимой обитаемыми остаются раза в два меньше. Почти все жители уезжают на зиму в город. Стало быть, две недели Лиза находилась в одном из деревенских домов.
Макс. В каком? Сейчас здесь живем только мы, да профессор с генералом Говардом. Ты ж не думаешь, что держать у себя и мучить бедную девушку мог кто-то из нас? Мы то точно здесь ни при чем.
Марк. Нет, подозревать профессора и генерала смешно. Они оба уважаемые, нормальные люди. Может кто-то живет в одном из оставшихся домов, а мы просто не знаем. Наш дом стоит на окраине, по деревне нам смысла ходить нет. Вот и не заметили, что в деревне появился кто-то еще.
Макс. Значит, надо проверить все дома.
Марк. Вот именно этим я и собираюсь сейчас заняться. Только позавтракать не мешает.
На лестнице появляется Лиза. Оба брата смотрят на нее с восхищением, так хороша девушка.
Марк. Доброе утро, Лиза! Как спалось?
Лиза (спускаясь по лестнице). Спасибо, хорошо.
Макс. Сегодня вы просто обворожительны! Вам очень к лицу этот красный цвет.
Лиза (кутаясь в яркий халат Тильды). У меня все равно больше ничего нет.
Следом за ней появляется Тильда с недовольным
выражением лица.
Тильда. До чего ж ты все-таки мерзкий тип, Макс. Мне ты никогда не говорил, что этот халат мне к лицу. А перед этой… (окидывает Лизу презрительным взглядом) рассыпался в комплиментах.
Марк (с мрачным видом глядя на Тильду). Пожалуй, обойдусь без завтрака. Макс, накорми милых дам чем-нибудь, а я пошел.
Марк уходит. Тильда разваливается в кресле
в ожидании завтрака.
Тильда. Мне капучино и два тоста с апельсиновым джемом!
Макс, повесив на руку полотенце и склонившись в подобострастном поклоне, изображает из себя официанта.
Макс. Что-то еще, мадам? (Тильда надменно фыркает и отворачивается в сторону) А вы что закажете, Лиза?
Лиза (пожимая плечами). Что принесете, Макс, за все я скажу спасибо.
Тильда (с неприязнью косится на Лизу). Ну, просто сама скромность!
На пороге появляется генерал Говард.
Говард. Спасайте меня, друзья!
Тильда. Что случилось, генерал?
Говард. Кошмар! Моя дражайшая супруга с утра пораньше насела на бедную Нину с подготовкой к концерту. Оливия стоит над внучкой, а та терзает скрипку. Слышать это выше моих сил! От этих гамм и пассажей у меня сердце сбивается с ритма, а в мозг словно сверло впивается.
Макс приносит и расставляет на столе кофе и тосты.
Говард. Макс, а покрепче ничего нет?
Макс (немного удивленно). С утра пораньше?
Говард. Боюсь, мой друг, если я сейчас не выпью, то не доживу до вечера.
Макс уходит за выпивкой.
Тильда (вслед мужу). И мне принеси, Макс! У меня есть повод. Вчера умерла моя любимая собака (театрально всхлипывает и утирает слезу).
Говард. Какое несчастье! Мои соболезнования, дорогая Тильда. Что же произошло? Ведь еще вечером с ней все было хорошо.
Тильда (в сторону мужа). Он ее убил, бессердечный тип!
Макс появляется из кухни с бутылкой коньяка и бокалами.
Макс. Не преувеличивай, дорогая! Просто собака случайно съела таблетку успокоительного, предназначенную Лизе.
Тильда. И почила вечным сном…
Макс. Сами понимаете, генерал, лечебная доза для человека оказалась смертельной для столь маленького животного.
Говард. Печальная история… Не расстраивайтесь, Тильда, хотите, я вам подарю новую собачку? Например, таксу. Таксы, между прочим, прекрасные норные собаки. Натаскаем ее на лис и будем ходить вместе на охоту.
Говард многозначительно улыбается и подмигивает Тильде. Та тут же перестает печалиться и игриво улыбается генералу. Входит профессор Свенсон.
Свенсон. Доброе утро, господа! (уставившись на Лизу, будто видит ее впервые). Как, вы здесь?.. Вам бы лучше провести несколько дней в постели. Как ваше самочувствие, Лиза?
Лиза. Спасибо, значительно лучше.
Свенсон. Позвольте, я пощупаю ваш пульс.
Лиза отодвигается от него и прячет руку за спину.
Говард. Отстаньте от девушки, профессор. Неужели вы не видите, насколько она хорошо выглядит? Вон какой прелестный румянец на щеках! Просто цветет, как эти красные маки на халате. Лучше садитесь и выпейте с нами за компанию.
Свенсон. Я не пью с утра, уважаемый генерал, и вам не советую.
Говард (демонстративно наливая себе вторую порцию). Предрассудки! (гусарским жестом опрокидывает в себя коньяк) Уф!! Бальзам, лучшее в мире лекарство от всех болезней!
Свенсон. Попомните мои слова, генерал, эти ваши утренние возлияния до добра не доведут!
Говард. По мне так лучше умереть от возлияний, чем от музыкальной пытки. Вот скажите, профессор, музыка может убить?
Свенсон. Убить – это вряд ли, а вот свести с ума может. Помните знаменитую китайскую пытку капающей водой? Заключенного оставляли в закрытой наглухо камере, где не было ни единого звука, кроме капающей воды. И через некоторое время человек сходил с ума.
Говард (усмехаясь). Капающая вода по сравнению с теми звуками, что извлекает из скрипки наша Нина – это божественная музыка! Слышали бы вы ее…
Свенсон. Я не меломан, генерал, и предпочитаю музыке чтение книг.
Говард (рассматривая бокал в своей руке). А я вот предпочитаю бальзам.
Макс. Присоединяйтесь, профессор.
Свенсон. Нет, спасибо. А где Марк?
Макс. Пошел осматривать деревенские дома.
Свенсон. Зачем? У него в доме такая прелестная девушка, а он любуется на богом забытые развалюхи?
Макс. Видите ли, профессор, поразмыслив, мы с братом пришли к выводу, что Лиза шла по дороге из нашей деревни.
Свенсон смотрит на него с удивлением.
Свенсон. Откуда такое заключение?
Макс. Если бы она шла раздетая и босая по зимней дороге далеко, то непременно бы заработала себе воспаление легких. А тут даже без насморка обошлось, смотрите сами! Значит шла она недалеко, сильно замерзнуть не успела, а ближайшим населенным пунктом на ее пути была только наша деревня.
Свенсон (согласно качая головой). Возможно, возможно… если только ее не высадили на дорогу из какой-нибудь машины.
Макс задумывается над словами профессора. Возвращается Марк.
Марк. Всем доброе утро! Слава Богу, метель немного стихла. Но сугробов намело…
Макс. Что-нибудь обнаружил, Марк?
Марк. Нет, ничего необычного. Все подъезды к необитаемым домам заметены снегом. Только у дома профессора топчутся какие-то работяги с огромным оконным стеклом и инструментами.
Свенсон (вскакивая). Ох, совсем забыл, это же ко мне стекольщики приехали.
Марк. У вас что, окно разбилось?
Свенсон. Нет, просто обнаружил трещину на стекле. Решил не рисковать и заменить стекло на целое.
Макс. Да, не очень-то весело оказаться зимой с разбитым окном.
Свенсон (убегая). Рад, что с нашей путешественницей все в порядке. Привет супруге, генерал, и все-таки не пейте с утра.
Свенсон уходит.
ПОД АККОМПАНЕМЕНТ МЕТЕЛИ
Действующие лица:
Марк и Макс Харрис – два брата, молодые люди 30 лет.
Лиза – девушка из метели.
Тильда – ревнивая жена Макса.
Оливия – мадам генеральша.
Мистер Говард – генерал спецслужб в отставке.
Мистер Свенсон – профессор медицины.
Нина – внучка генерала, девочка-подросток.
Бейкер – полицейский инспектор.
Смит – полицейский в форме.
Действие первое.
Сцена 1.
Машина пробирается сквозь метель. В салоне автомобиля два брата. Макс за рулем всматривается в снежную карусель за лобовым стеклом. Марк дремлет на переднем сиденье. Из динамика звучит голос диктора, читающего новости: «Пресс-служба полиции сообщает, что пропавшую две недели назад известную скрипачку Лизу Блум пока не удалось найти. Отрабатываются все возможные версии загадочного исчезновения. По прогнозу синоптиков метель в нашем регионе продлится еще два дня. Просьба водителям быть внимательными
и осторожными на дороге».
Макс. Если еще два дня будет так мести, наш домик придется откапывать экскаватором. Эй, братец, ты не знаешь, где найти экскаватор в нашей глуши? (поворачивает голову к брату. В этот момент перед капотом автомобиля в желтом свете фар внезапно появляется фигура человека. Макс резко тормозит и испуганно смотрит на дорогу. Марк просыпается от внезапного торможения и растерянно озирается вокруг.)
Макс. Господи, я чуть не задавил его!
Марк. Кто это там?
В следующую секунду оба выскакивают из машины и бросаются к странной фигуре, закутанной в какую-то тряпку.
Макс. Вы живы?! Я вас не задел?!
Марк. Макс, это же девушка… в пижаме и босиком. Она же замерзнет на морозе! (обращается к девушке) Что вы здесь делаете? Как вы попали на дорогу в таком виде? Где ваш дом?
Незнакомка смотрит на них круглыми от ужаса глазами, молчит и дрожит от холода.
Марк (брату). Давай посадим ее в машину, а то она уже закоченела.
Макс. Давай.
Марк стаскивает с себя куртку и укрывает ею незнакомку. Братья сажают ее в машину на заднее сиденье. Девушка дрожит, но молчит. Машина едет дальше.
Макс. Странная она какая-то.
Марк. Посмотрел бы я на тебя, если бы ты в пижаме и босиком постоял на морозе под снегом неизвестно сколько времени. Тоже был бы странным.
Макс. И куда нам теперь ее девать?
Марк. Домой отвезем. (повернувшись к девушке) Вы где живете, милая барышня?
Девушка молчит и громко стучит зубами от холода.
Марк (вздохнув). Точно заболеет на такой холодрыге. Зимой, на дороге, в пижаме и босиком… С ума сойти можно!
Макс. Может, в больницу ее отвезти?
Марк. А где у нас ближайшая больница?
Макс. Понятия не имею. Наверное, в городе.
Марк. Из нашей глуши до города часа полтора по такой погоде тащиться придется. Нет, Макс, давай к нам домой. Отогреем ее, покормим, а утром, если понадобится, в больницу и отвезем.
Макс. Ладно. Тем более, что до дома пара минут осталась.
Сцена 2.
Гостиная дома братьев: вокруг большого стола стоят диван и мягкие кресла, справа в углу дверь в кухню, рядом с ней дверь в ванную комнату, на заднем плане лестница на второй этаж, позади лестницы большие панорамные окна.
Макс и Марк входят в гостиную. Марк несет на руках завернутую в его куртку девушку и усаживает ее в мягкое кресло.
По лестнице спускается Тильда с маленькой
лохматой собачкой на руках.
Тильда (недовольным голосом). Я думала вы к утру вернетесь, не раньше. (замечает девушку). А это еще кто?
Макс. Представляешь, выскочила на дорогу прямо мне под колеса. Я ее чуть не задавил. А она в одной пижаме, босиком и завернута в какую-то тряпку типа занавески или скатерти.
Тильда. Хм. (язвительно) Забавно. Это так теперь называется?
Тильда, поглаживая собачку, медленно подходит к незнакомой девушке, с которой возится Марк. Он снимает с нее куртку и укрывает теплым пледом, ладонями растирает ее окоченевшие ноги. Девушка испуганно озирается вокруг и молчит.
Тильда. И как зовут эту находку?
Марк. Не знаю. Она ничего не говорит, только дрожит от холода.
Тильда. Стало быть язык отморозила или мозги.
Макс. Тильда, дорогая, набери, пожалуйста, для нашей гостьи горячую ванну. Ей необходимо согреться.
Тильда (фыркает). Мне больше заняться нечем! Сам привез ее домой, сам и ванну набирай.
Марк. Ну да, конечно, ты же у нас самый занятой человек на свете! Целыми днями крутишься перед зеркалом, ногти красишь или дурацкие ток-шоу по телевизору смотришь. Ни минуты свободного времени!
Тильда (с вызовом). А ты считаешь, Марк, нормальным, если женатый мужчина привозит в дом к своей жене незнакомую девицу и просит налить ей горячую ванну?
Марк. Тильда, эту девушку привез я, а не Макс, привез в свой собственный дом. А я, к счастью, не женат. Мне то простительна такая вольность?
Тильда усаживается на диван, закинув ногу на ногу и не выпуская из рук собачку, всем своим видом показывая, что участвовать в спасении незнакомки не собирается. Макс, тяжело вздохнув, уходит в ванную комнату. Оттуда доносится шум льющейся воды.
Марк (сев рядом с девушкой на диван). Меня Марк зовут. Макс – это мой брат, а Тильда – его жена. А как ваше имя, милая барышня?
Тильда насмешливо фыркает. Девушка поднимает на Марка испуганные глаза.
Девушка. Не помню…
Марк (удивленно). Имя свое не помните?.. (девушка мотает головой) А фамилию свою помните? Тоже нет?... А сколько вам лет и откуда вы?... Как вы оказались на зимней дороге в таком виде?
Девушка на каждый вопрос отрицательно трясет головой. Глаза ее наполняются слезами, она начинает всхлипывать.
Марк. Ну что вы, что вы… Не стоит расстраиваться. Вы сильно замерзли, испугались. Немудрено что-то забыть. Вот отогреетесь сейчас в ванной, потом попьете горячего чая с ромом, отдохнете и все вспомните. Не волнуйтесь, все будет хорошо!
Из ванной комнаты появляется Макс с банным
полотенцем на плече.
Макс. Все готово. Я взял твою ароматическую пену, Тильда. (Тильда возмущенно фыркает) Марк, отведи нашу гостью.
Марк помогает девушке подняться на ноги и поддерживает ее, пока сопровождает в ванную комнату.
На пороге поворачивается к Тильде.
Марк. Тильда, будь добра, помоги человеку, и принеси что-нибудь из своей одежды. Надо же будет надеть что-то сухое после ванны.
Тильда с недовольным видом встает,
тискает собачонку.
Тильда. Ты мая пусечка – мусечка, посиди с папочкой, а мамочка скоро вернется!
Передает собаку в руки Макса и уходит в ванную.
Сцена 3.
Возвращается Марк.
Марк. Даже не верится, что вот так можно все забыть, даже собственное имя! Кажется, в медицине это называется амнезия.
Макс. Меня больше ее физическое состояние беспокоит. Постояв на дороге в такую погоду босиком, не подхватила ли она воспаление легких? Жаль, что поблизости нет ни одного медика.
Марк. Почему нет? А сосед наш, профессор Свенсон? Он же врач, правда, не помню в какой области… то ли окулист, то ли ухо-горло-нос… Но точно не хирург.
Макс. Главное, чтобы не патологоанатом. Звони ему, Марк, и зови к нам, пусть посмотрит нашу находку.
Марк. Дома ли он?
Макс подходит к панорамному окну и выглядывает в него.
Макс. Дома. Вон окна на втором этаже светятся. Звони!
Марк достает телефон и набирает номер.
Марк. Здравствуйте, профессор, это сосед ваш Марк Харрис… Да, погодка нынче нелетная… И мы с братом с утра снег чистили, чистили, а толку никакого, опять завалило… Профессор, не могли бы вы к нам зайти? У нас тут странное происшествие случилось. Да, мы на дороге подобрали незнакомую девушку в пижаме и босиком. Имя свое она не помнит, вообще ничего не помнит. Хорошо бы ее посмотреть и определить, что с ней дальше делать… Зайдете? Спасибо, большое спасибо! Ждем.
Убирает мобильник в карман и оборачивается к брату.
Марк. Пожалуй, пора ставить чайник. Будем отогревать нашу загадочную гостью изнутри. Макс, да брось ты эту шавку! Что вы с Тильдой все время ее на руках таскаете?
Макс (сюсюкающим голосом). Тильда опасается, что пусечка простудится, если будет ходить по холодному полу. Сквозняки, говорит, у нас в доме.
Марк (хмыкнув). В голове у твоей благоверной сквозняк! Что это за собака, которая сквозняков боится? Не собака, а недоразумение какое-то!
Поворачивается и уходит на кухню.
Из ванной появляются Тильда и девушка. Девушка одета в длинный шелковый халат с яркими красными цветами.
Тильда подводит ее к дивану и усаживает.
Тильда. Ну вот, найденыша вашего вымыли, высушили, причесали. (Мужу) Дай сюда мою пусечку (берет собачонку на руки и начинает сюсюкать). Ты моя прелесть! Ты моя масечка!
Макс накрывает гостью пледом.
Марк выходит из кухни с чайной посудой в руках.
Марк. Ну вот, сейчас чай пить будем!
Все усаживаются вокруг большого стола и пьют чай. Девушка держит кружку с чаем, обхватив ее ладонями, смотрит на выставленные на столе угощения, но ничего не ест.
Марк. Хотите пирожное? Это эклер, очень вкусный. Я больше всех пирожных люблю эклеры. Попробуйте.
Подкладывает девушке в тарелку, та осторожно,
с опаской откусывает кусочек,
как будто впервые в жизни пробует пирожное.
Марк. Ну как? Правда вкусно?
Девушка (кивая). Правда.
Макс. Марк, ты растяпа, забыл добавить ей в чай ложку рома. При простуде это же необходимо!
Тильда (фыркая презрительно). Боже мой, какая забота! (обращаясь к собаке) Пусечка, хочешь пирожное?
Тильда пытается впихнуть собаке в пасть кусок пирожного.
Макс (недовольно). Дорогая, я же неоднократно говорил, что человеческая еда вредна собакам, тем более таким маленьким. Пожалуйста, прекрати ее кормить со стола.
Марк. Не слушай его, Тильда, корми, корми. Глядишь, эта шавка быстрее сдохнет.
Тильда открывает рот, чтобы возмутиться, но раздается стук в дверь. Входит профессор Свенсон. Марк вскакивает из-за стола, чтобы встретить гостя. Свенсон, увидев девушку, застывает в изумлении.
Свенсон. Речь идет об этой девушке, Марк?
Марк. Да, профессор. Вы присаживайтесь за стол. Тильда, налей, пожалуйста, господину профессору чай.
Свенсон садится напротив девушки и с любопытством рассматривает ее. Тильда, отложив собаку, наливает ему чай.
Свенсон. И где вы ее нашли, Марк?
Марк. В пяти минутах езды от нашего дома.
Макс. Она так внезапно появилась прямо перед колесами, что я чуть не наехал на нее. Просто жуть!
Свенсон. Говорите, она была совсем раздета?
Марк. Не совсем. На ней была только пижама и какая-то зеленая тряпка типа занавески.
Свенсон (задумчиво). Любопытно, любопытно…(обращаясь к девушке) А как вас зовут, милочка?
Марк. Она не помнит ничего, ни имени своего, ни адреса, ничего!
Свенсон (как будто не слыша слов Марка). Как ваше имя?
Девушка втягивает голову в плечи и молчит. Марк, пытаясь подбодрить, гладит ее по плечам.
Марк. Ничего, память рано или поздно вернется. Ведь так, профессор?
Свенсон. Будем надеяться, хотя, всякое бывает. Бывает, что человек навсегда теряет память.
Макс. Профессор, меня то больше всего волнует не подхватила ли она воспаление легких на таком-то холоде. Вы не посмотрите нашу гостью? Ведь вы же доктор.
Свенсон. Отчего же не посмотреть? Посмотрю. Я и профессиональный свой инструмент с собой захватил.
Профессор поднимается из-за стола, уходит и тут же возвращается с небольшим чемоданчиком в руках, извлекает фонендоскоп и приближается к девушке. Та сжимается в комочек и прячется за спиной у Марка.
Свенсон. Не бойтесь, дорогуша, я только послушаю вас.
Но девушка начинает всхлипывать и дрожать. Марк обнимает ее, пытается успокоить.
Марк. Подождите, профессор. Видите, она боится, боится всего на свете.
Свенсон. Вы правы, друг мой, лучше не травмировать хрупкую психику (убирает фонендоскоп). Боюсь, что душа ее травмирована гораздо больше, чем тело. Вероятно, она перенесла мощный стресс. И мозг, защищаясь, стер из памяти травмирующие воспоминания. Она нуждается в полном покое и успокоительных препаратах. Я сейчас принесу лекарство, пусть примет и поспит.
Свенсон собирается и уходит. Все снова садятся за стол.
Девушка заметно успокаивается и возвращается
к чаю и пирожным.
Марк. Кто стащил мое печенье? Только что тут кусок печенья лежал (поднимает в руке собаку). Это ты, маленькая воришка?
Тильда вырывает у него собаку и прижимает к груди.
Тильда. Не трогай пусечку! Неужели тебе жалко куска печенья? Жадина!
Марк (усмехаясь). Не жалко, просто от слишком большого количества сладкого она может заболеть. И потом, Тильда, воровать еду из чужой тарелки – это как-то не благородно для породистой собаки.
Тильда. Что ты понимаешь в благородстве?
Сцена 4.
Стук в дверь. Макс идет открывать.
В гостиной появляется генерал Говард.
Говард. Всем добрый вечер, господа! А я смотрю, такая иллюминация в вашем доме, будто вы гостей собираете. Вот, думаю, не напроситься ли и мне к вам в гости?
Макс. Конечно, господин генерал, проходите!
Тильда (кокетничая). Мы очень рады таким гостям!
Говард. А куда это Свенсон побежал сломя голову? Он мимо меня с такой скоростью пронесся, что чуть не уронил меня в сугроб. Что это с ним?
Марк. Он поспешил за лекарством для нашей гостьи.
Говард замечает девушку и замирает,
с изумлением рассматривая ее.
Говард. Вот ведь что значит молодость: в самой что ни на есть глуши, зимой, практически среди ночи вас находят молодые красивые девушки. А меня, старика, все бросили. Ни одной живой душе я не нужен.
Тильда. Ну что вы такое говорите? Вы же бравый генерал!
Говард. Я прежде всего старый генерал, Тильдочка, дорогая. (берет Тильду за руку и целует ей ручку. Та счастливо улыбается).
Говард (поворачиваясь к Марку). Марк, представьте меня вашей очаровательной гостье.
Марк. Генерал Говард.
Говард. Генерал в отставке, если быть точным… А ваше имя, прелестная незнакомка?
Девушка опять пытается спрятаться за Марка и молчит.
Марк. Имя ее мы и сами не знаем. Мы нашли ее сегодня на дороге, одетую в пижаму и босиком. Ну, не оставлять же бедняжку там? Привезли к себе. А она ничего не помнит, вообще ничего, ни имени, ни адреса. Амнезия.
Говард. Какая загадочная история! И как же это прелестное существо оказалось на дороге зимой в таком виде?
Макс. Этого никто не знает. Профессор Свенсон говорит, что она перенесла мощный стресс, который стал причиной амнезии. И сейчас ей нужен полный покой и продолжительный сон.
Говард. Ну да, ну да…
Марк. Генерал, вы ведь служили в спецслужбах? Может, поможете нам узнать хотя бы ее имя?
Говард (вздыхая). Я бы с удовольствием, мой молодой друг, но какая польза от отставного генерала? Если бы мы жили в городе, я бы возможно помог, у меня еще остались кое-какие связи. Но в нашей глуши… Я вам мог бы скорей помочь с охотничьим ружьем, или организовать охоту на кабана. Могу составить компанию в подлёдной рыбалке. Чтобы узнать что-то о человеке, нужен доступ к тщательно охраняемой информации. Я же уже давно лишен этого доступа.
Сцена 5.
Дверь распахивается с грохотом и на пороге появляется госпожа генеральша с внучкой.
Оливия (гневно). Почему я должна искать своего мужа, бегая по всей деревне от дома к дому?!
Говард. Что ты здесь делаешь, дорогая?
Макс. Здравствуйте, мадам. Прошу к нашему столу. Тильда, налей гостям чай.
Оливия. Мы еле доехали с Ниной. Такая метель! Дверь нараспашку, а дома никого нет.
Говард. И зачем надо было ехать в такую погоду? Сидели бы себе в городской квартире в полном комфорте.
Оливия. Разве ты забыл, что у Ниночки скоро концерт в музыкальной школе, ей готовиться нужно. А в городе столько соблазнов: подружки всякие, телевизор, компьютер, интернет. И все это отвлекает от занятий. Я привезла ее на все каникулы, пусть готовится, не теряя времени даром.
Говард (не скрывая своего недовольства). Только вас здесь не хватало!
Оливия. Да и тебя не мешало проверить, чем ты тут занимаешься?
Говард. Чем я тут могу заниматься? Хожу на охоту, да на рыбалку.
Оливия. Странная у тебя какая-то охота, если ты ни разу за всю зиму ничего не подстрелил.
Говард. Так погода не способствует охоте. Все зверье спряталось по норам и берлогам.
Оливия. Вот и ты бы вернулся в город. Чего здесь зря сидеть в этой глуши?
Говард. А в городе мне что делать? Ходить с тобой по магазинам?
Оливия. Почему обязательно по магазинам? Сходил бы хоть раз с Ниночкой в филармонию на концерт.
Лицо Говарда кривится в насмешливой гримасе.
Говард. Вот уж избавьте меня от такого удовольствия! В филармонию мне только ходить не хватало! Что там интересного? Битых два часа просидеть на неудобном стуле, слушая заунывное пиликанье оркестра? Уволь, дорогая.
Оливия окидывает его презрительным взглядом
и поворачивается к внучке. Нина тихонько дергает
бабушку за рукав и смотрит с нескрываемым любопытством на гостью в ярком халате.
Нина. Ба, откуда здесь она?
Оливия. Ты о ком, деточка?
Нина. Ну, о ней… Ты знаешь, кто это?
Оливия. Понятия не имею с кем проводит время твой дед.
Нина. Это же Лиза Блум! Самая знаменитая скрипачка в мире, Лиза Блум!
Головы гостей, как по команде, поворачиваются к растерянной девушке.
Девушка. Ты меня знаешь?.. Повтори, пожалуйста, мое имя.
Нина. Лиза Блум! Как вы здесь оказались? Ведь вы же пропали две недели назад неизвестно куда. Полиция с ног сбилась, разыскивая вас. А вы, оказывается здесь!
Марк. Нина, расскажи все по порядку!
Нина. Лиза Блум, известнейшая скрипачка, приехала в наш город на гастроли и исчезла после первого же концерта. Она вышла из концертного зала и больше ее никто не видел. Выходила она через черный ход, а там камера видеонаблюдения не работает. Поэтому никто ничего не видел. Она просто исчезла! Бесследно! А оказывается, она тут.
Нина подходит к Лизе, глядя на нее с восторгом.
Нина. Вы мой кумир, Лиза! В ваших руках скрипка превращается во что-то невероятное! Я тоже хочу научиться так играть. Вы дадите мне автограф? Подруги умрут от зависти!
Лиза обрадованно улыбается, но улыбка тут же сползает с ее лица.
Лиза. Неужели я Лиза Блум? Ничего не помню… Может, ты ошибаешься, девочка?
Нина (убежденно). Что вы, нет, не ошибаюсь! Да и как можно ошибиться? Вы же единственная в своем роде. Ваши аранжировки Баха просто валят с ног! А Вивальди бы перевернулся в гробу, если бы услышал свои «Времена года» в вашем исполнении.
Лиза. Что, так плохо?..
Нина. Наоборот, круто, убойно, обалденно!
Оливия (осуждающе). Что за выражения, Нина?
Нина (не обращая внимания на бабушку). Я вас обожаю, Лиза, и музыкой заниматься согласилась только благодаря вам, потому что хочу научиться играть так же. Дайте автограф, пожалуйста! Умоляю.
Марк встает из-за стола, чтобы найти бумагу и карандаш для автографа. Возвращается вместе с профессором Свенсоном.
Марк. А мы обошлись без помощи спецслужб, дорогой профессор, и узнали имя нашей гостьи.
Свенсон (удивленно). Да? И как же ее зовут?
Нина. Лиза Блум! Это сама Лиза Блум, господин Свенсон.
Свенсон. Хм, мне это имя ни о чем не говорит.
Нина. Просто вы не любите музыку, профессор. Если бы любили, то наверняка знали бы имя самой знаменитой скрипачки мира.
Свенсон. Ну уж и самой знаменитой! Не преувеличивай, деточка.
Нина. Я не преувеличиваю. На ее концерты билетов не достать, а записи в один миг сметают с прилавков музыкальных магазинов!
Свенсон. Успокойся, дитя, не надо так шуметь. Даже если это и есть Лиза Блум, то сейчас она нуждается не в восторженных криках поклонников, а в успокоительном. Последствия эмоционального шока непредсказуемы. Я бы посоветовал уложить ее спать и дать на ночь эти две таблетки.
Свенсон кладет на стол перед Лизой таблетки.
Марк. Да, да, профессор, спасибо вам большое!
Лиза прячется за Марка, отодвигаясь от таблеток.
Свенсон. Ладно, господа, рад был всех вас увидеть в добром здравии. Пойду, поздно уже. Разрешите откланяться.
Оливия. И нам пора. Собирайтесь, Пол, Нина. Завтра с утра, Ниночка, начнешь репетировать.
Все поднимаются из-за стола с недовольным видом. Нине явно не хочется расставаться со своим кумиром.
Генерал игриво подмигивает Тильде. Та идет провожать гостей на правах хозяйки.
Марк. Профессор сказал, что последствия эмоционального шока непредсказуемы. Что он имел в виду?
Макс. Не знаю. Может то, что память может не восстановиться?
Марк. Что же ее так напугало? (смотрит на Лизу с нежностью) Бедная крошка…
Макс. Ладно, пора ложиться спать. Дай ей таблетки и отведи в гостевую спальню. Я сейчас принесу постельное белье. (Поворачивается уходить).
Возвращается Тильда.
Тильда. А где моя пусечка?.. Боже, что с ней?!
Вытаскивает из-за стола бездыханное тело собаки.
Марк. Таблетки, она съела таблетки, принесенные профессором!
Макс. Я же говорил, Тильда, что нельзя разрешать собаке таскать еду со стола.
Все с ужасом смотрят на труп собаки на руках Тильды.
Действие второе.
Сцена 1.
Утро. В гостиной на диване спит Макс, закутавшись в плед. Марк спускается по лестнице со второго этажа и видит брата.
Марк. Что случилось, братец? Ты почему здесь, а не в супружеской постели?
Макс просыпается и, протирая глаза, садится на диване.
Макс. Меня Тильда обвинила в смерти собаки и выгнала из спальни.
Марк. Странно. Обычно во всех грехах она первым делом обвиняет меня.
Макс. Так и было. Я с дуру за тебя заступился. Тогда кара небесная пала на меня. (встает с дивана, скатывает плед). Интересно, эти мучения когда-нибудь кончатся? Только не напоминай, что ты отговаривал меня жениться.
Марк. Не переживай, брат, все когда-нибудь заканчивается. Например, с разводом.
Макс (хмуро). Угу, или со смертью одного из участников.
Марк. Ты мне брось такие мысли высказывать! Тильда – это не самое страшное, что может случиться в твоей жизни. Лучше о Лизе подумай. Ей надо как-то помочь все вспомнить.
Макс. А я бы, знаешь, Марк, с удовольствием бы все забыл, как страшный сон. Представляешь: просыпаюсь,..(мечтательно) а Тильды нет, вообще нет!
Марк. Вот слова истинно любящего мужа! Увы, брат мой, Тильда – это не сон, это кошмар наяву. Плюнь ты на нее и забудь. Я вот что хотел сказать.
Марк садится на диван рядом с Максом.
Марк. Я полночи не спал, все думал. Мы ведь нашли Лизу совсем недалеко от нашей деревни. Она, конечно, сильно замерзла, но не так, как если бы она шла несколько километров по зимней дороге, да еще в метель.
Макс. Что ты этим хочешь сказать?
Марк. А то, что в окрестностях поблизости нет ни одного населенного пункта, кроме нашей деревни. Значит Лиза шла отсюда.
Макс (не понимая). Откуда отсюда?
Марк. В нашей деревне всего то с десяток домов, а зимой обитаемыми остаются раза в два меньше. Почти все жители уезжают на зиму в город. Стало быть, две недели Лиза находилась в одном из деревенских домов.
Макс. В каком? Сейчас здесь живем только мы, да профессор с генералом Говардом. Ты ж не думаешь, что держать у себя и мучить бедную девушку мог кто-то из нас? Мы то точно здесь ни при чем.
Марк. Нет, подозревать профессора и генерала смешно. Они оба уважаемые, нормальные люди. Может кто-то живет в одном из оставшихся домов, а мы просто не знаем. Наш дом стоит на окраине, по деревне нам смысла ходить нет. Вот и не заметили, что в деревне появился кто-то еще.
Макс. Значит, надо проверить все дома.
Марк. Вот именно этим я и собираюсь сейчас заняться. Только позавтракать не мешает.
На лестнице появляется Лиза. Оба брата смотрят на нее с восхищением, так хороша девушка.
Марк. Доброе утро, Лиза! Как спалось?
Лиза (спускаясь по лестнице). Спасибо, хорошо.
Макс. Сегодня вы просто обворожительны! Вам очень к лицу этот красный цвет.
Лиза (кутаясь в яркий халат Тильды). У меня все равно больше ничего нет.
Следом за ней появляется Тильда с недовольным
выражением лица.
Тильда. До чего ж ты все-таки мерзкий тип, Макс. Мне ты никогда не говорил, что этот халат мне к лицу. А перед этой… (окидывает Лизу презрительным взглядом) рассыпался в комплиментах.
Марк (с мрачным видом глядя на Тильду). Пожалуй, обойдусь без завтрака. Макс, накорми милых дам чем-нибудь, а я пошел.
Марк уходит. Тильда разваливается в кресле
в ожидании завтрака.
Тильда. Мне капучино и два тоста с апельсиновым джемом!
Макс, повесив на руку полотенце и склонившись в подобострастном поклоне, изображает из себя официанта.
Макс. Что-то еще, мадам? (Тильда надменно фыркает и отворачивается в сторону) А вы что закажете, Лиза?
Лиза (пожимая плечами). Что принесете, Макс, за все я скажу спасибо.
Тильда (с неприязнью косится на Лизу). Ну, просто сама скромность!
На пороге появляется генерал Говард.
Говард. Спасайте меня, друзья!
Тильда. Что случилось, генерал?
Говард. Кошмар! Моя дражайшая супруга с утра пораньше насела на бедную Нину с подготовкой к концерту. Оливия стоит над внучкой, а та терзает скрипку. Слышать это выше моих сил! От этих гамм и пассажей у меня сердце сбивается с ритма, а в мозг словно сверло впивается.
Макс приносит и расставляет на столе кофе и тосты.
Говард. Макс, а покрепче ничего нет?
Макс (немного удивленно). С утра пораньше?
Говард. Боюсь, мой друг, если я сейчас не выпью, то не доживу до вечера.
Макс уходит за выпивкой.
Тильда (вслед мужу). И мне принеси, Макс! У меня есть повод. Вчера умерла моя любимая собака (театрально всхлипывает и утирает слезу).
Говард. Какое несчастье! Мои соболезнования, дорогая Тильда. Что же произошло? Ведь еще вечером с ней все было хорошо.
Тильда (в сторону мужа). Он ее убил, бессердечный тип!
Макс появляется из кухни с бутылкой коньяка и бокалами.
Макс. Не преувеличивай, дорогая! Просто собака случайно съела таблетку успокоительного, предназначенную Лизе.
Тильда. И почила вечным сном…
Макс. Сами понимаете, генерал, лечебная доза для человека оказалась смертельной для столь маленького животного.
Говард. Печальная история… Не расстраивайтесь, Тильда, хотите, я вам подарю новую собачку? Например, таксу. Таксы, между прочим, прекрасные норные собаки. Натаскаем ее на лис и будем ходить вместе на охоту.
Говард многозначительно улыбается и подмигивает Тильде. Та тут же перестает печалиться и игриво улыбается генералу. Входит профессор Свенсон.
Свенсон. Доброе утро, господа! (уставившись на Лизу, будто видит ее впервые). Как, вы здесь?.. Вам бы лучше провести несколько дней в постели. Как ваше самочувствие, Лиза?
Лиза. Спасибо, значительно лучше.
Свенсон. Позвольте, я пощупаю ваш пульс.
Лиза отодвигается от него и прячет руку за спину.
Говард. Отстаньте от девушки, профессор. Неужели вы не видите, насколько она хорошо выглядит? Вон какой прелестный румянец на щеках! Просто цветет, как эти красные маки на халате. Лучше садитесь и выпейте с нами за компанию.
Свенсон. Я не пью с утра, уважаемый генерал, и вам не советую.
Говард (демонстративно наливая себе вторую порцию). Предрассудки! (гусарским жестом опрокидывает в себя коньяк) Уф!! Бальзам, лучшее в мире лекарство от всех болезней!
Свенсон. Попомните мои слова, генерал, эти ваши утренние возлияния до добра не доведут!
Говард. По мне так лучше умереть от возлияний, чем от музыкальной пытки. Вот скажите, профессор, музыка может убить?
Свенсон. Убить – это вряд ли, а вот свести с ума может. Помните знаменитую китайскую пытку капающей водой? Заключенного оставляли в закрытой наглухо камере, где не было ни единого звука, кроме капающей воды. И через некоторое время человек сходил с ума.
Говард (усмехаясь). Капающая вода по сравнению с теми звуками, что извлекает из скрипки наша Нина – это божественная музыка! Слышали бы вы ее…
Свенсон. Я не меломан, генерал, и предпочитаю музыке чтение книг.
Говард (рассматривая бокал в своей руке). А я вот предпочитаю бальзам.
Макс. Присоединяйтесь, профессор.
Свенсон. Нет, спасибо. А где Марк?
Макс. Пошел осматривать деревенские дома.
Свенсон. Зачем? У него в доме такая прелестная девушка, а он любуется на богом забытые развалюхи?
Макс. Видите ли, профессор, поразмыслив, мы с братом пришли к выводу, что Лиза шла по дороге из нашей деревни.
Свенсон смотрит на него с удивлением.
Свенсон. Откуда такое заключение?
Макс. Если бы она шла раздетая и босая по зимней дороге далеко, то непременно бы заработала себе воспаление легких. А тут даже без насморка обошлось, смотрите сами! Значит шла она недалеко, сильно замерзнуть не успела, а ближайшим населенным пунктом на ее пути была только наша деревня.
Свенсон (согласно качая головой). Возможно, возможно… если только ее не высадили на дорогу из какой-нибудь машины.
Макс задумывается над словами профессора. Возвращается Марк.
Марк. Всем доброе утро! Слава Богу, метель немного стихла. Но сугробов намело…
Макс. Что-нибудь обнаружил, Марк?
Марк. Нет, ничего необычного. Все подъезды к необитаемым домам заметены снегом. Только у дома профессора топчутся какие-то работяги с огромным оконным стеклом и инструментами.
Свенсон (вскакивая). Ох, совсем забыл, это же ко мне стекольщики приехали.
Марк. У вас что, окно разбилось?
Свенсон. Нет, просто обнаружил трещину на стекле. Решил не рисковать и заменить стекло на целое.
Макс. Да, не очень-то весело оказаться зимой с разбитым окном.
Свенсон (убегая). Рад, что с нашей путешественницей все в порядке. Привет супруге, генерал, и все-таки не пейте с утра.
Свенсон уходит.
Сцена 2.
Появляются Оливия с Ниной.
Нина в руке держит футляр со скрипкой.
Оливия. Здравствуйте, господа. Я так и знала, Пол, что застану тебя в обществе девушек. (Усмехается) Все-таки странно устроены мужчины: чем старше становятся, тем больше их тянет в общество молодых красивых женщин.
Говард. А что в этом странного? Чем старше становится мужчина, тем больше его тянет к прекрасному. Ведь в его собственном окружении прекрасного становится все меньше и меньше.
Обмениваются колючими взглядами.
Нина подсаживается к Лизе.
Нина. Как ваше самочувствие сегодня, Лиза? Выглядите вы сногсшибательно! Эти красные маки так гармонируют с цветом ваших волос, просто класс!
Тильда поперхивается коньяком и кашляет.
Лиза. Чувствую я себя нормально. А ты как? Господин генерал рассказывал, как ты готовишься к концерту.
Нина (вздыхая). Готовлюсь… под неусыпным надзором бабушки. А хотите, Лиза, я для вас сыграю?
Говард (себе под нос). Только не это! Лучше бы я на охоту пошел.
Нина достает скрипку и начинает играть. Играет неумело, но старательно. Генерал Говард пытается закрыть ладонями уши, но, поняв, что это не помогает, наливает себе очередную порцию коньяка и пьет залпом, отвернувшись от супруги. Остальные внимательно слушают.
Вдруг Лиза взмахивает рукой.
Лиза. Нет, нет, дорогая Ниночка, здесь надо немного иначе!
Нина останавливается и протягивает скрипку Лизе. Та начинает играть. Волшебные звуки наполняют гостиную. Слушатели, особенно Марк, с восторгом смотрят на скрипачку.
Когда музыка смолкает, все дружно начинают аплодировать. Лиза с улыбкой раскланивается перед публикой. Вдруг лицо ее вытягивается, бледнеет и, прижимая скрипку к груди, девушка падает в кресло.
Лиза. Господи, я вспомнила!.. Я вспомнила, Марк!
Марк бросается к ней, берет за руку.
Марк. Что вспомнила, Лиза?
Все собираются вокруг Лизы.
Неслышно появляется профессор Свенсон.
Лиза. Я вспомнила свой концерт. Меня долго не отпускали со сцены. В зале стоял такой гром аплодисментов, что уши заложило. Я что-то играла на бис, кажется Вивальди. Потом ушла со сцены в гримерную… Раздавала автографы, принимала цветы, подарки…Потом меня оставили одну. Я переоделась и еще какое-то время сидела в тишине, отдыхала, ждала, когда вся публика разойдется. Одела пальто, попросила кого-то отвезти цветы мне в гостиницу, и вызвать такси…Помню, вышла на улицу, а там холод, ветер со снегом. Я подняла воротник пальто и увидела подъезжающее к подъезду такси… А потом чья-то рука со спины прижала к моему лицу тряпку. Я испугалась… От тряпки исходил резкий сладковатый запах. Потом в голове моей все помутилось, потемнело и…
Марк. И?..
Лиза. И я провалилась в какую-то темноту, как в бездонный колодец.
Оливия. Какой ужас!..
Говард. Что же было дальше? Просто какая-то детективная история с похищением.
Лиза вся дрожит и жмется к Марку, который заботливо укрывает ее пледом.
Лиза. Дальше?.. Дальше не помню… Все очень смутно. Я как будто плыву в мутной воде.
Подходит профессор Свенсон.
Свенсон. Не напрягайте память, Лиза, не стоит. Слишком большая нагрузка на мозг может быть опасна. Не лучше ли будет выйти на улицу и прогуляться, подышать свежим воздухом?
Лиза. Нет, нет, профессор, я должна вспомнить!.. Я долго спала. Потом проснулась в незнакомой комнате в чужой кровати… Я открыла глаза и…
Глаза девушки в ужасе расширяются, и она зажимает себе рот рукой, будто сдерживая крик. Марк гладит ее по плечам, пытаясь подбодрить и успокоить.
Марк. Все хорошо, Лиза, я рядом.
Лиза. Я открыла глаза и увидела над собой…
Нина (еле сдерживая любопытство). Кого же?
Лиза. … Бетховена…
Оливия (изумленно). Кого?
Лиза (растерянно). Бетховена.
Говард (с недоверием). Того самого, который Людвиг ван?
Лиза утвердительно кивает и поднимает глаза на окружающих, ища в них поддержки и понимания.
Говард (хмыкнув). Бред какой-то. Насколько я знаю, Бетховен умер лет сто назад.
Нина. Почти двести, дедушка. Он умер в 1827 году.
Говард. А я о чем говорю? Никак не могла она видеть покойника! Свенсон, кажется, это ваш клиент. Не пора ли ее проконсультировать со специалистом?
Лиза. Вы мне не верите? Но я его действительно видела! Лицо такое странное, неподвижное, как будто неживое…
Говард (посмеиваясь). Конечно, не живое! Где уж ему быть живым столько лет?
Лиза. Но он со мной разговаривал! Он говорил что-то неприятным дребезжащим голосом.
Нина. Что именно он говорил?
Говард. Что обычно говорят покойники? Деточка, идите-ка вы с бабушкой домой от греха подальше. Тебе же нужно готовиться к концерту. Не стоит терять время напрасно.
Говард берет под руки супругу и внучку и начинает бесцеремонно выпроваживать.
Лиза (с обидой). Почему вы мне не верите? Марк, вы тоже мне не верите?
Марк. Верю, верю, милая, конечно, верю! Только не волнуйтесь!
Лиза (со слезами в голосе). Он мне говорил, что я бездарность, что мне нельзя брать в руки скрипку, чтобы не осквернять божественный инструмент, чтобы я навсегда забыла и думать о музыке. И говорил это так убедительно…
Марк (обнимая Лизу). Тише, тише, дорогая, не плачьте…
Свенсон, отодвигая с дороги генерала с семейством.
Свенсон. Марк, нужно срочно дать ей успокоительное и уложить в постель. Это становится опасным! Вот, дайте ей эти таблетки и успокойте немедленно. Я завтра же отвезу ее к себе в клинику.
Лиза (отталкивая руку профессора с таблетками и прижимаясь к Марку). Я никуда отсюда не поеду! Марк, спасите меня от этих людей!
Марк (закрывая собой девушку). Конечно, дорогая, я никому не дам вас в обиду, не бойтесь!
Свенсон и Говард с семейством уходят.
Лиза. Я говорю правду, поверьте мне, Марк, Макс! Я действительно видела его и слышала его голос. И глаза у него странные… как будто смотрят из глубокого колодца.
Тильда. Бред! Полный бред! Марк, пусть профессор немедленно увезет ее в психушку, пока к Бетховену не присоединились зеленые человечки. Я не собираюсь находиться под одной крышей с сумасшедшей!
Лиза (кричит с отчаянием). Я не сумасшедшая!!
Марк (успокаивая Лизу). Конечно не сумасшедшая. Не слушайте Тильду, она шутит. Сейчас вам нужно лечь и поспать. Пойдемте, я отведу вас.
Они встают и идут к лестнице.
Тильда (останавливая Лизу). Стой! Отдай-ка мне мой халат. Я тебе потом другой дам. (Бесцеремонно стягивает с плеч Лизы халат и подталкивает ее к лестнице). Цвет волос ее, видите ли, гармонирует с красными маками!
Марк уводит Лизу вверх по лестнице.
Макс (с упреком). Зачем ты так с бедной девушкой? Нет у тебя, Тильда, ни сострадания, ни жалости.
Тильда (натягивая на себя халат с маками). Зато ты у нас излишне сострадателен! Почему же ты не пожалел какую-нибудь древнюю старушку? В свой дом обязательно надо было притащить молоденькую девицу!
Возвращается Марк.
Марк (садится на диван). Бедная Лиза.
Макс. Может, профессор прав и стоит ее отвезти в больницу?
Тильда. На психиатрическое отделение для буйных!
Марк. Да не сумасшедшая она!
Тильда (усмехаясь). Ну, конечно, и старик Бетховен действительно к ней приходил, чтобы поболтать!
Марк (убежденно). Да, приходил!
Тильда (с удивлением смотрит на Марка). Макс, а разве сумасшествие заразно?
Марк. Вы что, так ничего и не поняли?
Макс и Тильда переглядываются.
Макс. Что мы должны понять?
Марк. Чем вы слушали? Лиза же все точно описала. Она видела человека с лицом Бетховена. И лицо это было странно неподвижным, а глаза смотрели как из глубокого колодца!
Макс (пожимая плечами). Да, кажется, она сказала именно так. И что?
Марк. А то, что это был человек в маске Бетховена! Понимаете? Маска! Сейчас такие маски продаются в игрушечных магазинах. Там полно любых масок, от героев мультфильмов, до президента Соединенных Штатов Америки. Поэтому и лицо неподвижное, и взгляд странный.
Макс. Допустим. Но зачем весь этот маскарад?
Марк. Не знаю. Возможно, с одной стороны, похититель хотел скрыть свое истинное лицо. И это понятно. С другой стороны, Бетховен – классик, признанная икона в мире музыки. Представляете, какое впечатление могли произвести слова такого авторитета на юную скрипачку, когда он говорил, что она бездарна? И, судя по всему, для того, чтобы Лиза не смогла понять, что Бетховен лишь маска, этот человек давал ей какие-то сильнодействующие вещества, возможно, наркотики. Поэтому в ее голове так сильно размыты границы реальности.
Тильда. Прекрасно! Даже если она не сумасшедшая, то наркоманка, что, на мой взгляд, одно и то же. Ее все равно нужно отправить в психушку!
Макс. Тильда, ты невыносима!
Тильда начинает подниматься по лестнице.
Тильда (заносчиво). Да, дорогой мой, я невыносимо умна… невыносимо красива… невыносимо изящна…
На середине лестницы Тильда принимает театральную позу, изображая из себя актрису. Звук выстрела и разбитого стекла. Тильда падает. Макс бросается к ней.
Макс (склоняясь над телом, с ужасом). Она мертва, Марк…
Действие третье.
Сцена 1.
Вечер. Гостиная в доме Марка и Макса. За столом сидит инспектор Бейкер и что-то записывает в свой блокнот. Рядом понуро сидят оба брата. Все в верхней одежде. В кресле закутанная в плед Лиза Блум. Панорамное окно за лестницей, разбитое выстрелом, заколочено фанерой.
Бейкер. Значит, вы утверждаете, что в момент выстрела находились в доме?
Марк. Господи, инспектор, ну сколько же можно повторять одно и то же?.. Да. Мисс Блум легла в постель в гостевой спальне на втором этаже, а мы с братом были в гостиной.
Макс. Ее убили на наших глазах, инспектор.
Бейкер. Кто может подтвердить ваши слова?
Марк. Никто. В доме больше никого не было. А наших слов вам недостаточно?
Бейкер. Вы же близкие родственники, можете покрывать друг друга.
Марк (возмущенно). Что за бред?!
Макс. Инспектор прав, Марк. Это я виноват в смерти Тильды. И покрывать меня не надо.
Бейкер откладывает блокнот и заинтересованно
смотрит на Макса.
Макс. У нас были не очень хорошие отношения с Тильдой. Я подумывал о разводе. Жена донимала меня своими капризами и необоснованной ревностью. Не далее, как сегодня утром я позволил себе помечтать и во всех красках представил, что свободен, что у меня больше нет жены. Вы верите в то, что мысли материальны, инспектор Бейкер? Я верю. И вот…Тильда мертва.
Бейкер. Это вы ее убили, мистер Харрис?
Макс (испуганно). Нет! Боже упаси!! Я своими мыслями спровоцировал убийцу!
Бейкер (недовольно). Это все домыслы. А мне нужны факты.
Марк. Инспектор, ни я, ни мой брат не убивали Тильду. У нас не было никакого мотива!
Бейкер. А мистер Харрис только что признался, что хотел избавиться от своей жены!
Марк. Он хотел развестись с ней, а не убить! И потом, у нас в доме нет никакого оружия. Я – историк, пишу диссертацию по истории Первой мировой войны. Макс – художник. В мансарде у него мастерская. Мы и оружия то в руках никогда не держали.
Бейкер. Ну, это мы еще проверим.
Лиза. Неужели вы не понимаете, что Тильду убили по ошибке… Хотели убить меня.
Бейкер. Историю вашего похищения я уже выслушал, Мисс Блум. Почему вы считаете, что оно и убийство Тильды Харрис связаны между собой?
Лиза. Потому, что все утро и весь вчерашний вечер я была в этом злополучном халате с красными маками. Все видели меня в нем. А потом Тильда сняла с меня халат и надела сама. Ее просто перепутали со мной.
Бейкер. Кто же, по вашему мнению, хочет избавиться от вас таким способом и почему?
Лиза (с отчаянием). Я не знаю!!
Бейкер. Успокойтесь, Лиза! Вы многое пережили за последнее время. Расследованием вашего похищения занимается городская полиция. Они все выяснят. Я им уже сообщил о вас, и за вами скоро приедут. Мое же дело расследовать убийство Тильды Харрис. А яркий халат – слишком сомнительная точка пересечения двух преступлений.
Марк. Инспектор, похищение мисс Блум и убийство связаны между собой! Это же очевидно!
Бейкер (раздраженно). Что вам еще очевидно, мистер Харрис? Мне, например, очевидно, что в деревне кроме вас, а также генерала Говарда и профессора Свенсона никто не живет. Вы утверждаете, что не убивали миссис Харрис. Значит, следуя вашей логике, ее убил кто-то из ваших уважаемых соседей. Так?
Марк (растерянно). Выходит, что так… В это очень трудно поверить, но оружие было только у генерала Говарда. Он же охотник – любитель… Но зачем ему…
Сцена 2.
В гостиную врывается генерал Говард.
Говард (возмущенно). Позвольте поинтересоваться, инспектор, на каком основании в мой дом врывается толпа полицейских и устраивает обыск?! У вас есть разрешение на обыск?!
Бейкер (спокойно убирая свой блокнот). Успокойтесь, господин генерал. Во-первых, не толпа полицейских, а всего лишь пара моих помощников. Во-вторых, это не обыск, а осмотр дома. Вы же, как человек законопослушный, не откажете в любезности просто осмотреть ваш дом! Кстати, ваши соседи утверждают, что у вас было охотничье оружие.
Говард (с гордостью). Да, инспектор, я увлекаюсь охотой и коллекционирую охотничье оружие.
Бейкер (себе под нос). Становится интересно!.. И много у вас его?
Говард. Пара гладкоствольных ружей, охотничий карабин и штуцер. И все хороших дорогих марок.
Бейкер. Позволите полюбоваться на вашу коллекцию?
Говард (с гордостью). Пожалуйста! Все оружие у меня хранится в сейфе в кабинете. В прошлом году за карабин фирмы «Зауер» я выложил кругленькую сумму, не будем уточнять какую! Но он оказался так хорош, что я сам себе завидую. Я с ним ходил на лося.
Бейкер. И как, удачно?
Говард (разводит руками). Увы, пока не повезло. Но клянусь вам, инспектор, просто подержать в руках такой шедевр – истинное удовольствие!
Бейкер (протягивая руку к Говарду). Будьте так любезны ключ от сейфа.
Говард. Вы думаете, я ношу все ключи с собой в кармане? Ключ от сейфа висит на крючке в прихожей вместе с ключами от машины и от гаража.
Бейкер (удивленно). Вы храните ключ от сейфа с оружием на крючке в прихожей? И каждый, кто зайдет к вам в дом, может его взять?
Говард. Да кому нужен это ключ, инспектор? Охотой в нашей деревне увлекаюсь только я.
Бейкер. Вот именно, генерал! Вот именно… Смит! (подзывает помощника) Посмотрите содержимое сейфа в кабинете генерала. Ключ вы найдете в прихожей на крючке. (помощник молча кивает и уходит) А вы, генерал, присаживайтесь, присаживайтесь. Разговор у нас будет долгий и подробный.
Говард (заносчиво). Это допрос?!
Бейкер. Это беседа по душам, господин генерал, а не допрос. Пока… Вы ведь слышали выстрел?
Говард. Да, конечно. Трудно не услышать выстрел в полузаброшенной деревне, окруженной диким лесом. Я еще подумал, кому пришло в голову охотиться в такую погоду?
Бейкер. Где вы были в момент выстрела?
Говард. Вы что, подозреваете меня?!... Это полный бред. Мы с Тильдой были в очень хороших отношениях. Я даже собирался подарить ей таксу, чтобы вместе ходить на охоту. Она, знаете ли, скучала в нашей глуши. А ее так называемый муж не уделял ей должного внимания, все время пропадал в своей мастерской или уезжал по делам с братом, бросая бедняжку умирать от скуки одну в этом доме. Мы с Тильдой нередко скрашивали одиночество друг друга приятной беседой за чашкой чая.
Бейкер. Допустим, с миссис Харрис вы были в хороших отношениях. А с мисс Блум?
Говард. А при чем тут мисс Блум? Я вообще впервые увидел ее только вчера.
Бейкер. Допустим (делает пометки в своем блокноте). Так где вы были в момент выстрела?
Говард. У себя дома!
Бейкер. Кто это может подтвердить?
Говард. Моя жена и внучка! Можете спросить у них.
Бейкер. Непременно спрошу, непременно. О, вот и они. Как кстати!
Входят Оливия и Нина. Обе испуганы и подавлены.
Бейкер. Миссис Говард, будьте любезны ответить на несколько вопросов.
Оливия. Конечно, господин инспектор.
Бейкер. Вы слышали выстрел? (Оливия кивает). Где находился в этот момент ваш супруг?
Оливия. Не знаю, наверное, у себя в кабинете. Мы поднялись с Ниночкой в ее комнату на втором этаже и читали вслух.
Нина. Бабушка заставляет меня читать вслух, чтобы развивать дикцию.
Оливия. Не только дикцию, деточка, чтение классики развивает кругозор.
Бейкер. То есть, в момент выстрела вы точно не знаете, где был ваш муж?
Говард обменивается многозначительным взглядом с женой.
Оливия. Ну… если быть точной, то не знаю. Но я уверена, что Пол был в своем кабинете. Он там проводит очень много времени.
Входит помощник Смит и что-то шепчет на ухо инспектору Бейкеру. Тот удивленно поднимает брови.
Бейкер. Вот так новость! Оказывается, в сейфе не хватает охотничьего карабина. Куда же делся ваш знаменитый карабин фирмы «Зауер», господин генерал?
Говард (в полной растерянности). Понятия не имею. Пару дней назад он был там. Вы же сами заметили, что любой мог взять ключи от сейфа и открыть его, пока меня не было дома. Да и дверь в дом я закрываю только когда ухожу или уезжаю на долго. Я готов признать свою вину, инспектор, но только в том, что слишком легкомысленно, если не сказать безответственно, отнесся к правилам хранения огнестрельного оружия! Готов заплатить штраф, или что там у вас полагается в таких случаях?
Сцена 3.
Входит Свенсон и бросается к братьям.
Свенсон. Макс, мои соболезнования. Какое несчастье! Бедная Тильда… (видит генерала и с удивлением поворачивается к Бейкеру) Инспектор, вы до сих пор не арестовали убийцу?
Бейкер. Арестуем, не беспокойтесь, обязательно арестуем, как только найдем.
Свенсон. Но позвольте, инспектор… Как мне сказал один из ваших помощников, бедная Тильда была застрелена из охотничьего ружья. А охотник у нас в деревне только один…(смотрит уничтожающим взглядом на генерала).
Говард (задохнувшись от возмущения). Не ожидал от вас такого, Свенсон!
Свенсон. Но это правда: вы единственный охотник в окрестностях.
Оливия. Не слушайте его, господин инспектор! Какой из Пола охотник? Одно название! И ружья, и весь охотничий антураж – все только для того, чтобы пустить пыль в глаза. Никакой мой муж не охотник, а писатель. Он пишет мемуары, а на охоту ходит вовсе не для того, чтобы подстрелить какого-нибудь зверя, а для того, чтобы собраться с мыслями. В лесу на свежем воздухе под шум деревьев и птичий щебет думается хорошо.
Бейкер (обращаясь к генералу). Неужели?
Говард. Во истину Бог наказал мужчину, дав его жене длинный язык!.. Да, Бейкер, я не охотой занимаюсь здесь в глуши, а пишу книгу воспоминаний. Я столько лет отдал службе, а меня подсидели, подставили заклятые друзья, подлостью и предательством отправили меня в отставку, списали со счетов. В первый момент я готов был застрелиться от чудовищной несправедливости, но потом понял, что не доставлю такого удовольствия своим врагам! Что бы эти лицемеры пришли на мои похороны, а потом на поминках пили мой коньяк?! Ну уж нет! И тогда я решил написать книгу, выложив все на ее страницах! А ведь я служил не где-нибудь, а в спецслужбах. В моей голове хранятся такие тайны, инспектор, такие секреты… Я ведь прекрасно знаю, как там, на верху, политики обделывают свои грязные делишки. Я про многих сильных мира сего столько могу порассказать, что мало никому не покажется! Я ушел в отставку, уединился в глухой деревне и стал писать мемуары. Я припомню им все! Я издам эту книгу, и тогда они у меня попляшут! (потрясает кулаками) Я вам сейчас принесу, покажу рукопись…
Говард бросается вон из гостиной, следом за ним спешит Смит.
Оливия (к профессору). А вы подлец, мистер Свенсон!
Свенсон. Но позвольте, мадам, на кого я мог еще подумать, если кроме генерала никто из нас в руках и ружья - то никогда не держал?
Нина. Как не стыдно врать, профессор, а еще взрослый солидный человек! Я же своими глазами видела у вас на стене в гостиной фотографию, где вы еще совсем молодой и стоите на первой ступени пьедестала почета с золотой медалью на шее. Помните, я еще у вас спросила, в каком виде спорта вы выиграли эту медаль? А вы ответили, что были чемпионом университета по стендовой стрельбе. Значит уж точно умели стрелять из ружья.
Свенсон. Так это было сто лет назад. Я уже давно разучился стрелять.
Бейкер. Думаю, профессор, что разучиться стрелять так же невозможно, как разучиться ездить на велосипеде. Вы позволите осмотреть ваш дом?
Свенсон. Конечно, пожалуйста! Вы надеетесь отыскать в моем доме ружье?
Бейкер. Это вряд ли. Скорей всего злополучный карабин оттает весной в каком-нибудь сугробе на окраине деревни. Я просто хочу взглянуть на ваш дом.
Свенсон. Милости прошу, инспектор! Неужели вы думаете, что я мог убить бедную Тильду? Какой мотив? За что?
Бейкер. А убивали не миссис Харрис, а мисс Блум. Из-за яркого халата убийца перепутал жертву.
Свенсон (задумавшись). Что за чушь? Впрочем, пойдемте, я вас провожу.
Бейкер. Позвольте я сам. А вы пока останьтесь здесь.
Уходит. Свенсон садится на диван напротив Лизы.
Сцена 4.
Возвращается Говард с огромной кипой бумаг в руках и кладет ее на стол.
Говард. Вот! Здесь все!
Марк (усмехаясь). Ничего себе кипа! Да еще от руки написана. Действительно, на написание этой рукописи вы, генерал, ухлопали уйму времени.
Говард. А у меня теперь много свободного времени, важно не тратить его зря. Эта кипа, когда выйдет в свет в виде книги, погребет под собой многих, очень многих важных людей. Очень многие вылетят со своих теплых насиженных мест. Я им еще покажу! Они вспомнят генерала Говарда!
Свенсон (себе под нос с усмешкой). Несчастный писака…(обращается к Лизе) Послушайте, мисс Блум, почему инспектор считает, что бедняжку Тильду убили вместо вас? Что за чушь?
Лиза. Это не чушь, профессор! Если бы не яркий халат, то Тильда была бы жива, а на лестнице с простреленным сердцем лежала я…
Свенсон. Все это домыслы. Не накручивайте себя, Лиза. Вам сейчас опасно волноваться.
Лиза. Я не накручиваю себя. И это не домыслы!
Свенсон. Вы что-то еще вспомнили?
Марк подзывает Нину.
Марк. Нина, будь добра, принеси мне мой ноутбук. Он вон там лежит. Хочу проверить кое-что в интернете. (берет у Нины ноутбук и включает его).
Лиза. Все очень смутно… Помню мой странный тюремщик приносил мне еду и питье. После чего я снова проваливалась в тяжелый сон, наполненный страшными видениями, кошмарами… Я только спустя время догадалась, что он мне подмешивает что-то в еду.
Свенсон (сочувственно). Бедная девочка, скорее всего этот мерзавец подмешивал вам в еду какой-то наркотик.
Лиза. Возможно. У меня в голове все воспоминания смешались. Я не помню сколько времени провела в той комнате, я уже не отличала день от ночи. Но очень хорошо помню, как он говорил мне жуткие вещи, что я бездарность, что мне нельзя брать в руки скрипку, что я оскверняю божественный инструмент… Я чувствовала себя такой мерзкой и ничтожной от его слов, что мне даже жить не хотелось.
Нина. Это называется внушение. Я читала в каком-то психологическом журнале, что в измененном состоянии сознания человек становится очень восприимчив к любому внушению.
Свенсон. Какая вы начитанная, Ниночка! Бабушка должна вами гордиться. Я вполне с вами согласен. Но возникает вопрос: зачем надо было делать такие странные внушения Лизе? Ведь должен же быть в этом какой-то смысл.
Нина. Как вы не понимаете, профессор, этот похититель просто сумасшедший! Разве можно найти смысл в действиях сумасшедшего?
Свенсон. Можно, дитя мое. Даже психотический бред имеет свой смысл.
Лиза. А потом я поняла, что мне подмешивают что-то в еду и перестала есть, стала отказываться от еды. Мой тюремщик очень злился, ругался, кричал на меня. Но я только сжимала зубы и не брала в рот ни крошки. Спустя какое-то время в голове моей стало проясняться, и я решила сбежать. В комнате было одно окно, дверь всегда закрывалась на ключ. Никакой одежды кроме пижамы у меня не было. Однажды, дождавшись, когда мой тюремщик уйдет, и в доме стихнут все звуки, я встала с кровати и подошла к окну. Комната находилась на втором этаже. За стеклом все было белым от снега, мела метель. Я схватила с прикроватной тумбочки ночник с тяжелым мраморным основанием и с размаху бросила в окно. Стекло разбилось. Я обвязалась шторой и стала спускаться вниз на первый этаж. Штора оборвалась, и я полетела в сугроб. Мне все время казалось, что мой мучитель вот-вот вернется и обнаружит пропажу. Было так страшно, что сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Я поднялась на ноги, выбралась из сугроба и побежала куда глаза глядят…
Свенсон. Вам очень повезло, Лиза, что вы встретили Марка с Максом. У вас были все шансы замерзнуть по дороге в такую метель и холод.
Лиза (смотрит на Марка с нежностью). О, да, я благодарю Бога за эту встречу!
Возвращается инспектор Бейкер.
Все взгляды обращаются к нему.
Свенсон (с насмешливой улыбкой). Ну что, инспектор, нашли что-нибудь, уличающее меня в преступлении?
Бейкер. Найду, профессор, будьте уверены, обязательно найду, если вы действительно в чем-то виновны.
Свенсон (с улыбкой). Я виновен лишь в том, что хотел помочь этой несчастной девушке, опасаясь за ее здоровье.
Бейкер. У вас интересный дом, профессор: все комнаты в зеленых тонах. Вы так любите зеленый цвет?
Свенсон. Дело не в любви. С психологической точки зрения зеленый цвет обладает успокаивающим, расслабляющим действием. У меня весьма напряженная работа. Поэтому, возвращаясь домой, я испытываю потребность в отдыхе и успокоении нервной системы.
Бейкер. А кто вы по специальности?
Свенсон... Психиатр.
Все взгляды обращаются на профессора.
Тот пожимает плечами.
Свенсон. Что вас так удивило?
Бейкер. Нет. Ничего. (обращается к Лизе) Мисс Блум, не будете ли вы так любезны принести мне те вещи, которые были на вас, когда вы чуть не попали под колеса автомобиля мистера Харриса. Хочу кое-что проверить.
Лиза (вставая и отправляясь в ванную комнату). Да, конечно.
Бейкер. Мне очень понравился ваш дом, профессор. В нем царит гармония цвета и формы. Все вещи сочетаются между собой, дополняют друг друга.
Свенсон. Благодарю. (С гордостью) Вы не поверите, но я все сделал сам своими руками, без помощи профессионального дизайнера.
Бейкер. А вот в одной из комнат второго этажа я заметил на окне нелепые синие шторы, которые ни по цвету, ни по стилю никак не подходят к интерьеру комнаты, да и всего дома.
Свенсон. О вкусах, как говорится, не спорят. Мне захотелось повесить синие шторы. Разве это преступление?
Лиза приносит вещи. Инспектор перебирает их, поднимает на вытянутых руках зеленую штору.
Бейкер. А вот эта штора просто идеально подошла бы к интерьеру той комнаты, просто цвет в цвет.
Свенсон (бледнея). Вы меня хотите в чем-то обвинить? Такие шторы можно купить в любом магазине.
Говард. Постойте, это же к вам вчера приезжали стекольщики, профессор?! (сверлят друг друга ненавидящими взглядами)… это вы похитили бедную девочку, это вы ее мучили!..
Свенсон. Чушь! Полная чушь! Как вам могла прийти в голову такая нелепая мысль? Я просто хотел ей помочь, хотел положить к себе в клинику на лечение. У нее совершенно расшатаны нервы.
Марк (поднимая голову от ноутбука). Смотрите, что я нашел в интернете. Очень интересно! Профессор, вы ведь приехали сюда к нам из Швеции. Почему?
Свенсон. Какое это имеет значение? Меня пригласили на работу в престижную клинику. Я согласился.
Марк. А вот тут пишут, что вы бежали из родной страны из-за скандала. Вы, якобы, проводили антигуманные опыты над талантливой художницей Астой Магнуссон. Ее называли гением нашего столетия, выставки ее картин собирали десятки тысяч зрителей, масс-медиа боролись за право взять у нее интервью. У нее были небольшие проблемы со сном, с чем она и обратилась к вам. Но после вашего так называемого «лечения» талантливая художница бросила писать картины и превратилась в замкнутого, задерганного невротика. Друзья и близкие просто не узнали Асту и подали в суд на ее врача.
Оливия. Какая интересная история! Вот и обращайся к врачам после этого за помощью…
Свенсон. Вранье! Клевета! Эта художница вовсе не была такой гениальной. Выскочка, обыкновенная выскочка! Эти современные художники вместо того, чтобы долго и упорно учиться классической живописи, ленятся, не желают тратить время и силы, принимаются малевать что в голову взбредет, называя все это современным взглядом на искусство. А это же мазня, обыкновенная мазня! Уверенность человека ленивого и бездарного в собственной гениальности я считаю проявлением психического расстройства. А психические расстройства надо лечить. Это мой врачебный долг!
Марк. Лизу Блум, талантливую скрипачку, вы тоже считаете ленивой бездарностью?
Свенсон. Да она не просто бездарность! Она преступница! Так испоганить великие творения Баха и Генделя, Гайдна и Вивальди! Уму не постижимо, какой наглостью надо обладать, чтобы покуситься на музыку истинных гениев прошлого!
Говард (жене). А ведь утверждал, что не является меломаном, что музыке предпочитает чтение книг…
Бейкер. И вы решили защитить гениев прошлого от современной выскочки?
Свенсон. Именно! Вот вы, инспектор, посвятили свою жизнь защите закона, считаете это своим призванием. Но ведь подлинное искусство беззащитно! Нет в человеческом обществе писаных законов, защищающих великих композиторов или художников, драматургов прошлого от посягательств современных бездарей, жаждущих «внести свой взгляд» и «откорректировать» то или иное произведение. Кто защитит Шекспира, чьи Гамлет и Офелия изуродованы, осквернены современными постановками самовлюбленных бездарей-режиссеров? Кто защитит Баха от жутких, варварских аранжировок этой нахалки, что смеет брать в руки смычок?! Нет в мире искусства таких полицейских-защитников. Не на кого надеяться, чтобы сохранить для будущих поколений великие творения в неизменном виде.
Бейкер. Так вот в чем вы видите свою миссию!
Свенсон. Да, инспектор, именно в этом я вижу свою миссию. Эти заблудшие души, искалеченные вседозволенностью, избалованные доступностью любых удовольствий, с гипертрофированным самомнением, с болезненной самоуверенностью надо лечить, чтобы однажды вернуть в человеческое общество, чтобы от них была реальная польза. И я могу это сделать, а значит обязан. Я ведь врач.
Нина. Да вы просто псих, профессор, а не врач! Это у вас гипертрофированное самомнение и болезненная самоуверенность! Каждый человек имеет право на самовыражение. А если вам не нравится, как играет Лиза, так не ходите на ее концерты и не слушайте!
Свенсон. Замолчи, несчастное дитя! Вот таких, как ты, надо изолировать от общества и лечить, если понадобится, насильно! Лечить от навязчивых идей преобразования мира на собственный вкус. Вы же, современная молодежь, разрушители традиций, попиратели устоев! Вы опасны для общества!
Оливия (закрывая собой Нину). Профессор, я попрошу!..
Бейкер. Значит вы, господин Свенсон, похитили Лизу Блум, решив излечить ее от гениальности.
Свенсон. Она вовсе не гений! Если бы тут речь шла о гениальности. Эти выскочки бездарны, но мнят себя талантами! Если бы они создавали нечто неповторимое и свое. Но они же уродуют творения истинных талантов! Я не могу это переносить! Это глубоко задевает и оскорбляет меня!
Бейкер. Поэтому вы похитили Лизу после концерта и заточили ее в своем доме?
Свенсон. Я бы не назвал это заточением. Просто в интересах лечения на некоторое время ее нужно было изолировать.
Бейкер. И подмешивали ей в еду какой-то наркотик?
Свенсон. Это не совсем наркотик, просто сильно действующее психотропное вещество.
Марк. А потом она сбежала. Вы были крайне возмущены, даже разгневаны поступком неразумной пациентки. Но каково же было ваше удивление, когда беглянка обнаружилась в доме соседей! И вы решили избавиться от нее, пока она не проговорилась. Вы все навязывали ей свои лекарства, якобы успокоительные. На самом деле вам важно было не дать Лизе все вспомнить! Бедная собака поплатилась жизнью, стащив со стола тот сильнодействующий даже для человека препарат. Но план ваш не удался. И тогда вы решили убить Лизу, зашли в дом генерала Говарда, благо дверь не запирается, где висят ключи от сейфа с оружием вы знали. Ведь наш генерал неоднократно хвастался перед вами своей коллекцией. Если бы только Тильда не решила снять с Лизы тот злополучный халат и не надела бы его на себя…
Свенсон. Да, мне искренне жаль Тильду. Я не хотел ее убивать, Макс, не хотел…
Бейкер. Ну что ж, пойдемте, профессор. У вас будет возможность изложить свою любопытную теорию следователю. Смит, отведите профессора в наш полицейский автомобиль.
Смит подходит к профессору и берет его под локоть. Профессор с полицейским идут к выходу.
Говард. Просто уму не постижимо! А ведь казался вполне приличным человеком…
Свенсон (с язвительной усмешкой). Жалкий бумагомарака с уязвленным самолюбием! Вы действительно думаете, что вам удастся издать свой пасквиль? Ха-ха. Сильные мира сего так и ждут, когда вы раскроете все их тайны! Я почти уверен, что не успеете вы дописать книгу, как однажды на очередной охоте вам попадется в лесу незнакомый охотник, который случайно, ненароком перепутает вас с лосем или кабаном. (поднимает руку с вытянутым указательным пальцем, как будто прицеливается) И… пух!
Говард невольно вздрагивает, а профессор, смеясь, уходит в сопровождении полицейского.
Говард. Черт бы тебя побрал, прорицатель сумасшедший.
Бейкер (обращаясь к Лизе). Мисс Блум, за вами тоже приехали. Пойдемте, я провожу вас до машины и сдам с рук на руки коллегам из городской полиции. Надеюсь, это неприятное происшествие скоро забудется и не повлияет на ваше творчество.
Макс. Подождите, Лиза же не может выйти на улицу в таком виде. Зима все-таки. Я сейчас! (уходит и быстро возвращается с шубой в руках) Это манто Тильды. Ей оно теперь ни к чему, а вам пригодится, наденьте пожалуйста.
Макс помогает одеться Лизе.
Лиза. Спасибо вам за все, Макс!
Все подходят с ней проститься.
Нина. Я так счастлива, что познакомилась с вами, Лиза! Вы замечательная и очень-очень талантливая! И я обязательно научусь играть как вы, буду упорно заниматься и научусь!
Оливия. Удачи вам, деточка! Мы с Ниной непременно придем на ваш следующий концерт.
Говард. Как только я издам свою книгу, а я ее непременно издам, первые экземпляры с моим автографом я отправлю вам, Лиза!
Лиза. Не стоит, господин генерал.
Говард (удивленно). Почему? Неужели вам не интересно узнать, как делается большая политика?
Лиза. Нет. Я знаю, что сейчас среди политических деятелей нет ни одного человека с чистыми руками. А копаться в грязном белье сильных мира сего… Увольте, генерал, мне действительно не интересно. И еще мне кажется, что книги надо писать для того, чтобы души читателей стремились вверх, к вечному и прекрасному, а не купались в грязи.
Говард. Ну что ж, тогда я, пожалуй, присоединюсь к своим на концерте. Удачи вам, Лиза.
Подходит Марк. Лиза и Марк не отрываясь
смотрят друг на друга.
Марк. Вы не будете против, если я тоже приду на ваш концерт?
Лиза (со счастливой улыбкой). Конечно, я буду очень рада! Если только все, что тут наговорил обо мне профессор Свенсон, не оттолкнет вас.
Марк. Что вы, милая Лиза, наоборот! Я, конечно, не специалист и совсем не разбираюсь в музыке, но, когда вы играли на скрипке, в душе моей тоже зазвучала музыка. Там внутри (кладет руку на сердце) что-то отозвалось… И я совершенно уверен, что только настоящий талант способен пробуждать музыку в человеческих душах.
Бейкер. Нас уже ждут, мисс Блум, пора.
Лиза (уходя). Стоя на сцене, я буду искать вас среди зрителей, Марк!
Марк. Тогда я куплю билет на первый ряд и приду с самым большим букетом цветов! (Лиза с инспектором уходят) Даже если этот билет обойдется мне в целое состояние…
Макс (тепло улыбаясь). Думаю, ты уже выиграл свой счастливый билет, брат.
Занавес.
Появляются Оливия с Ниной.
Нина в руке держит футляр со скрипкой.
Оливия. Здравствуйте, господа. Я так и знала, Пол, что застану тебя в обществе девушек. (Усмехается) Все-таки странно устроены мужчины: чем старше становятся, тем больше их тянет в общество молодых красивых женщин.
Говард. А что в этом странного? Чем старше становится мужчина, тем больше его тянет к прекрасному. Ведь в его собственном окружении прекрасного становится все меньше и меньше.
Обмениваются колючими взглядами.
Нина подсаживается к Лизе.
Нина. Как ваше самочувствие сегодня, Лиза? Выглядите вы сногсшибательно! Эти красные маки так гармонируют с цветом ваших волос, просто класс!
Тильда поперхивается коньяком и кашляет.
Лиза. Чувствую я себя нормально. А ты как? Господин генерал рассказывал, как ты готовишься к концерту.
Нина (вздыхая). Готовлюсь… под неусыпным надзором бабушки. А хотите, Лиза, я для вас сыграю?
Говард (себе под нос). Только не это! Лучше бы я на охоту пошел.
Нина достает скрипку и начинает играть. Играет неумело, но старательно. Генерал Говард пытается закрыть ладонями уши, но, поняв, что это не помогает, наливает себе очередную порцию коньяка и пьет залпом, отвернувшись от супруги. Остальные внимательно слушают.
Вдруг Лиза взмахивает рукой.
Лиза. Нет, нет, дорогая Ниночка, здесь надо немного иначе!
Нина останавливается и протягивает скрипку Лизе. Та начинает играть. Волшебные звуки наполняют гостиную. Слушатели, особенно Марк, с восторгом смотрят на скрипачку.
Когда музыка смолкает, все дружно начинают аплодировать. Лиза с улыбкой раскланивается перед публикой. Вдруг лицо ее вытягивается, бледнеет и, прижимая скрипку к груди, девушка падает в кресло.
Лиза. Господи, я вспомнила!.. Я вспомнила, Марк!
Марк бросается к ней, берет за руку.
Марк. Что вспомнила, Лиза?
Все собираются вокруг Лизы.
Неслышно появляется профессор Свенсон.
Лиза. Я вспомнила свой концерт. Меня долго не отпускали со сцены. В зале стоял такой гром аплодисментов, что уши заложило. Я что-то играла на бис, кажется Вивальди. Потом ушла со сцены в гримерную… Раздавала автографы, принимала цветы, подарки…Потом меня оставили одну. Я переоделась и еще какое-то время сидела в тишине, отдыхала, ждала, когда вся публика разойдется. Одела пальто, попросила кого-то отвезти цветы мне в гостиницу, и вызвать такси…Помню, вышла на улицу, а там холод, ветер со снегом. Я подняла воротник пальто и увидела подъезжающее к подъезду такси… А потом чья-то рука со спины прижала к моему лицу тряпку. Я испугалась… От тряпки исходил резкий сладковатый запах. Потом в голове моей все помутилось, потемнело и…
Марк. И?..
Лиза. И я провалилась в какую-то темноту, как в бездонный колодец.
Оливия. Какой ужас!..
Говард. Что же было дальше? Просто какая-то детективная история с похищением.
Лиза вся дрожит и жмется к Марку, который заботливо укрывает ее пледом.
Лиза. Дальше?.. Дальше не помню… Все очень смутно. Я как будто плыву в мутной воде.
Подходит профессор Свенсон.
Свенсон. Не напрягайте память, Лиза, не стоит. Слишком большая нагрузка на мозг может быть опасна. Не лучше ли будет выйти на улицу и прогуляться, подышать свежим воздухом?
Лиза. Нет, нет, профессор, я должна вспомнить!.. Я долго спала. Потом проснулась в незнакомой комнате в чужой кровати… Я открыла глаза и…
Глаза девушки в ужасе расширяются, и она зажимает себе рот рукой, будто сдерживая крик. Марк гладит ее по плечам, пытаясь подбодрить и успокоить.
Марк. Все хорошо, Лиза, я рядом.
Лиза. Я открыла глаза и увидела над собой…
Нина (еле сдерживая любопытство). Кого же?
Лиза. … Бетховена…
Оливия (изумленно). Кого?
Лиза (растерянно). Бетховена.
Говард (с недоверием). Того самого, который Людвиг ван?
Лиза утвердительно кивает и поднимает глаза на окружающих, ища в них поддержки и понимания.
Говард (хмыкнув). Бред какой-то. Насколько я знаю, Бетховен умер лет сто назад.
Нина. Почти двести, дедушка. Он умер в 1827 году.
Говард. А я о чем говорю? Никак не могла она видеть покойника! Свенсон, кажется, это ваш клиент. Не пора ли ее проконсультировать со специалистом?
Лиза. Вы мне не верите? Но я его действительно видела! Лицо такое странное, неподвижное, как будто неживое…
Говард (посмеиваясь). Конечно, не живое! Где уж ему быть живым столько лет?
Лиза. Но он со мной разговаривал! Он говорил что-то неприятным дребезжащим голосом.
Нина. Что именно он говорил?
Говард. Что обычно говорят покойники? Деточка, идите-ка вы с бабушкой домой от греха подальше. Тебе же нужно готовиться к концерту. Не стоит терять время напрасно.
Говард берет под руки супругу и внучку и начинает бесцеремонно выпроваживать.
Лиза (с обидой). Почему вы мне не верите? Марк, вы тоже мне не верите?
Марк. Верю, верю, милая, конечно, верю! Только не волнуйтесь!
Лиза (со слезами в голосе). Он мне говорил, что я бездарность, что мне нельзя брать в руки скрипку, чтобы не осквернять божественный инструмент, чтобы я навсегда забыла и думать о музыке. И говорил это так убедительно…
Марк (обнимая Лизу). Тише, тише, дорогая, не плачьте…
Свенсон, отодвигая с дороги генерала с семейством.
Свенсон. Марк, нужно срочно дать ей успокоительное и уложить в постель. Это становится опасным! Вот, дайте ей эти таблетки и успокойте немедленно. Я завтра же отвезу ее к себе в клинику.
Лиза (отталкивая руку профессора с таблетками и прижимаясь к Марку). Я никуда отсюда не поеду! Марк, спасите меня от этих людей!
Марк (закрывая собой девушку). Конечно, дорогая, я никому не дам вас в обиду, не бойтесь!
Свенсон и Говард с семейством уходят.
Лиза. Я говорю правду, поверьте мне, Марк, Макс! Я действительно видела его и слышала его голос. И глаза у него странные… как будто смотрят из глубокого колодца.
Тильда. Бред! Полный бред! Марк, пусть профессор немедленно увезет ее в психушку, пока к Бетховену не присоединились зеленые человечки. Я не собираюсь находиться под одной крышей с сумасшедшей!
Лиза (кричит с отчаянием). Я не сумасшедшая!!
Марк (успокаивая Лизу). Конечно не сумасшедшая. Не слушайте Тильду, она шутит. Сейчас вам нужно лечь и поспать. Пойдемте, я отведу вас.
Они встают и идут к лестнице.
Тильда (останавливая Лизу). Стой! Отдай-ка мне мой халат. Я тебе потом другой дам. (Бесцеремонно стягивает с плеч Лизы халат и подталкивает ее к лестнице). Цвет волос ее, видите ли, гармонирует с красными маками!
Марк уводит Лизу вверх по лестнице.
Макс (с упреком). Зачем ты так с бедной девушкой? Нет у тебя, Тильда, ни сострадания, ни жалости.
Тильда (натягивая на себя халат с маками). Зато ты у нас излишне сострадателен! Почему же ты не пожалел какую-нибудь древнюю старушку? В свой дом обязательно надо было притащить молоденькую девицу!
Возвращается Марк.
Марк (садится на диван). Бедная Лиза.
Макс. Может, профессор прав и стоит ее отвезти в больницу?
Тильда. На психиатрическое отделение для буйных!
Марк. Да не сумасшедшая она!
Тильда (усмехаясь). Ну, конечно, и старик Бетховен действительно к ней приходил, чтобы поболтать!
Марк (убежденно). Да, приходил!
Тильда (с удивлением смотрит на Марка). Макс, а разве сумасшествие заразно?
Марк. Вы что, так ничего и не поняли?
Макс и Тильда переглядываются.
Макс. Что мы должны понять?
Марк. Чем вы слушали? Лиза же все точно описала. Она видела человека с лицом Бетховена. И лицо это было странно неподвижным, а глаза смотрели как из глубокого колодца!
Макс (пожимая плечами). Да, кажется, она сказала именно так. И что?
Марк. А то, что это был человек в маске Бетховена! Понимаете? Маска! Сейчас такие маски продаются в игрушечных магазинах. Там полно любых масок, от героев мультфильмов, до президента Соединенных Штатов Америки. Поэтому и лицо неподвижное, и взгляд странный.
Макс. Допустим. Но зачем весь этот маскарад?
Марк. Не знаю. Возможно, с одной стороны, похититель хотел скрыть свое истинное лицо. И это понятно. С другой стороны, Бетховен – классик, признанная икона в мире музыки. Представляете, какое впечатление могли произвести слова такого авторитета на юную скрипачку, когда он говорил, что она бездарна? И, судя по всему, для того, чтобы Лиза не смогла понять, что Бетховен лишь маска, этот человек давал ей какие-то сильнодействующие вещества, возможно, наркотики. Поэтому в ее голове так сильно размыты границы реальности.
Тильда. Прекрасно! Даже если она не сумасшедшая, то наркоманка, что, на мой взгляд, одно и то же. Ее все равно нужно отправить в психушку!
Макс. Тильда, ты невыносима!
Тильда начинает подниматься по лестнице.
Тильда (заносчиво). Да, дорогой мой, я невыносимо умна… невыносимо красива… невыносимо изящна…
На середине лестницы Тильда принимает театральную позу, изображая из себя актрису. Звук выстрела и разбитого стекла. Тильда падает. Макс бросается к ней.
Макс (склоняясь над телом, с ужасом). Она мертва, Марк…
Действие третье.
Сцена 1.
Вечер. Гостиная в доме Марка и Макса. За столом сидит инспектор Бейкер и что-то записывает в свой блокнот. Рядом понуро сидят оба брата. Все в верхней одежде. В кресле закутанная в плед Лиза Блум. Панорамное окно за лестницей, разбитое выстрелом, заколочено фанерой.
Бейкер. Значит, вы утверждаете, что в момент выстрела находились в доме?
Марк. Господи, инспектор, ну сколько же можно повторять одно и то же?.. Да. Мисс Блум легла в постель в гостевой спальне на втором этаже, а мы с братом были в гостиной.
Макс. Ее убили на наших глазах, инспектор.
Бейкер. Кто может подтвердить ваши слова?
Марк. Никто. В доме больше никого не было. А наших слов вам недостаточно?
Бейкер. Вы же близкие родственники, можете покрывать друг друга.
Марк (возмущенно). Что за бред?!
Макс. Инспектор прав, Марк. Это я виноват в смерти Тильды. И покрывать меня не надо.
Бейкер откладывает блокнот и заинтересованно
смотрит на Макса.
Макс. У нас были не очень хорошие отношения с Тильдой. Я подумывал о разводе. Жена донимала меня своими капризами и необоснованной ревностью. Не далее, как сегодня утром я позволил себе помечтать и во всех красках представил, что свободен, что у меня больше нет жены. Вы верите в то, что мысли материальны, инспектор Бейкер? Я верю. И вот…Тильда мертва.
Бейкер. Это вы ее убили, мистер Харрис?
Макс (испуганно). Нет! Боже упаси!! Я своими мыслями спровоцировал убийцу!
Бейкер (недовольно). Это все домыслы. А мне нужны факты.
Марк. Инспектор, ни я, ни мой брат не убивали Тильду. У нас не было никакого мотива!
Бейкер. А мистер Харрис только что признался, что хотел избавиться от своей жены!
Марк. Он хотел развестись с ней, а не убить! И потом, у нас в доме нет никакого оружия. Я – историк, пишу диссертацию по истории Первой мировой войны. Макс – художник. В мансарде у него мастерская. Мы и оружия то в руках никогда не держали.
Бейкер. Ну, это мы еще проверим.
Лиза. Неужели вы не понимаете, что Тильду убили по ошибке… Хотели убить меня.
Бейкер. Историю вашего похищения я уже выслушал, Мисс Блум. Почему вы считаете, что оно и убийство Тильды Харрис связаны между собой?
Лиза. Потому, что все утро и весь вчерашний вечер я была в этом злополучном халате с красными маками. Все видели меня в нем. А потом Тильда сняла с меня халат и надела сама. Ее просто перепутали со мной.
Бейкер. Кто же, по вашему мнению, хочет избавиться от вас таким способом и почему?
Лиза (с отчаянием). Я не знаю!!
Бейкер. Успокойтесь, Лиза! Вы многое пережили за последнее время. Расследованием вашего похищения занимается городская полиция. Они все выяснят. Я им уже сообщил о вас, и за вами скоро приедут. Мое же дело расследовать убийство Тильды Харрис. А яркий халат – слишком сомнительная точка пересечения двух преступлений.
Марк. Инспектор, похищение мисс Блум и убийство связаны между собой! Это же очевидно!
Бейкер (раздраженно). Что вам еще очевидно, мистер Харрис? Мне, например, очевидно, что в деревне кроме вас, а также генерала Говарда и профессора Свенсона никто не живет. Вы утверждаете, что не убивали миссис Харрис. Значит, следуя вашей логике, ее убил кто-то из ваших уважаемых соседей. Так?
Марк (растерянно). Выходит, что так… В это очень трудно поверить, но оружие было только у генерала Говарда. Он же охотник – любитель… Но зачем ему…
Сцена 2.
В гостиную врывается генерал Говард.
Говард (возмущенно). Позвольте поинтересоваться, инспектор, на каком основании в мой дом врывается толпа полицейских и устраивает обыск?! У вас есть разрешение на обыск?!
Бейкер (спокойно убирая свой блокнот). Успокойтесь, господин генерал. Во-первых, не толпа полицейских, а всего лишь пара моих помощников. Во-вторых, это не обыск, а осмотр дома. Вы же, как человек законопослушный, не откажете в любезности просто осмотреть ваш дом! Кстати, ваши соседи утверждают, что у вас было охотничье оружие.
Говард (с гордостью). Да, инспектор, я увлекаюсь охотой и коллекционирую охотничье оружие.
Бейкер (себе под нос). Становится интересно!.. И много у вас его?
Говард. Пара гладкоствольных ружей, охотничий карабин и штуцер. И все хороших дорогих марок.
Бейкер. Позволите полюбоваться на вашу коллекцию?
Говард (с гордостью). Пожалуйста! Все оружие у меня хранится в сейфе в кабинете. В прошлом году за карабин фирмы «Зауер» я выложил кругленькую сумму, не будем уточнять какую! Но он оказался так хорош, что я сам себе завидую. Я с ним ходил на лося.
Бейкер. И как, удачно?
Говард (разводит руками). Увы, пока не повезло. Но клянусь вам, инспектор, просто подержать в руках такой шедевр – истинное удовольствие!
Бейкер (протягивая руку к Говарду). Будьте так любезны ключ от сейфа.
Говард. Вы думаете, я ношу все ключи с собой в кармане? Ключ от сейфа висит на крючке в прихожей вместе с ключами от машины и от гаража.
Бейкер (удивленно). Вы храните ключ от сейфа с оружием на крючке в прихожей? И каждый, кто зайдет к вам в дом, может его взять?
Говард. Да кому нужен это ключ, инспектор? Охотой в нашей деревне увлекаюсь только я.
Бейкер. Вот именно, генерал! Вот именно… Смит! (подзывает помощника) Посмотрите содержимое сейфа в кабинете генерала. Ключ вы найдете в прихожей на крючке. (помощник молча кивает и уходит) А вы, генерал, присаживайтесь, присаживайтесь. Разговор у нас будет долгий и подробный.
Говард (заносчиво). Это допрос?!
Бейкер. Это беседа по душам, господин генерал, а не допрос. Пока… Вы ведь слышали выстрел?
Говард. Да, конечно. Трудно не услышать выстрел в полузаброшенной деревне, окруженной диким лесом. Я еще подумал, кому пришло в голову охотиться в такую погоду?
Бейкер. Где вы были в момент выстрела?
Говард. Вы что, подозреваете меня?!... Это полный бред. Мы с Тильдой были в очень хороших отношениях. Я даже собирался подарить ей таксу, чтобы вместе ходить на охоту. Она, знаете ли, скучала в нашей глуши. А ее так называемый муж не уделял ей должного внимания, все время пропадал в своей мастерской или уезжал по делам с братом, бросая бедняжку умирать от скуки одну в этом доме. Мы с Тильдой нередко скрашивали одиночество друг друга приятной беседой за чашкой чая.
Бейкер. Допустим, с миссис Харрис вы были в хороших отношениях. А с мисс Блум?
Говард. А при чем тут мисс Блум? Я вообще впервые увидел ее только вчера.
Бейкер. Допустим (делает пометки в своем блокноте). Так где вы были в момент выстрела?
Говард. У себя дома!
Бейкер. Кто это может подтвердить?
Говард. Моя жена и внучка! Можете спросить у них.
Бейкер. Непременно спрошу, непременно. О, вот и они. Как кстати!
Входят Оливия и Нина. Обе испуганы и подавлены.
Бейкер. Миссис Говард, будьте любезны ответить на несколько вопросов.
Оливия. Конечно, господин инспектор.
Бейкер. Вы слышали выстрел? (Оливия кивает). Где находился в этот момент ваш супруг?
Оливия. Не знаю, наверное, у себя в кабинете. Мы поднялись с Ниночкой в ее комнату на втором этаже и читали вслух.
Нина. Бабушка заставляет меня читать вслух, чтобы развивать дикцию.
Оливия. Не только дикцию, деточка, чтение классики развивает кругозор.
Бейкер. То есть, в момент выстрела вы точно не знаете, где был ваш муж?
Говард обменивается многозначительным взглядом с женой.
Оливия. Ну… если быть точной, то не знаю. Но я уверена, что Пол был в своем кабинете. Он там проводит очень много времени.
Входит помощник Смит и что-то шепчет на ухо инспектору Бейкеру. Тот удивленно поднимает брови.
Бейкер. Вот так новость! Оказывается, в сейфе не хватает охотничьего карабина. Куда же делся ваш знаменитый карабин фирмы «Зауер», господин генерал?
Говард (в полной растерянности). Понятия не имею. Пару дней назад он был там. Вы же сами заметили, что любой мог взять ключи от сейфа и открыть его, пока меня не было дома. Да и дверь в дом я закрываю только когда ухожу или уезжаю на долго. Я готов признать свою вину, инспектор, но только в том, что слишком легкомысленно, если не сказать безответственно, отнесся к правилам хранения огнестрельного оружия! Готов заплатить штраф, или что там у вас полагается в таких случаях?
Сцена 3.
Входит Свенсон и бросается к братьям.
Свенсон. Макс, мои соболезнования. Какое несчастье! Бедная Тильда… (видит генерала и с удивлением поворачивается к Бейкеру) Инспектор, вы до сих пор не арестовали убийцу?
Бейкер. Арестуем, не беспокойтесь, обязательно арестуем, как только найдем.
Свенсон. Но позвольте, инспектор… Как мне сказал один из ваших помощников, бедная Тильда была застрелена из охотничьего ружья. А охотник у нас в деревне только один…(смотрит уничтожающим взглядом на генерала).
Говард (задохнувшись от возмущения). Не ожидал от вас такого, Свенсон!
Свенсон. Но это правда: вы единственный охотник в окрестностях.
Оливия. Не слушайте его, господин инспектор! Какой из Пола охотник? Одно название! И ружья, и весь охотничий антураж – все только для того, чтобы пустить пыль в глаза. Никакой мой муж не охотник, а писатель. Он пишет мемуары, а на охоту ходит вовсе не для того, чтобы подстрелить какого-нибудь зверя, а для того, чтобы собраться с мыслями. В лесу на свежем воздухе под шум деревьев и птичий щебет думается хорошо.
Бейкер (обращаясь к генералу). Неужели?
Говард. Во истину Бог наказал мужчину, дав его жене длинный язык!.. Да, Бейкер, я не охотой занимаюсь здесь в глуши, а пишу книгу воспоминаний. Я столько лет отдал службе, а меня подсидели, подставили заклятые друзья, подлостью и предательством отправили меня в отставку, списали со счетов. В первый момент я готов был застрелиться от чудовищной несправедливости, но потом понял, что не доставлю такого удовольствия своим врагам! Что бы эти лицемеры пришли на мои похороны, а потом на поминках пили мой коньяк?! Ну уж нет! И тогда я решил написать книгу, выложив все на ее страницах! А ведь я служил не где-нибудь, а в спецслужбах. В моей голове хранятся такие тайны, инспектор, такие секреты… Я ведь прекрасно знаю, как там, на верху, политики обделывают свои грязные делишки. Я про многих сильных мира сего столько могу порассказать, что мало никому не покажется! Я ушел в отставку, уединился в глухой деревне и стал писать мемуары. Я припомню им все! Я издам эту книгу, и тогда они у меня попляшут! (потрясает кулаками) Я вам сейчас принесу, покажу рукопись…
Говард бросается вон из гостиной, следом за ним спешит Смит.
Оливия (к профессору). А вы подлец, мистер Свенсон!
Свенсон. Но позвольте, мадам, на кого я мог еще подумать, если кроме генерала никто из нас в руках и ружья - то никогда не держал?
Нина. Как не стыдно врать, профессор, а еще взрослый солидный человек! Я же своими глазами видела у вас на стене в гостиной фотографию, где вы еще совсем молодой и стоите на первой ступени пьедестала почета с золотой медалью на шее. Помните, я еще у вас спросила, в каком виде спорта вы выиграли эту медаль? А вы ответили, что были чемпионом университета по стендовой стрельбе. Значит уж точно умели стрелять из ружья.
Свенсон. Так это было сто лет назад. Я уже давно разучился стрелять.
Бейкер. Думаю, профессор, что разучиться стрелять так же невозможно, как разучиться ездить на велосипеде. Вы позволите осмотреть ваш дом?
Свенсон. Конечно, пожалуйста! Вы надеетесь отыскать в моем доме ружье?
Бейкер. Это вряд ли. Скорей всего злополучный карабин оттает весной в каком-нибудь сугробе на окраине деревни. Я просто хочу взглянуть на ваш дом.
Свенсон. Милости прошу, инспектор! Неужели вы думаете, что я мог убить бедную Тильду? Какой мотив? За что?
Бейкер. А убивали не миссис Харрис, а мисс Блум. Из-за яркого халата убийца перепутал жертву.
Свенсон (задумавшись). Что за чушь? Впрочем, пойдемте, я вас провожу.
Бейкер. Позвольте я сам. А вы пока останьтесь здесь.
Уходит. Свенсон садится на диван напротив Лизы.
Сцена 4.
Возвращается Говард с огромной кипой бумаг в руках и кладет ее на стол.
Говард. Вот! Здесь все!
Марк (усмехаясь). Ничего себе кипа! Да еще от руки написана. Действительно, на написание этой рукописи вы, генерал, ухлопали уйму времени.
Говард. А у меня теперь много свободного времени, важно не тратить его зря. Эта кипа, когда выйдет в свет в виде книги, погребет под собой многих, очень многих важных людей. Очень многие вылетят со своих теплых насиженных мест. Я им еще покажу! Они вспомнят генерала Говарда!
Свенсон (себе под нос с усмешкой). Несчастный писака…(обращается к Лизе) Послушайте, мисс Блум, почему инспектор считает, что бедняжку Тильду убили вместо вас? Что за чушь?
Лиза. Это не чушь, профессор! Если бы не яркий халат, то Тильда была бы жива, а на лестнице с простреленным сердцем лежала я…
Свенсон. Все это домыслы. Не накручивайте себя, Лиза. Вам сейчас опасно волноваться.
Лиза. Я не накручиваю себя. И это не домыслы!
Свенсон. Вы что-то еще вспомнили?
Марк подзывает Нину.
Марк. Нина, будь добра, принеси мне мой ноутбук. Он вон там лежит. Хочу проверить кое-что в интернете. (берет у Нины ноутбук и включает его).
Лиза. Все очень смутно… Помню мой странный тюремщик приносил мне еду и питье. После чего я снова проваливалась в тяжелый сон, наполненный страшными видениями, кошмарами… Я только спустя время догадалась, что он мне подмешивает что-то в еду.
Свенсон (сочувственно). Бедная девочка, скорее всего этот мерзавец подмешивал вам в еду какой-то наркотик.
Лиза. Возможно. У меня в голове все воспоминания смешались. Я не помню сколько времени провела в той комнате, я уже не отличала день от ночи. Но очень хорошо помню, как он говорил мне жуткие вещи, что я бездарность, что мне нельзя брать в руки скрипку, что я оскверняю божественный инструмент… Я чувствовала себя такой мерзкой и ничтожной от его слов, что мне даже жить не хотелось.
Нина. Это называется внушение. Я читала в каком-то психологическом журнале, что в измененном состоянии сознания человек становится очень восприимчив к любому внушению.
Свенсон. Какая вы начитанная, Ниночка! Бабушка должна вами гордиться. Я вполне с вами согласен. Но возникает вопрос: зачем надо было делать такие странные внушения Лизе? Ведь должен же быть в этом какой-то смысл.
Нина. Как вы не понимаете, профессор, этот похититель просто сумасшедший! Разве можно найти смысл в действиях сумасшедшего?
Свенсон. Можно, дитя мое. Даже психотический бред имеет свой смысл.
Лиза. А потом я поняла, что мне подмешивают что-то в еду и перестала есть, стала отказываться от еды. Мой тюремщик очень злился, ругался, кричал на меня. Но я только сжимала зубы и не брала в рот ни крошки. Спустя какое-то время в голове моей стало проясняться, и я решила сбежать. В комнате было одно окно, дверь всегда закрывалась на ключ. Никакой одежды кроме пижамы у меня не было. Однажды, дождавшись, когда мой тюремщик уйдет, и в доме стихнут все звуки, я встала с кровати и подошла к окну. Комната находилась на втором этаже. За стеклом все было белым от снега, мела метель. Я схватила с прикроватной тумбочки ночник с тяжелым мраморным основанием и с размаху бросила в окно. Стекло разбилось. Я обвязалась шторой и стала спускаться вниз на первый этаж. Штора оборвалась, и я полетела в сугроб. Мне все время казалось, что мой мучитель вот-вот вернется и обнаружит пропажу. Было так страшно, что сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Я поднялась на ноги, выбралась из сугроба и побежала куда глаза глядят…
Свенсон. Вам очень повезло, Лиза, что вы встретили Марка с Максом. У вас были все шансы замерзнуть по дороге в такую метель и холод.
Лиза (смотрит на Марка с нежностью). О, да, я благодарю Бога за эту встречу!
Возвращается инспектор Бейкер.
Все взгляды обращаются к нему.
Свенсон (с насмешливой улыбкой). Ну что, инспектор, нашли что-нибудь, уличающее меня в преступлении?
Бейкер. Найду, профессор, будьте уверены, обязательно найду, если вы действительно в чем-то виновны.
Свенсон (с улыбкой). Я виновен лишь в том, что хотел помочь этой несчастной девушке, опасаясь за ее здоровье.
Бейкер. У вас интересный дом, профессор: все комнаты в зеленых тонах. Вы так любите зеленый цвет?
Свенсон. Дело не в любви. С психологической точки зрения зеленый цвет обладает успокаивающим, расслабляющим действием. У меня весьма напряженная работа. Поэтому, возвращаясь домой, я испытываю потребность в отдыхе и успокоении нервной системы.
Бейкер. А кто вы по специальности?
Свенсон... Психиатр.
Все взгляды обращаются на профессора.
Тот пожимает плечами.
Свенсон. Что вас так удивило?
Бейкер. Нет. Ничего. (обращается к Лизе) Мисс Блум, не будете ли вы так любезны принести мне те вещи, которые были на вас, когда вы чуть не попали под колеса автомобиля мистера Харриса. Хочу кое-что проверить.
Лиза (вставая и отправляясь в ванную комнату). Да, конечно.
Бейкер. Мне очень понравился ваш дом, профессор. В нем царит гармония цвета и формы. Все вещи сочетаются между собой, дополняют друг друга.
Свенсон. Благодарю. (С гордостью) Вы не поверите, но я все сделал сам своими руками, без помощи профессионального дизайнера.
Бейкер. А вот в одной из комнат второго этажа я заметил на окне нелепые синие шторы, которые ни по цвету, ни по стилю никак не подходят к интерьеру комнаты, да и всего дома.
Свенсон. О вкусах, как говорится, не спорят. Мне захотелось повесить синие шторы. Разве это преступление?
Лиза приносит вещи. Инспектор перебирает их, поднимает на вытянутых руках зеленую штору.
Бейкер. А вот эта штора просто идеально подошла бы к интерьеру той комнаты, просто цвет в цвет.
Свенсон (бледнея). Вы меня хотите в чем-то обвинить? Такие шторы можно купить в любом магазине.
Говард. Постойте, это же к вам вчера приезжали стекольщики, профессор?! (сверлят друг друга ненавидящими взглядами)… это вы похитили бедную девочку, это вы ее мучили!..
Свенсон. Чушь! Полная чушь! Как вам могла прийти в голову такая нелепая мысль? Я просто хотел ей помочь, хотел положить к себе в клинику на лечение. У нее совершенно расшатаны нервы.
Марк (поднимая голову от ноутбука). Смотрите, что я нашел в интернете. Очень интересно! Профессор, вы ведь приехали сюда к нам из Швеции. Почему?
Свенсон. Какое это имеет значение? Меня пригласили на работу в престижную клинику. Я согласился.
Марк. А вот тут пишут, что вы бежали из родной страны из-за скандала. Вы, якобы, проводили антигуманные опыты над талантливой художницей Астой Магнуссон. Ее называли гением нашего столетия, выставки ее картин собирали десятки тысяч зрителей, масс-медиа боролись за право взять у нее интервью. У нее были небольшие проблемы со сном, с чем она и обратилась к вам. Но после вашего так называемого «лечения» талантливая художница бросила писать картины и превратилась в замкнутого, задерганного невротика. Друзья и близкие просто не узнали Асту и подали в суд на ее врача.
Оливия. Какая интересная история! Вот и обращайся к врачам после этого за помощью…
Свенсон. Вранье! Клевета! Эта художница вовсе не была такой гениальной. Выскочка, обыкновенная выскочка! Эти современные художники вместо того, чтобы долго и упорно учиться классической живописи, ленятся, не желают тратить время и силы, принимаются малевать что в голову взбредет, называя все это современным взглядом на искусство. А это же мазня, обыкновенная мазня! Уверенность человека ленивого и бездарного в собственной гениальности я считаю проявлением психического расстройства. А психические расстройства надо лечить. Это мой врачебный долг!
Марк. Лизу Блум, талантливую скрипачку, вы тоже считаете ленивой бездарностью?
Свенсон. Да она не просто бездарность! Она преступница! Так испоганить великие творения Баха и Генделя, Гайдна и Вивальди! Уму не постижимо, какой наглостью надо обладать, чтобы покуситься на музыку истинных гениев прошлого!
Говард (жене). А ведь утверждал, что не является меломаном, что музыке предпочитает чтение книг…
Бейкер. И вы решили защитить гениев прошлого от современной выскочки?
Свенсон. Именно! Вот вы, инспектор, посвятили свою жизнь защите закона, считаете это своим призванием. Но ведь подлинное искусство беззащитно! Нет в человеческом обществе писаных законов, защищающих великих композиторов или художников, драматургов прошлого от посягательств современных бездарей, жаждущих «внести свой взгляд» и «откорректировать» то или иное произведение. Кто защитит Шекспира, чьи Гамлет и Офелия изуродованы, осквернены современными постановками самовлюбленных бездарей-режиссеров? Кто защитит Баха от жутких, варварских аранжировок этой нахалки, что смеет брать в руки смычок?! Нет в мире искусства таких полицейских-защитников. Не на кого надеяться, чтобы сохранить для будущих поколений великие творения в неизменном виде.
Бейкер. Так вот в чем вы видите свою миссию!
Свенсон. Да, инспектор, именно в этом я вижу свою миссию. Эти заблудшие души, искалеченные вседозволенностью, избалованные доступностью любых удовольствий, с гипертрофированным самомнением, с болезненной самоуверенностью надо лечить, чтобы однажды вернуть в человеческое общество, чтобы от них была реальная польза. И я могу это сделать, а значит обязан. Я ведь врач.
Нина. Да вы просто псих, профессор, а не врач! Это у вас гипертрофированное самомнение и болезненная самоуверенность! Каждый человек имеет право на самовыражение. А если вам не нравится, как играет Лиза, так не ходите на ее концерты и не слушайте!
Свенсон. Замолчи, несчастное дитя! Вот таких, как ты, надо изолировать от общества и лечить, если понадобится, насильно! Лечить от навязчивых идей преобразования мира на собственный вкус. Вы же, современная молодежь, разрушители традиций, попиратели устоев! Вы опасны для общества!
Оливия (закрывая собой Нину). Профессор, я попрошу!..
Бейкер. Значит вы, господин Свенсон, похитили Лизу Блум, решив излечить ее от гениальности.
Свенсон. Она вовсе не гений! Если бы тут речь шла о гениальности. Эти выскочки бездарны, но мнят себя талантами! Если бы они создавали нечто неповторимое и свое. Но они же уродуют творения истинных талантов! Я не могу это переносить! Это глубоко задевает и оскорбляет меня!
Бейкер. Поэтому вы похитили Лизу после концерта и заточили ее в своем доме?
Свенсон. Я бы не назвал это заточением. Просто в интересах лечения на некоторое время ее нужно было изолировать.
Бейкер. И подмешивали ей в еду какой-то наркотик?
Свенсон. Это не совсем наркотик, просто сильно действующее психотропное вещество.
Марк. А потом она сбежала. Вы были крайне возмущены, даже разгневаны поступком неразумной пациентки. Но каково же было ваше удивление, когда беглянка обнаружилась в доме соседей! И вы решили избавиться от нее, пока она не проговорилась. Вы все навязывали ей свои лекарства, якобы успокоительные. На самом деле вам важно было не дать Лизе все вспомнить! Бедная собака поплатилась жизнью, стащив со стола тот сильнодействующий даже для человека препарат. Но план ваш не удался. И тогда вы решили убить Лизу, зашли в дом генерала Говарда, благо дверь не запирается, где висят ключи от сейфа с оружием вы знали. Ведь наш генерал неоднократно хвастался перед вами своей коллекцией. Если бы только Тильда не решила снять с Лизы тот злополучный халат и не надела бы его на себя…
Свенсон. Да, мне искренне жаль Тильду. Я не хотел ее убивать, Макс, не хотел…
Бейкер. Ну что ж, пойдемте, профессор. У вас будет возможность изложить свою любопытную теорию следователю. Смит, отведите профессора в наш полицейский автомобиль.
Смит подходит к профессору и берет его под локоть. Профессор с полицейским идут к выходу.
Говард. Просто уму не постижимо! А ведь казался вполне приличным человеком…
Свенсон (с язвительной усмешкой). Жалкий бумагомарака с уязвленным самолюбием! Вы действительно думаете, что вам удастся издать свой пасквиль? Ха-ха. Сильные мира сего так и ждут, когда вы раскроете все их тайны! Я почти уверен, что не успеете вы дописать книгу, как однажды на очередной охоте вам попадется в лесу незнакомый охотник, который случайно, ненароком перепутает вас с лосем или кабаном. (поднимает руку с вытянутым указательным пальцем, как будто прицеливается) И… пух!
Говард невольно вздрагивает, а профессор, смеясь, уходит в сопровождении полицейского.
Говард. Черт бы тебя побрал, прорицатель сумасшедший.
Бейкер (обращаясь к Лизе). Мисс Блум, за вами тоже приехали. Пойдемте, я провожу вас до машины и сдам с рук на руки коллегам из городской полиции. Надеюсь, это неприятное происшествие скоро забудется и не повлияет на ваше творчество.
Макс. Подождите, Лиза же не может выйти на улицу в таком виде. Зима все-таки. Я сейчас! (уходит и быстро возвращается с шубой в руках) Это манто Тильды. Ей оно теперь ни к чему, а вам пригодится, наденьте пожалуйста.
Макс помогает одеться Лизе.
Лиза. Спасибо вам за все, Макс!
Все подходят с ней проститься.
Нина. Я так счастлива, что познакомилась с вами, Лиза! Вы замечательная и очень-очень талантливая! И я обязательно научусь играть как вы, буду упорно заниматься и научусь!
Оливия. Удачи вам, деточка! Мы с Ниной непременно придем на ваш следующий концерт.
Говард. Как только я издам свою книгу, а я ее непременно издам, первые экземпляры с моим автографом я отправлю вам, Лиза!
Лиза. Не стоит, господин генерал.
Говард (удивленно). Почему? Неужели вам не интересно узнать, как делается большая политика?
Лиза. Нет. Я знаю, что сейчас среди политических деятелей нет ни одного человека с чистыми руками. А копаться в грязном белье сильных мира сего… Увольте, генерал, мне действительно не интересно. И еще мне кажется, что книги надо писать для того, чтобы души читателей стремились вверх, к вечному и прекрасному, а не купались в грязи.
Говард. Ну что ж, тогда я, пожалуй, присоединюсь к своим на концерте. Удачи вам, Лиза.
Подходит Марк. Лиза и Марк не отрываясь
смотрят друг на друга.
Марк. Вы не будете против, если я тоже приду на ваш концерт?
Лиза (со счастливой улыбкой). Конечно, я буду очень рада! Если только все, что тут наговорил обо мне профессор Свенсон, не оттолкнет вас.
Марк. Что вы, милая Лиза, наоборот! Я, конечно, не специалист и совсем не разбираюсь в музыке, но, когда вы играли на скрипке, в душе моей тоже зазвучала музыка. Там внутри (кладет руку на сердце) что-то отозвалось… И я совершенно уверен, что только настоящий талант способен пробуждать музыку в человеческих душах.
Бейкер. Нас уже ждут, мисс Блум, пора.
Лиза (уходя). Стоя на сцене, я буду искать вас среди зрителей, Марк!
Марк. Тогда я куплю билет на первый ряд и приду с самым большим букетом цветов! (Лиза с инспектором уходят) Даже если этот билет обойдется мне в целое состояние…
Макс (тепло улыбаясь). Думаю, ты уже выиграл свой счастливый билет, брат.
Занавес.
Дмитрий САРВИН
Режиссер, художник-постановщик, актер, писатель. Родился в 1975 году в городе Тула. Закончил Санкт-Петербургскую Государственную Академию Театрального Искусства: Мастерская профессора И. А. Богданова. Специальность – режиссура.
Режиссер-постановщик, художник-постановщик музыкального спектакля «Мертвые души» по одноименному произведению Н.В. Гоголя. (Театр «Камерная сцена», Москва). Спектакль получил Гран-при на международном ХХIV молодежном театральном фестивале «Русская классика» 2019 год в Москве. Произведения опубликованы в сборнике «Писатели детям», в журнале «Проза и публицистика», в сборнике «Гражданам детям», журнале «Страна Озарение» в сборнике «Страшные сказки». Победитель в литературном конкурсе «Байки из логова» и «Новые истории про Вини Пуха» Дарвинский музей (2019 г.) Номинант на Литературную премию «Ясная Поляна» (Литературный журнал «Союз писателей» №1)
Режиссер, художник-постановщик, актер, писатель. Родился в 1975 году в городе Тула. Закончил Санкт-Петербургскую Государственную Академию Театрального Искусства: Мастерская профессора И. А. Богданова. Специальность – режиссура.
Режиссер-постановщик, художник-постановщик музыкального спектакля «Мертвые души» по одноименному произведению Н.В. Гоголя. (Театр «Камерная сцена», Москва). Спектакль получил Гран-при на международном ХХIV молодежном театральном фестивале «Русская классика» 2019 год в Москве. Произведения опубликованы в сборнике «Писатели детям», в журнале «Проза и публицистика», в сборнике «Гражданам детям», журнале «Страна Озарение» в сборнике «Страшные сказки». Победитель в литературном конкурсе «Байки из логова» и «Новые истории про Вини Пуха» Дарвинский музей (2019 г.) Номинант на Литературную премию «Ясная Поляна» (Литературный журнал «Союз писателей» №1)
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ №13
Действующие лица:
Игорь Моисеевич Моц.
Карен Дженибекян.
Жора (Он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора).
Адвокат (Она же Нюра, она же Люся, она же Мужичек).
Охранник.
КРУГ 1
Яркий свет. Моц зажмурился, закрывшись
подрагивающей ладонью.
Голос. (Требовательно и жёстко) Назовите свое имя и фамилию!
Моц. Где я?
Голос. Назовите своё ФИО!
Моц. Кого назвать?
Голос. Фамилию, имя, отчество!
Раздражённо ответил человек, светящий Моцу в глаза настольной лампой.
Моц. Игорь Моисеевич Моц…
Голос. Профессия?
Моц. Режиссер. А можно убрать лампу?
Голос. Отвечайте на поставленный вопрос, какой режиссёр?
Моц. Хороший…
Говорящий из тьмы стукнул кулаком по столу, так что лампа испуганно заморгала.
Голос. Маме своей будешь рассказывать хороший ты или плохой… Кино, театр, телевидение?
Моц. (Испуганно) Театр… Ленконцерт…
Голос. Как вы себя чувствуете, Игорь Моисеевич?
Моц закрутил головой, пытаясь понять что происходит.
Моц. Я?..
Человек задающий вопросы демонстративно молчал.
Моц. Всё это как-то связано с моей работой? Я, кажется, упал на репетиции…
Неожиданно лампа погасла.
Голос. Следуйте за мной!
Моц на ощупь двинулся в сторону говорящего, запнулся за вьющийся по полу змеевидный провод, потерял равновесие и, налетев на стол, свалил с него какие-то бумаги и лампу.
Моц. Ой, простите, я кажется что-то уронил… очень темно. Я все подниму!
Темнота грустно вздохнула. Моц зашуршал бумагами,
пытаясь собрать их с пола.
Голос. Оставьте! Хватит там копаться! Идите сюда.
Моц. Вот, я все поднял! Иду к вам…
При этих словах Игорь Моисеевич налетел на стол и тот, не устояв, упал прямо на ещё тёплую лампу, та жалобно хрустнула словно понимая, что светить ей уже не суждено.
Голос. Жёванный ты ж крот!
Моца грубо схватили за шиворот и куда-то поволокли.
Моц. Что вы делаете?! Куда вы меня тащите?!!
КРУГ 2
Словно на фотобумаге, опущенной в реактивы, начали проявляться очертания предметов… стальная дверь с глазком и смотровым оконцем, затем из мрака вынырнул пожелтевший от времени унитаз. Обозначился сливной бачок, с красным инвентаризационным номером 2 12 42, который взгромоздился на верхушке фановой трубы. Бельевая верёвка с деревянной ручкой от детской скакалки привязанная к сливному механизму бачка медленно покачивалась. Железная койка, со скрученным на ней матрасом, печально ржавела в углу камеры. Человек в поношенной майке и семейных трусах зачем-то осмотрелся по сторонам, потом потрогал полосатую «улитку» матраса и, раскатав его, лёг внимательно прислушиваясь к ударной ритм-секции падающих капель. Кровать была жесткой, матрас неудобный, и лежащий почувствовал, как он медленно, капля за каплей, начинает трезветь.
Моц. (За дверью) Вы что себе позволяете?… Уберите руки… А-а-а-! Уберите руки! Я сказал, руки уберите!..
Стальная дверь скрипнула петлями и в камеру предварительного заключения влетел Моц. Он словно собака, которой дали пинка, прытко крутнулся на месте пытаясь куснуть обидчика, но в этот самый момент дверь с лязгом захлопнулась. Моц часто дыша подошёл поближе и злобно плюнул на безразличную стальную поверхность.
Моц. Вот, чмо!
Человек, лежащий на железной койке, резко поднялся, поправил свои семейные трусы и походкой, не сулящей Моцу ничего хорошего, двинулся в его сторону.
Жора. Добрый вечер в хату!
Моц повернулся… и сразу почувствовал как внутри его тщедушного тела что-то сжалось.
Моц. Добрый… он…
Жора. Кто?
Моц. Вечер… в хате…
Сокамерник сделал круг, придирчиво осмотрел Моца, а потом медленно пошел на него.
Жора. Как зовут?
Моц. Кого?
Жора. Тебя, на!
Гражданин в «семейниках» подошёл ещё ближе. Игорь Моисеевич попятился, натолкнулся на кровать и поняв что его прижали, подкошено сел на её панцирное ложе.
Моц. Я Иго-горь.
Жора. Это как Ле-го-го?
Моц. Да, ну то есть я Игорь Моисе-ей-ейвич…
Жора. (Резко выбрасывая руку вперёд) Держи краба, Моисей! Я Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора…
Моц. Очень… приятно! А вы здесь давно?
Жора. (Сплевывая сквозь зубы)Тридцать!..
Моц. Лет?
Жора выдержал мхатовскую паузу, после чего уточнил, глядя на Моца как на подопытную крысу.
Жора. Тридцать минут, браток, тридцать грёбаных минут!
Моц. Давно (промямлил Моц и заискивающе улыбаясь). А я недавно…
Жора. Вижу…
Моц. Представляете, я никого не трогаю, сижу на репетиции и тут он.
Жора. Кто?
Моц. Ну, он!..
Жора. Кто?!
Моц. (Свистящим шепотом) Человек (и зачем-то прибавил) чмо…
Жора. (Ставя ногу на кровать) Кто?!
Моц. Человек… Человек – чмо!
Жора задумчиво почесал волосатую лодыжку, посмотрел на Моца, и уточнил.
Жора. Я его знаю?
Моц. Навряд ли…
Жора. Дальше!
Моц. Я и спрашиваю: вам что от меня надо?
Жора. Так…
Моц. А он мне…
Жора. (Заинтересованно) Человек — чмо?
Моц. Да!
Моц воодушевился, сделал серьезное лицо и, пародируя голос, который его допрашивал, стал разыгрывать ситуацию по ролям.
Моц. Вы кто такой? А я – вы это мне? А он, тебе, кому же ещё! А я такой: я бы вас попросил!..
Жора. А он?
Моц. А он – вы мне угрожаете? А я так спокойно, говорю, не советую со мной связываться! А это мурло мне отвечает, я вас сейчас возьму и на пятнадцать суток закрою! А я ему, глядя в поросячьи глазки, руки коротки, господин товарищ мент! Он как это услышал, хвать меня за руку. А я, между прочим, с малолетства каратизмом занимаюсь! У меня черный пояс по «Ку-Ши-До» и я его как схватил за руку и…
Жора. Сломал?
Моц. (Уверенно) Да!
Моц встал с панцирной сетки, щеки его порозовели, глаза приобрели загадочный блеск. Он взял пыльно-полосатое тело матраса, как некий манекен, и приступил к демонстрации.
Моц. Хватает он, значит, меня за руку, а я контрприём… (Моц лихо вывернул край матраса, изображая болевой захват). И бросок через бедро! Потом, беру руку на излом. Он мне, пожалуйста помилосердствуйте! А я ему, поздно, сука, и ча!..
Моц яростно «сломал» матрас об колено. Потом схватил вымышленного противника и, подняв его, что есть силы ударил оземь. Взметнулось жёлтоватое облако пыли. Войдя в раж, Игорь Моисеевич начал топтать и рвать матрас всеми немыслимыми способами. Наблюдая за этим, Жора попятился. Он пятился до тех пор, пока не упёрся в холодную сталь. Повернувшись, Жора трусливо забарабанил по двери кулаками. На его стук открылось смотровое оконце. В образовавшимся проеме возникла толстая физиономия охранника.
Жора. Помогите! Помогите… он сейчас прикончит матрас и набросится на меня!..
Оконце закрылось, щёлкнул замок и на пороге возник охранник. Моц в игровом исступлении продолжал бить вымышленного врага. Теперь он бил его головой.
Моц. Вот тебе, вот!..
Охранник. (Командным голосом) Значит так! Матрас бросать нельзя!.. Подняли оба! Живо.
Жора испуганно бросился выполнять команду. Он поднял запыхавшегося Игоря Моисеевича, потом матрас и сел на железную кровать, прилежно положив руки на колени. Рядом примостился Моц, вытирая струящийся пот рукавом своего пиджака.
Моц. Я требую адвоката! Мне по закону положен адвокат. Позовите мне адвоката! Хочу адвоката…
Охранник. (Уходя) Хотеть не вредно, вредно не хотеть…
Дверь хлопнула, лязгнул замок и воцарилась тишина.
Жора. (Стыдливо пряча глаза) Я это… ну… не то чтоб… у меня просто сердце слабое!..
Моц. (Приводя дыхание в норму) Понятно.
Жора. Здесь одному, как-то… скучно, знаете ли… Когда вы появились я подумал, а что если я поиграю… и вот немного поиграл такого… Ну, типа бывалого такого…
При этих словах Жора начал надевать свои синие джинсы, висевшие на спинке кровати поверх белой рубашки.
Моц. (С нескрываемым интересом)Ты что, артист?
Жора. Нет, что вы! Я станочник широкого профиля. А вы правда в детстве этим занимались, ну… Ки-я!!! (Жора проделал в воздухе рубящее движение, накидывая на плечи рубашку). Да? Прям с детства?
Моц. Вот что, Георгий…
Жора. Можно просто Жора.
Моц. Вот что, просто Жора…
Договорить он не успел, так как за железной дверью кто-то истошно заорал.
Карен. Да вы что, совсем очумели? Телефон верни… верни телефон, я сказал.
Шум борьбы и затем отчетливо слышно, как орущему,
смачно плюнули в рот.
КРУГ 3
Дверь распахнулась, и в камеру втолкнули человека, у которого черный смокинг был задран на голову. Не видя ничего вокруг, буйный злобно пинался и неистово размахивал руками. Дверь закрылась, и он вихрем понесся на удивлённых сокамерников, заставив их в страхе запрыгнуть на кровать.
Карен. Арабские сосули! Столичные шамотры! Суки щербатые!!!
Дверь вновь открылась и в камеру спокойно вошла женщина.
Адвокат. Я попрошу, в моем присутствии, не выражаться!..
Карен. Шелупонь панельная! Накипь гальунная…
Адвокат. Ля в мажорной октаве! Я тебе как-то непонятно сказала?
Выбравшись из одёжного плена, мужчина с выразительным профилем осмотрелся по сторонам.
Карен. Твою мать!
Адвокат. Ало, гараж!
Карен. Мать твою! Ты ещё кто?
Карен. (Переводя взгляд на Моца и Жору стоящих на кровати) А это что за волнистые попугайчики?!
Жора, скрипнув панцирной сеткой, спрыгнул с койки, оставив на ней глупо покачивающегося Моца, прошёл вперёд, и, подойдя к новенькому, протянул ему руку для рукопожатия.
Жора. Я Жора (И показав на Моца прибавил), а это Моисей…
Новенький, заправил рубашку в брюки, пожал руку Жоры.
Карен. Карен.
Карен. (Вызывающе глядя на женщину) А это ещё что за Дуся-агрегат!
«Дуся» решительно шагнула вперёд, ухватилась правой рукой за лацкан дорогого смокинга и мощным ударом левой руки отправила Карена в глубокий нокдаун. Моц неторопливо слез с кровати, подошел к женщине и поклонился. Потом робко взял её руку, своими важными ладошками, и поцеловал.
Моц. Прошу прощения, что сразу не вмешался и не пресек хулиганские выходки этого восточного товарища. Но позвольте заметить, вы сделали это очень… очень красиво!
Дама, отняла свою руку и демонстративно обтёрла целованную сторону ладони об свои крутые бока.
Адвокат. Слыш, дедуля, ты эти холуйские замашки брось, а то я тебе так шаморну, что потом своих не узнаешь!..
Жора. А я вот как только увидел вас, сразу понял — такая не пропадет.
Адвокат. И как же ты, Гоша, это заметил?
Жора. Так видно же, вы большая и сильная… а такое видится даже на расстоянии.
И Жора, на всякий случай, отошёл ещё дальше.
Адвокат. А ну-ка приберись или враз ушатаю! Будешь вот с этим, половую жизнь насекомых изучать.
Дамочка ткнула мизинцем в лежащего на полу. Гоша кивнул и зачем-то стал заправлять кровать. Моц попятился и нечаянно наступил на распластавшегося на полу джигита. Тот слабо застонал и через минуту, держась за челюсть, приподнялся, осматривая собравшихся ещё не окрепшим взором.
Адвокат. Оклемался, дружок? Ещё хамить будешь?
Карен. Где я?
Адвокат. Ты помнишь кто ты?
Карен. Да…
Адвокат. Уже хорошо.
Дама подошла к заправленной в пионерском стиле койке, осмотрела матрас на предмет чистоты и, недовольно хмыкнув, скинула все на пол. Жора и Моц, не сговариваясь, бросились поднимать матрас.
Жора и Моц. Матрас бросать нельзя, матрас бросать нельзя!..
Пришедший в себя Карен начал смеяться, держась за ушибленный подбородок.
Моц. (Возмущенно) Что здесь смешного? Потрудитесь объяснить, что здесь смешного?!
Карен. Анекдот получается. Приходит баба в тюрьму, а там сидят русский, армянин и еврей…
Жора. А дальше?
Карен. А дальше в зависимости от того кто это рассказывает…
После секундой паузы все рассмеялась. На этот смех отворились смотровое оконце. Жора с Игорем Моисеевичем, тут же водрузили матрас на место.
Адвокат. Я смотрю у вас уже появились свои порядки?
Моц. Можно полюбопытствовать, как вас зовут?
Адвокат. Зовите меня Адвокат.
Моц. Это же в корне меняет дело!
Охранник. Не обольщайтесь.
И он, хохотнув, захлопнул оконце.
Моц. Крайне неприятная личность! (Глядя на закрытое смотровое окно) У меня есть официальное заявление. Условия, в которых нас держат…
Смотровое окно открылось и в проеме опять возникло лицо охранника.
Моц. Условия, в которых нас здесь держат, можно назвать идеальными. Практически, европейская тюрьма со всеми удобствами, (и Моц выразительно посмотрел на старый унитаз), персонал здесь очень приятный, особенно охранник, человек просто… просто… простодушный, лёгкий и не злобный, всегда готовый помочь…
Дверца захлопнулась.
Карен. (Заговорщицки) Жора, шуба!
Жора. Что?
Карен. Нальют во что! Постой на стреме! Ну, на шухере! Короче, если кто-то появится, кричи «Шуба»!
Моц подождал пока Карен и Жора разберутся как стоять на «стрёме», повернулся к женщине, пожевав губами и продолжил:
Моц. Так вот, условия в которых нас содержат…
Адвокат. Не утруждайся, старичок, я не адвокат… это у меня погоняло такое!
Моц. Что у вас такое?
Адвокат. Погоняло, кликуха, ну… Прозвище!
Моц, ища понимания, растерянно посмотрел по сторонам. Но сокамерники так же прибывали в недоумении. Пока он искал поддержки, женщина продолжала «забивать» гвозди в крышку его здравого смысла.
Адвокат. Как я понимаю происходящее, это то, что меня в женской тюряжке убили и я сейчас здесь, с вами, жду распределения…
Моц. Это вы все по фени ботаете?
Адвокат. А я смотрю, вы совсем не в курсах…
Карен поднялся с пола и сел на кровать. Жора отошёл от двери и в задумчивости присел рядом с ним, заставив стальную сетку койки напевно качнуться.
Карен. Нет, мы не в курсах…
Адвокат. Так вот, мальчики, это место типа чистилище. Нас должны будут распределять. Кто-то пойдёт туда, – и она посмотрела наверх, – а кто-то…
Карен. А кто-то подсунул нам в камеру больную бабу, причём больную на всю голову!
Адвокат резко повернулась, негодующе взглянув на Карена. Жора тут же встал с койки и отошёл к входной двери.
Карен. Что? Хочешь сказать, ты здоровая?
Жора. Очень здоровая! (Громко зашептал Жора) Помнишь, как она тебя лузгнула?!..
Карен. Да я эту психихичку сейчас сам так лузгну, может у неё шурумбурумчики на место встанут!
Моц. Не смейте угрожать даме!
Карен. Рот закрой, а то продует!
Моц. Что вы сказали, молодой человек?
Карен. Что слышал, немолодой человек!
Карен угрожающе поднялся с койки. Жора метнулся на середину камеры с криком.
Жора. Не надо, Моисей ведь с детства каратизмом занимается. Он мне сейчас на матрасе показывал — матрас плакал!
Моц. Жора, не надо!
Карен. (Снимая смокинг) Я сейчас этой парочке так нашкандёхаю, что матрас ещё долго по ним плакать будет!
Адвокат размяла шею и, хрустнув пальцами, встала в оборонительную стойку.
Адвокат. Предупреждаю, буду бить больно.
Моц. Да!
Выкрикнул Моц, заняв позицию за женщиной способной остановить любого бегущего на неё коня. Карен вытянул шею, чтоб увидеть Моца, и поймав его взгляд, зло добавил:
Карен. А ты не подгавкивай там!
Моц. Сам козёл!
Карен. Это наезд? Или ты по не опытности?!
Моц нахмурился, вспоминая обидные слова, но ничего не вспомнив, повторил:
Моц. Козёл…
Адвокат. Не просто козёл... Он – горный козёл!
Жора. Не нада-а-а-а-а!
Что было сил завопил Жора, но было уже поздно. Карен подскочил к Адвокату, увернулся от её удара, поднырнул под бьющую руку и зашел ей за спину, намереваясь там достать Моца. Но верткий Моц отскочил в сторону и неожиданно для всех заорал «Кия!». Карен удивленно остановился и Адвокат тут же ухватилась за ворот его рубашки. Он захрипел, закрутил руками стараясь освободиться, а в этот момент Моц радостно бил ему по ногам приговаривая:
Моц. Я тебе сейчас тормоза-то спущу!..
Жора. Веронима-а-а-а-а!
Издал боевой клич Жора, кидаясь в гущу событий. Карен, перехвативший руку «железной леди», попытался провести бросок. Но бросок не удался, и женщина всей массой рухнула на него. Жора пытаясь оттащить Моца, вступил с ним в нешуточную борьбу, которую можно было бы идентифицировать как греко-римскую. Моц был тощим, но жилистым и не собирался легко сдаваться. Жора пыхтел, с натуги сплевывал, стараясь «заломать» Игоря Моисеевича, но тот крутился, как уж на сковородке. В это же время, придавленный потной тушей, Карен злобно хрипел, а женщина, давя на него всей массой, отвешивала ему нешуточные тумаки. Вбежавший на шум охранник сначала попытался растащить дерущихся, но ему кто-то «зарядил» в глаз. От полученного удара охранник охнул, завертелся на месте, а затем, жалобно матерясь, выбежал их камеры.
КРУГ 4
Стены мелко завибрировали, где-то вдалеке раздались гулкие удары, свет погас и в темноте раздался детский плач, потом закричала женщина, и ещё несколько детских голосов присоединились к неровному хоровому плачу. Тюремная камера дернулась, скрипнув бетонными плитами, моргнул свет, осветив серые стены. Ещё удар, что-то громко лопнуло, разбрызгивая горячие капли воды и в тот же миг камера приобрела прежний размер.
Лампы дневного освещения привычно защелкали и, поморгав, осветили совершенно не изменившееся тюремное пространство. Дерущихся не было, вместо них на кровати сидели три женщины, а возле них, испуганно озираясь, стоял мужчина. Женщины были в мужских костюмах, а мужчина в женском. Вся одежда была им явно не по размеру.
Моц. Это что сейчас было?
Спросила та, что сидела ближе к железном ободу
кроватной спинки. На ней был клетчатый пиджак
с оторванными пуговицами.
Моц. Ой, а что это у меня с голосом?!
Рядом сидящая женщина отстранилась и, посмотрев на говорящую, удивленно сказала:
Карен. Ещё одну тётку подсунули, что ли?!
И тут же испуганно схватилась за свое горло. Мужичок сел на пол и обхватив голову руками, сказал:
Адвокат. Я знала что мне дорога только в ад…
Та, что была в мужской рубашке, надетой на видавшую виды майку, встала и, оттянув пояс, со страхом заглянула
себе в штаны.
Моц. Страшно-то как, как страшно!..
Женщина в клетчатом пиджаке нервным пальцами ощупывала свое лицо. Она поднялась, продолжая осматривая себя, потом перевела взгляд на сокамерников и в ужасе схватилась за голову. Женщина в чёрном смокинге отпустила свое горло и глядя в одну точку сказала громким шепотом:
Карен. Страшно, это не когда тебя черти в котле варят, а страшнее всего…
Жора. … когда ты баба! (Продолжая себя осматривать).
Карен. Нет, я всегда знал, что если Господь захочет меня покарать, за мои прегрешения, то он заточит меня в женском теле.
Жора. Господи! Меня-то за что?!!
Карен. Так мне и надо, шакалу!
Карен упал на пыльный матрас и по-детски заплакал. Мужичок поднялся с пола, поправил сползающую с узких бёдер юбку и сел на кровать возле плачущей женщины.
Адвокат. Все мы в прошлой жизни изрядно нагрешили.
Карен. Ты кто?
Адвокат. Я Нюра… Та что Адвокат. Я тебя недавно била…
Жора. Везёт тебе, ты мужик!
Жора опять печально заглянул себе в штаны.
Адвокат. Что ты такого сделал?
Карен. Я, Нюра, доигрался… (Шмыгая носом) Понимаешь, я очень люблю женщин…
Адвокат. Ага, я заметила, как ты любишь!..
Карен. Ну, не таких женщин как ты…
Адвокат. Красивых!
Карен. Я хотел сказать…
Адвокат. Это и хотел сказать! Не парься, я привыкла. Вот даже сейчас, вы все красивые тётки, а я мужик плюгавый.
Все переглянулись.
Жора. Скажите, а я красивая?
Моц. Жора, тебя сейчас больше всего этот вопрос волнует?
Жора. Волнует, конечно волнует! А если нас так оставят, я должен знать как я выгляжу.
Женщина в клетчатом пиджаке вздохнула и тихо сказала:
Моц. Да, Жора, ты симпатичная, но нас сейчас другое должно волновать… Как спасти свои грешные души!
Адвокат. Я думаю нам всем нужно покаяться.
Моц. Подожди, а откуда ты все знаешь?(Моц заинтересованно подошёл поближе).Ты как вошла, сказала что мы ждём какого-то распределения…
Адвокат. Я уже была в коматозном состоянии. Сидела вот в такой же камере с двумя женщинами, чего-то ждала, а потом пришёл охранник, принёс мне документы, я подписала несколько бумаг – о неразглашении, и он меня отпустил. Вот так я вышла из коматозного состояния. Очнулась на больничной койке, а о том, что я была в чистилище я напрочь забыла. Видимо, так работает это соглашение. А вот сейчас, вернувшись опять сюда – вспомнила…
Жора. Слушай, а все в камеру попадают, да?
Адвокат. Нет, женщины, которые тогда со мной сидели, рассказывали мне, что у всех по-разному. Кто-то в зал ожидания на вокзале попадает, кто-то в больничную палату, а кто-то, как мы, в камеру предварительного заключения…
Моц. На вокзале было бы лучше, там персонал приятнее.
Адвокат. Мы сами выбираем место и персонал. У кого-то это шестикрылый Серафим и поезд в заоблачную даль, у кого-то красивая медсестра в белоснежной палате, а у нас вот параша, шконки и мент. Все это как-то связано с нашим воображением.
Карен. Какое же у нас убогое воображение!
Моц. Нет, Карен, это не воображение у нас такое, это жизнь у нас такая…
Карен. Подождите, почему ты сказала, что нужно покаяться?
Адвокат. Я помню, тогда мы все начали молиться, каяться и он пришел…
Жора. Бог?
Адвокат. Нет, охранник.
Моц. Охранник?
Адвокат. Да, принёс документы на подпись и выпустил… Я же уже говорила!
Жора. Это как его, я где-то слышал, что перед Богом все должны предстать в чем мать родила. Может нужно скинуть одежды?..
Женщина в синих джинсах нерешительно потянулась к вороту рубахи, намереваясь расстегнуть верхнюю пуговицу.
Моц. Жора, стриптиз здесь не уместен!
Карен. Жаль, я бы посмотрел!
Карен в женском воплощении сел на кровать, показывая всем своим видом, что готов смотреть.
Жора задумчиво теребил пуговицу.
Карен. Давай, здесь все свои. Нюра, если что, отвернётся.
Но мужичок, недавно бывший дородной Нюрой, не собирался отворачиваться. Он, задумчиво тер свой
щетинистый подбородок.
Адвокат. Вот ты, Карен, начал говорить про то, что любишь женщин. Это твой грех?
Выражение лица у женщины в смокинге переменилось, став абсолютно серьезным, она тихо ответила:
Карен. У меня было некое… хобби…
Жора. Хобби?
Карен. Да, Жора, хобби это увлечение, а не то что ты подумал…
Жора. Я просто не расслышал (обиженно отозвался Жора, затягивая потуже свой брючный ремень).
Карен. Поезд Москва-Питер.
Адвокат. И…
Женщина-Жора внимательно слушая села возле кровати на пол. Карен помолчал, потом вздохнул и продолжил.
Карен. Восемь с половиной часов – примерно столько идет поезд от Питера до Москвы, за это время можно соблазнить практически любую. Случай знакомства в купе — не самый интересный. Приходится искать знакомства в других местах. Частенько я брал билет в плацкартный вагон. Там я чувствовал себя королем, который переоделся в простолюдина и спустился к своему народу.
Жора. Хе, Горный король!
Моц. Жора, не мешай, я слушаю Карена.
Жора. Я чё, просто пошутить хотел…
Мужичок пристально посмотрел на женщину —
Жору, и спросил:
Адвокат. Пошутил?
Жора. Пошутил.
Ответив мужичку, Жора в женском воплощении , на всякий случай, отодвинулся подальше от кровати.
Адвокат. Продолжай, Карен, я слушаю.
Женщина в смокинге подняла голову к потолку, и немного помолчав, продолжила.
Карен. В Плацкарте полно молоденьких студенток, которые с трудом набрали денег на билет. Обаяние юности и нищеты… Такие девушки просто обожают рассказывать о своих планах на будущее — как они закончат универ, встретят серьезного человека и заведут с ним кучу очаровательных детишек. В этом месте следует туманно намекнуть на свою собственную серьезность и положительность. Сразу возвышаешься над их бедными, во всех смыслах, ухажерами. Немного шика, романтики – и тамбур становится вам любовным ложем.
Жора. Прям в тамбуре!
Карен. Можно и в тамбуре, в туалете и даже в последнем вагоне. Предаешься сладостным утехам любви, поглядывая в окно на убегающие во тьму рельсы…
Жора. Вау! Расскажи по подробнее про «в туалете»…
Адвокат. Стопэ! Стопэ! Парни… это сейчас что за мужской клуб начался, имейте совесть, здесь дама!
Жора. Сказал мужик!..
Нюра-Адвокат-мужичок посмотрел с серьёзным видом на Жору, словно перед ним был нашаливший, в очередной раз ребенок, и устало сказал:
Адвокат. Очень смешно!
Потом он вновь с интересом повернулся к Карену.
Адвокат. Продолжай!
Карен. Короче говоря, у меня уже накопилось немало приёмов. Часто сложности возникают, когда девушка или женщина влюблена в кого-то другого. В своего парня, друга, а некоторые даже в мужа! Сильно влюбленных женщин соблазнить крайне сложно. Конечно же, в ход идет спиртное, которое вступает в соревнование крепости напитка с крепостью чувств. Но даже если это не помогает, все равно опьянение мне на руку — оно располагает к откровенности и ты начинаешь, как осторожный и опытный разведчик, зондировать почву и прощупывать бреши в обороне. В итоге получив свое, я всегда думал, как же мне повезло родиться мужчиной…
Адвокат. Вот сейчас я не поняла, что за мужской шовинизм начался?!
Жора. Сказал мужик!
Жора хихикая, отбежал к двери камеры.
Адвокат. Вот там и стой! Тоже мне, Петросян в юбке.
Карен. Женщина! Не трогай Петросяна!
Адвокат. А, что, мужчина, он вам родственник, что ли какой, а?
Карен. Он – армянин!
Адвокат. Понятно, (скрестив руки на груди), давайте сейчас сюда ещё и национализм добавим, шовинизм уже есть, потом перейдём на сексуальные меньшинства, вспомним политику и вот он, повод опять подраться! Отличная исповедь получается. Как вы считаете, я не права?
Моц. Вот смотрю я на вас, смотрю и думаю, разве нам господь не показал наглядно, что все, что мы есть, это лишь душа, которая может находиться в любой телесной оболочке!
Жора. Только вот в мужской удобнее!
Адвокат. Ну, вот чем вы лучше женщин, объясните!
Мужичок-Нюра встал с койки возмущённо глядя на мужчин воплощенных в женские тела.
Карен. Хочу напомнить, что мужики вместе это — сила. Женщины таким похвастаться не могут — любое женское сообщество распадается при появлении обаятельного мужчины и каждая становится сама за себя. У них не существует, как у мужчин, негласного правила «победит сильнейший» и законов чести. Девиз женщин — «Победа будет за мной, даже если я этого не заслуживаю. Навру, предам, пойду по головам, но отобью его у Наташки».
Адвокат. Согласна! С этим пунктом согласна, давай дальше.
Женщина в клетчатом вздохнула и демонстративно
отвернулась от спорящих.
Карен. А вот ещё, мужская солидарность, мужской союз, который женщине не разрушить. Как ты сказала – мужской клуб, в который женщинам вход воспрещен. А попасть туда хочет любая, потому что все они в глубине души понимают – женского клуба не существует. Он организуется только на время и организуется, как правило, не сам по себе, а против мужчин. Феминистическое сообщество – ярчайший тому пример. В этом и разница – мужской клуб всегда за женщин, хороших и разных, брюнеток и блондинок, худеньких и полных, низких и высоких. Потому что мы не стесняемся сказать себе: да, мы любим женщин. Что в этом плохого? В конце концов, нам друг без друга не обойтись. Мы все здесь занимаемся общим делом – продолжением рода человеческого. Только вместо того, чтобы сплотить усилия, прекрасная половина человечества периодически противится этому. Хотя, может, без этого было бы неинтересно.
Адвокат. Значит, хорошо, что различия существуют. И каждому мужчине стоит задуматься над этим. Стоит задуматься… стоит задуматься…
Моц. Что, наконец-то задумались?!
Женщина в клетчатом пиджаке, пожевала губами, потом попыталась ещё что-то добавить, но не найдя нужных слов устало села на койку. Карен вздохнул, ему явно стало легче. Он повернулся и спросил у Жоры, который по-прежнему изучал
свое женское тело.
Карен. Жора?..
Жора. Я просто посмотрел, я что не могу посмотреть?!..
Карен. Да, я не про это, ты как сюда попал?
Жора. Куда? А, сюда! Сюда, из-за женщин. Рассказывай!
Последнее слово сказали хором, втроем.
Жора. (Почесывая руку) Вообще ничего интересного... Я немного выпил.
Адвокат. Понятно!
Жора. Чего понятно? Чего тебе понятно?! Понятно ей… Я вообще-то, не пью.
Моц. Все так говорят...
Жора. Это у вас там, все так говорят!
Женщина в рубашке и синих джинсах подошла к стальной двери, потолкала ее, а потом постучала в окошко. Подождала и постучала сильнее. Ответа не последовало.
Жора. Слушайте, а где этот? (Жора руками показала крупное лицо охранника).
Моц. Георгий, не нужно переводить тему, рассказывайте, что у вас произошло.
Жора. И чё сразу на ВЫ, ты вот, Моисей, о себе ничего пока не рассказал и Адвокат Нюра — сплошная загадка, а этот вообще про свое хобби рассказал и все… Может, о душе поговорим, а то тема повисла…
Все переглянулись. Женщина — Моц, закатывая длинные рукава, пошла к Жоре.
Жора. Бить будете, мамаша?
Моц. Не йорничай, Жора. Просто рукава мешают. – А по поводу души, мне кажется, что нам всем могут дать второй шанс.
Жора. Это почему?
Моц. Иначе бы давно отправили куда следует, (он показал на верх, а потом вниз), — и раз мы все ещё здесь, значит у нас есть шанс.
Помолчали.
Моц. Давай начнём с того что ты немного выпил…
Жора махнул рукой, подошёл к кровати, сел втиснувшись между Нюрой и Кареном, и начал рассказывать.
Жора. Я когда выпью, меня сразу на подвиги тянет. В этот раз все так и произошло, мы с пацанами отмечали день ВДВ.
Карен. Ты служил в ВДВ?
Жора. Нет, кореш мой служил, он же и отмечал, а мы с ним за компанию…
Моц похлопал себя по карманам ища свой сотовый телефон, потом вспомнил что его отобрали,
махнул рукой и уточнил у Жоры:
Моц. Так ведь август уже прошёл…
Жора. Август прошёл, а повод остался. Кореш пропустил празднование, потому что он второго августа с крыши упал, когда флагом махал. Сломал два ребра и попал в больницу… ну в общем, не суть. Отмечаем, значит, день ВДВ, выпили, поговорили, ещё выпили…
Моц. Потом поговорили, Жора переходи непосредственно к делу!
Жора. Моисей, не перебивай я подробно рассказываю как все было.
Моц. Меня зовут Игорь Моисеевич!
Жора. Вот я и говорю, не перебивай меня, Моисей, а то я собьюсь! Значит, выпили за встречу, немного поговорили про баб, выпили за ВДВ… потом за родителей…
Игорь Моисеевич громко выдохнул, изображая нетерпение.
Жора. Потом выпили чтобы всегда стоял… потом зато чтобы всегда давали… А где-то во втором часу ночи, я поехал, из бара, где мы «зависали» с мужиками, спасать голых баб…
Адвокат. А позвольте, сударь, узнать, что это за место такое, где голые бабы нуждаются в неотложной мужской помощи, во втором часу ночи?
Жора. В бане. Я забрался в женское отделение…
Карен. И?..
Жора. Пустая баня охладила мое воображение… Потом приехали менты, поймали и отвезли сюда.
Моц. Бэтмен!
Игорь Моисеевич подошел к унитазу.
Жора. А получается, что я там умер что ли? (Вопросительно посмотрел на мужичка-Нюру).
Адвокат. Может, ты там на мыльце поскользнулся и головой о кафель ударился, а может, в баре заплохело и все остальное уже бред твоего нетрезвого воображения… И такое бывает.
Жора. Глупо как-то. Живешь-живешь, а потом вот бам и все…
Мужичок — Нюра погладила по спине поникшего Жору.
Адвокат. Видишь, ещё не все. Что-то должно с нами произойти, может даже и оклемаемся…
В камере стало тихо.
Моц. Послушайте, а для чего здесь унитаз мы же в чистилище, нам же не нужно, ну… нам ведь это не нужно? Зачем он здесь?
Карен. Моисей Игоревич, а почему тебя сейчас этот вопрос вдруг заволновал?
Моц. Меня, Карен, зовут Игорь Моисеевич! И я думаю…
Жора. Моисей, думай не думай, а тебе сейчас по любому сидя!..
Женщина — Моц проигнорировала туалетный юмор Жоры и глядя на инвентарный номер на сливном бочке
продолжила свою мысль:
Моц. Нам нужно попытаться отсюда сбежать…
Жора. Как сбежать?
Моц. Послушайте! Нюра сказала: мы не умерли, а находимся в коматозном состоянии, балансируя между жизнью и смертью. Так почему бы нам самим не…
Действующие лица:
Игорь Моисеевич Моц.
Карен Дженибекян.
Жора (Он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора).
Адвокат (Она же Нюра, она же Люся, она же Мужичек).
Охранник.
КРУГ 1
Яркий свет. Моц зажмурился, закрывшись
подрагивающей ладонью.
Голос. (Требовательно и жёстко) Назовите свое имя и фамилию!
Моц. Где я?
Голос. Назовите своё ФИО!
Моц. Кого назвать?
Голос. Фамилию, имя, отчество!
Раздражённо ответил человек, светящий Моцу в глаза настольной лампой.
Моц. Игорь Моисеевич Моц…
Голос. Профессия?
Моц. Режиссер. А можно убрать лампу?
Голос. Отвечайте на поставленный вопрос, какой режиссёр?
Моц. Хороший…
Говорящий из тьмы стукнул кулаком по столу, так что лампа испуганно заморгала.
Голос. Маме своей будешь рассказывать хороший ты или плохой… Кино, театр, телевидение?
Моц. (Испуганно) Театр… Ленконцерт…
Голос. Как вы себя чувствуете, Игорь Моисеевич?
Моц закрутил головой, пытаясь понять что происходит.
Моц. Я?..
Человек задающий вопросы демонстративно молчал.
Моц. Всё это как-то связано с моей работой? Я, кажется, упал на репетиции…
Неожиданно лампа погасла.
Голос. Следуйте за мной!
Моц на ощупь двинулся в сторону говорящего, запнулся за вьющийся по полу змеевидный провод, потерял равновесие и, налетев на стол, свалил с него какие-то бумаги и лампу.
Моц. Ой, простите, я кажется что-то уронил… очень темно. Я все подниму!
Темнота грустно вздохнула. Моц зашуршал бумагами,
пытаясь собрать их с пола.
Голос. Оставьте! Хватит там копаться! Идите сюда.
Моц. Вот, я все поднял! Иду к вам…
При этих словах Игорь Моисеевич налетел на стол и тот, не устояв, упал прямо на ещё тёплую лампу, та жалобно хрустнула словно понимая, что светить ей уже не суждено.
Голос. Жёванный ты ж крот!
Моца грубо схватили за шиворот и куда-то поволокли.
Моц. Что вы делаете?! Куда вы меня тащите?!!
КРУГ 2
Словно на фотобумаге, опущенной в реактивы, начали проявляться очертания предметов… стальная дверь с глазком и смотровым оконцем, затем из мрака вынырнул пожелтевший от времени унитаз. Обозначился сливной бачок, с красным инвентаризационным номером 2 12 42, который взгромоздился на верхушке фановой трубы. Бельевая верёвка с деревянной ручкой от детской скакалки привязанная к сливному механизму бачка медленно покачивалась. Железная койка, со скрученным на ней матрасом, печально ржавела в углу камеры. Человек в поношенной майке и семейных трусах зачем-то осмотрелся по сторонам, потом потрогал полосатую «улитку» матраса и, раскатав его, лёг внимательно прислушиваясь к ударной ритм-секции падающих капель. Кровать была жесткой, матрас неудобный, и лежащий почувствовал, как он медленно, капля за каплей, начинает трезветь.
Моц. (За дверью) Вы что себе позволяете?… Уберите руки… А-а-а-! Уберите руки! Я сказал, руки уберите!..
Стальная дверь скрипнула петлями и в камеру предварительного заключения влетел Моц. Он словно собака, которой дали пинка, прытко крутнулся на месте пытаясь куснуть обидчика, но в этот самый момент дверь с лязгом захлопнулась. Моц часто дыша подошёл поближе и злобно плюнул на безразличную стальную поверхность.
Моц. Вот, чмо!
Человек, лежащий на железной койке, резко поднялся, поправил свои семейные трусы и походкой, не сулящей Моцу ничего хорошего, двинулся в его сторону.
Жора. Добрый вечер в хату!
Моц повернулся… и сразу почувствовал как внутри его тщедушного тела что-то сжалось.
Моц. Добрый… он…
Жора. Кто?
Моц. Вечер… в хате…
Сокамерник сделал круг, придирчиво осмотрел Моца, а потом медленно пошел на него.
Жора. Как зовут?
Моц. Кого?
Жора. Тебя, на!
Гражданин в «семейниках» подошёл ещё ближе. Игорь Моисеевич попятился, натолкнулся на кровать и поняв что его прижали, подкошено сел на её панцирное ложе.
Моц. Я Иго-горь.
Жора. Это как Ле-го-го?
Моц. Да, ну то есть я Игорь Моисе-ей-ейвич…
Жора. (Резко выбрасывая руку вперёд) Держи краба, Моисей! Я Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора…
Моц. Очень… приятно! А вы здесь давно?
Жора. (Сплевывая сквозь зубы)Тридцать!..
Моц. Лет?
Жора выдержал мхатовскую паузу, после чего уточнил, глядя на Моца как на подопытную крысу.
Жора. Тридцать минут, браток, тридцать грёбаных минут!
Моц. Давно (промямлил Моц и заискивающе улыбаясь). А я недавно…
Жора. Вижу…
Моц. Представляете, я никого не трогаю, сижу на репетиции и тут он.
Жора. Кто?
Моц. Ну, он!..
Жора. Кто?!
Моц. (Свистящим шепотом) Человек (и зачем-то прибавил) чмо…
Жора. (Ставя ногу на кровать) Кто?!
Моц. Человек… Человек – чмо!
Жора задумчиво почесал волосатую лодыжку, посмотрел на Моца, и уточнил.
Жора. Я его знаю?
Моц. Навряд ли…
Жора. Дальше!
Моц. Я и спрашиваю: вам что от меня надо?
Жора. Так…
Моц. А он мне…
Жора. (Заинтересованно) Человек — чмо?
Моц. Да!
Моц воодушевился, сделал серьезное лицо и, пародируя голос, который его допрашивал, стал разыгрывать ситуацию по ролям.
Моц. Вы кто такой? А я – вы это мне? А он, тебе, кому же ещё! А я такой: я бы вас попросил!..
Жора. А он?
Моц. А он – вы мне угрожаете? А я так спокойно, говорю, не советую со мной связываться! А это мурло мне отвечает, я вас сейчас возьму и на пятнадцать суток закрою! А я ему, глядя в поросячьи глазки, руки коротки, господин товарищ мент! Он как это услышал, хвать меня за руку. А я, между прочим, с малолетства каратизмом занимаюсь! У меня черный пояс по «Ку-Ши-До» и я его как схватил за руку и…
Жора. Сломал?
Моц. (Уверенно) Да!
Моц встал с панцирной сетки, щеки его порозовели, глаза приобрели загадочный блеск. Он взял пыльно-полосатое тело матраса, как некий манекен, и приступил к демонстрации.
Моц. Хватает он, значит, меня за руку, а я контрприём… (Моц лихо вывернул край матраса, изображая болевой захват). И бросок через бедро! Потом, беру руку на излом. Он мне, пожалуйста помилосердствуйте! А я ему, поздно, сука, и ча!..
Моц яростно «сломал» матрас об колено. Потом схватил вымышленного противника и, подняв его, что есть силы ударил оземь. Взметнулось жёлтоватое облако пыли. Войдя в раж, Игорь Моисеевич начал топтать и рвать матрас всеми немыслимыми способами. Наблюдая за этим, Жора попятился. Он пятился до тех пор, пока не упёрся в холодную сталь. Повернувшись, Жора трусливо забарабанил по двери кулаками. На его стук открылось смотровое оконце. В образовавшимся проеме возникла толстая физиономия охранника.
Жора. Помогите! Помогите… он сейчас прикончит матрас и набросится на меня!..
Оконце закрылось, щёлкнул замок и на пороге возник охранник. Моц в игровом исступлении продолжал бить вымышленного врага. Теперь он бил его головой.
Моц. Вот тебе, вот!..
Охранник. (Командным голосом) Значит так! Матрас бросать нельзя!.. Подняли оба! Живо.
Жора испуганно бросился выполнять команду. Он поднял запыхавшегося Игоря Моисеевича, потом матрас и сел на железную кровать, прилежно положив руки на колени. Рядом примостился Моц, вытирая струящийся пот рукавом своего пиджака.
Моц. Я требую адвоката! Мне по закону положен адвокат. Позовите мне адвоката! Хочу адвоката…
Охранник. (Уходя) Хотеть не вредно, вредно не хотеть…
Дверь хлопнула, лязгнул замок и воцарилась тишина.
Жора. (Стыдливо пряча глаза) Я это… ну… не то чтоб… у меня просто сердце слабое!..
Моц. (Приводя дыхание в норму) Понятно.
Жора. Здесь одному, как-то… скучно, знаете ли… Когда вы появились я подумал, а что если я поиграю… и вот немного поиграл такого… Ну, типа бывалого такого…
При этих словах Жора начал надевать свои синие джинсы, висевшие на спинке кровати поверх белой рубашки.
Моц. (С нескрываемым интересом)Ты что, артист?
Жора. Нет, что вы! Я станочник широкого профиля. А вы правда в детстве этим занимались, ну… Ки-я!!! (Жора проделал в воздухе рубящее движение, накидывая на плечи рубашку). Да? Прям с детства?
Моц. Вот что, Георгий…
Жора. Можно просто Жора.
Моц. Вот что, просто Жора…
Договорить он не успел, так как за железной дверью кто-то истошно заорал.
Карен. Да вы что, совсем очумели? Телефон верни… верни телефон, я сказал.
Шум борьбы и затем отчетливо слышно, как орущему,
смачно плюнули в рот.
КРУГ 3
Дверь распахнулась, и в камеру втолкнули человека, у которого черный смокинг был задран на голову. Не видя ничего вокруг, буйный злобно пинался и неистово размахивал руками. Дверь закрылась, и он вихрем понесся на удивлённых сокамерников, заставив их в страхе запрыгнуть на кровать.
Карен. Арабские сосули! Столичные шамотры! Суки щербатые!!!
Дверь вновь открылась и в камеру спокойно вошла женщина.
Адвокат. Я попрошу, в моем присутствии, не выражаться!..
Карен. Шелупонь панельная! Накипь гальунная…
Адвокат. Ля в мажорной октаве! Я тебе как-то непонятно сказала?
Выбравшись из одёжного плена, мужчина с выразительным профилем осмотрелся по сторонам.
Карен. Твою мать!
Адвокат. Ало, гараж!
Карен. Мать твою! Ты ещё кто?
Карен. (Переводя взгляд на Моца и Жору стоящих на кровати) А это что за волнистые попугайчики?!
Жора, скрипнув панцирной сеткой, спрыгнул с койки, оставив на ней глупо покачивающегося Моца, прошёл вперёд, и, подойдя к новенькому, протянул ему руку для рукопожатия.
Жора. Я Жора (И показав на Моца прибавил), а это Моисей…
Новенький, заправил рубашку в брюки, пожал руку Жоры.
Карен. Карен.
Карен. (Вызывающе глядя на женщину) А это ещё что за Дуся-агрегат!
«Дуся» решительно шагнула вперёд, ухватилась правой рукой за лацкан дорогого смокинга и мощным ударом левой руки отправила Карена в глубокий нокдаун. Моц неторопливо слез с кровати, подошел к женщине и поклонился. Потом робко взял её руку, своими важными ладошками, и поцеловал.
Моц. Прошу прощения, что сразу не вмешался и не пресек хулиганские выходки этого восточного товарища. Но позвольте заметить, вы сделали это очень… очень красиво!
Дама, отняла свою руку и демонстративно обтёрла целованную сторону ладони об свои крутые бока.
Адвокат. Слыш, дедуля, ты эти холуйские замашки брось, а то я тебе так шаморну, что потом своих не узнаешь!..
Жора. А я вот как только увидел вас, сразу понял — такая не пропадет.
Адвокат. И как же ты, Гоша, это заметил?
Жора. Так видно же, вы большая и сильная… а такое видится даже на расстоянии.
И Жора, на всякий случай, отошёл ещё дальше.
Адвокат. А ну-ка приберись или враз ушатаю! Будешь вот с этим, половую жизнь насекомых изучать.
Дамочка ткнула мизинцем в лежащего на полу. Гоша кивнул и зачем-то стал заправлять кровать. Моц попятился и нечаянно наступил на распластавшегося на полу джигита. Тот слабо застонал и через минуту, держась за челюсть, приподнялся, осматривая собравшихся ещё не окрепшим взором.
Адвокат. Оклемался, дружок? Ещё хамить будешь?
Карен. Где я?
Адвокат. Ты помнишь кто ты?
Карен. Да…
Адвокат. Уже хорошо.
Дама подошла к заправленной в пионерском стиле койке, осмотрела матрас на предмет чистоты и, недовольно хмыкнув, скинула все на пол. Жора и Моц, не сговариваясь, бросились поднимать матрас.
Жора и Моц. Матрас бросать нельзя, матрас бросать нельзя!..
Пришедший в себя Карен начал смеяться, держась за ушибленный подбородок.
Моц. (Возмущенно) Что здесь смешного? Потрудитесь объяснить, что здесь смешного?!
Карен. Анекдот получается. Приходит баба в тюрьму, а там сидят русский, армянин и еврей…
Жора. А дальше?
Карен. А дальше в зависимости от того кто это рассказывает…
После секундой паузы все рассмеялась. На этот смех отворились смотровое оконце. Жора с Игорем Моисеевичем, тут же водрузили матрас на место.
Адвокат. Я смотрю у вас уже появились свои порядки?
Моц. Можно полюбопытствовать, как вас зовут?
Адвокат. Зовите меня Адвокат.
Моц. Это же в корне меняет дело!
Охранник. Не обольщайтесь.
И он, хохотнув, захлопнул оконце.
Моц. Крайне неприятная личность! (Глядя на закрытое смотровое окно) У меня есть официальное заявление. Условия, в которых нас держат…
Смотровое окно открылось и в проеме опять возникло лицо охранника.
Моц. Условия, в которых нас здесь держат, можно назвать идеальными. Практически, европейская тюрьма со всеми удобствами, (и Моц выразительно посмотрел на старый унитаз), персонал здесь очень приятный, особенно охранник, человек просто… просто… простодушный, лёгкий и не злобный, всегда готовый помочь…
Дверца захлопнулась.
Карен. (Заговорщицки) Жора, шуба!
Жора. Что?
Карен. Нальют во что! Постой на стреме! Ну, на шухере! Короче, если кто-то появится, кричи «Шуба»!
Моц подождал пока Карен и Жора разберутся как стоять на «стрёме», повернулся к женщине, пожевав губами и продолжил:
Моц. Так вот, условия в которых нас содержат…
Адвокат. Не утруждайся, старичок, я не адвокат… это у меня погоняло такое!
Моц. Что у вас такое?
Адвокат. Погоняло, кликуха, ну… Прозвище!
Моц, ища понимания, растерянно посмотрел по сторонам. Но сокамерники так же прибывали в недоумении. Пока он искал поддержки, женщина продолжала «забивать» гвозди в крышку его здравого смысла.
Адвокат. Как я понимаю происходящее, это то, что меня в женской тюряжке убили и я сейчас здесь, с вами, жду распределения…
Моц. Это вы все по фени ботаете?
Адвокат. А я смотрю, вы совсем не в курсах…
Карен поднялся с пола и сел на кровать. Жора отошёл от двери и в задумчивости присел рядом с ним, заставив стальную сетку койки напевно качнуться.
Карен. Нет, мы не в курсах…
Адвокат. Так вот, мальчики, это место типа чистилище. Нас должны будут распределять. Кто-то пойдёт туда, – и она посмотрела наверх, – а кто-то…
Карен. А кто-то подсунул нам в камеру больную бабу, причём больную на всю голову!
Адвокат резко повернулась, негодующе взглянув на Карена. Жора тут же встал с койки и отошёл к входной двери.
Карен. Что? Хочешь сказать, ты здоровая?
Жора. Очень здоровая! (Громко зашептал Жора) Помнишь, как она тебя лузгнула?!..
Карен. Да я эту психихичку сейчас сам так лузгну, может у неё шурумбурумчики на место встанут!
Моц. Не смейте угрожать даме!
Карен. Рот закрой, а то продует!
Моц. Что вы сказали, молодой человек?
Карен. Что слышал, немолодой человек!
Карен угрожающе поднялся с койки. Жора метнулся на середину камеры с криком.
Жора. Не надо, Моисей ведь с детства каратизмом занимается. Он мне сейчас на матрасе показывал — матрас плакал!
Моц. Жора, не надо!
Карен. (Снимая смокинг) Я сейчас этой парочке так нашкандёхаю, что матрас ещё долго по ним плакать будет!
Адвокат размяла шею и, хрустнув пальцами, встала в оборонительную стойку.
Адвокат. Предупреждаю, буду бить больно.
Моц. Да!
Выкрикнул Моц, заняв позицию за женщиной способной остановить любого бегущего на неё коня. Карен вытянул шею, чтоб увидеть Моца, и поймав его взгляд, зло добавил:
Карен. А ты не подгавкивай там!
Моц. Сам козёл!
Карен. Это наезд? Или ты по не опытности?!
Моц нахмурился, вспоминая обидные слова, но ничего не вспомнив, повторил:
Моц. Козёл…
Адвокат. Не просто козёл... Он – горный козёл!
Жора. Не нада-а-а-а-а!
Что было сил завопил Жора, но было уже поздно. Карен подскочил к Адвокату, увернулся от её удара, поднырнул под бьющую руку и зашел ей за спину, намереваясь там достать Моца. Но верткий Моц отскочил в сторону и неожиданно для всех заорал «Кия!». Карен удивленно остановился и Адвокат тут же ухватилась за ворот его рубашки. Он захрипел, закрутил руками стараясь освободиться, а в этот момент Моц радостно бил ему по ногам приговаривая:
Моц. Я тебе сейчас тормоза-то спущу!..
Жора. Веронима-а-а-а-а!
Издал боевой клич Жора, кидаясь в гущу событий. Карен, перехвативший руку «железной леди», попытался провести бросок. Но бросок не удался, и женщина всей массой рухнула на него. Жора пытаясь оттащить Моца, вступил с ним в нешуточную борьбу, которую можно было бы идентифицировать как греко-римскую. Моц был тощим, но жилистым и не собирался легко сдаваться. Жора пыхтел, с натуги сплевывал, стараясь «заломать» Игоря Моисеевича, но тот крутился, как уж на сковородке. В это же время, придавленный потной тушей, Карен злобно хрипел, а женщина, давя на него всей массой, отвешивала ему нешуточные тумаки. Вбежавший на шум охранник сначала попытался растащить дерущихся, но ему кто-то «зарядил» в глаз. От полученного удара охранник охнул, завертелся на месте, а затем, жалобно матерясь, выбежал их камеры.
КРУГ 4
Стены мелко завибрировали, где-то вдалеке раздались гулкие удары, свет погас и в темноте раздался детский плач, потом закричала женщина, и ещё несколько детских голосов присоединились к неровному хоровому плачу. Тюремная камера дернулась, скрипнув бетонными плитами, моргнул свет, осветив серые стены. Ещё удар, что-то громко лопнуло, разбрызгивая горячие капли воды и в тот же миг камера приобрела прежний размер.
Лампы дневного освещения привычно защелкали и, поморгав, осветили совершенно не изменившееся тюремное пространство. Дерущихся не было, вместо них на кровати сидели три женщины, а возле них, испуганно озираясь, стоял мужчина. Женщины были в мужских костюмах, а мужчина в женском. Вся одежда была им явно не по размеру.
Моц. Это что сейчас было?
Спросила та, что сидела ближе к железном ободу
кроватной спинки. На ней был клетчатый пиджак
с оторванными пуговицами.
Моц. Ой, а что это у меня с голосом?!
Рядом сидящая женщина отстранилась и, посмотрев на говорящую, удивленно сказала:
Карен. Ещё одну тётку подсунули, что ли?!
И тут же испуганно схватилась за свое горло. Мужичок сел на пол и обхватив голову руками, сказал:
Адвокат. Я знала что мне дорога только в ад…
Та, что была в мужской рубашке, надетой на видавшую виды майку, встала и, оттянув пояс, со страхом заглянула
себе в штаны.
Моц. Страшно-то как, как страшно!..
Женщина в клетчатом пиджаке нервным пальцами ощупывала свое лицо. Она поднялась, продолжая осматривая себя, потом перевела взгляд на сокамерников и в ужасе схватилась за голову. Женщина в чёрном смокинге отпустила свое горло и глядя в одну точку сказала громким шепотом:
Карен. Страшно, это не когда тебя черти в котле варят, а страшнее всего…
Жора. … когда ты баба! (Продолжая себя осматривать).
Карен. Нет, я всегда знал, что если Господь захочет меня покарать, за мои прегрешения, то он заточит меня в женском теле.
Жора. Господи! Меня-то за что?!!
Карен. Так мне и надо, шакалу!
Карен упал на пыльный матрас и по-детски заплакал. Мужичок поднялся с пола, поправил сползающую с узких бёдер юбку и сел на кровать возле плачущей женщины.
Адвокат. Все мы в прошлой жизни изрядно нагрешили.
Карен. Ты кто?
Адвокат. Я Нюра… Та что Адвокат. Я тебя недавно била…
Жора. Везёт тебе, ты мужик!
Жора опять печально заглянул себе в штаны.
Адвокат. Что ты такого сделал?
Карен. Я, Нюра, доигрался… (Шмыгая носом) Понимаешь, я очень люблю женщин…
Адвокат. Ага, я заметила, как ты любишь!..
Карен. Ну, не таких женщин как ты…
Адвокат. Красивых!
Карен. Я хотел сказать…
Адвокат. Это и хотел сказать! Не парься, я привыкла. Вот даже сейчас, вы все красивые тётки, а я мужик плюгавый.
Все переглянулись.
Жора. Скажите, а я красивая?
Моц. Жора, тебя сейчас больше всего этот вопрос волнует?
Жора. Волнует, конечно волнует! А если нас так оставят, я должен знать как я выгляжу.
Женщина в клетчатом пиджаке вздохнула и тихо сказала:
Моц. Да, Жора, ты симпатичная, но нас сейчас другое должно волновать… Как спасти свои грешные души!
Адвокат. Я думаю нам всем нужно покаяться.
Моц. Подожди, а откуда ты все знаешь?(Моц заинтересованно подошёл поближе).Ты как вошла, сказала что мы ждём какого-то распределения…
Адвокат. Я уже была в коматозном состоянии. Сидела вот в такой же камере с двумя женщинами, чего-то ждала, а потом пришёл охранник, принёс мне документы, я подписала несколько бумаг – о неразглашении, и он меня отпустил. Вот так я вышла из коматозного состояния. Очнулась на больничной койке, а о том, что я была в чистилище я напрочь забыла. Видимо, так работает это соглашение. А вот сейчас, вернувшись опять сюда – вспомнила…
Жора. Слушай, а все в камеру попадают, да?
Адвокат. Нет, женщины, которые тогда со мной сидели, рассказывали мне, что у всех по-разному. Кто-то в зал ожидания на вокзале попадает, кто-то в больничную палату, а кто-то, как мы, в камеру предварительного заключения…
Моц. На вокзале было бы лучше, там персонал приятнее.
Адвокат. Мы сами выбираем место и персонал. У кого-то это шестикрылый Серафим и поезд в заоблачную даль, у кого-то красивая медсестра в белоснежной палате, а у нас вот параша, шконки и мент. Все это как-то связано с нашим воображением.
Карен. Какое же у нас убогое воображение!
Моц. Нет, Карен, это не воображение у нас такое, это жизнь у нас такая…
Карен. Подождите, почему ты сказала, что нужно покаяться?
Адвокат. Я помню, тогда мы все начали молиться, каяться и он пришел…
Жора. Бог?
Адвокат. Нет, охранник.
Моц. Охранник?
Адвокат. Да, принёс документы на подпись и выпустил… Я же уже говорила!
Жора. Это как его, я где-то слышал, что перед Богом все должны предстать в чем мать родила. Может нужно скинуть одежды?..
Женщина в синих джинсах нерешительно потянулась к вороту рубахи, намереваясь расстегнуть верхнюю пуговицу.
Моц. Жора, стриптиз здесь не уместен!
Карен. Жаль, я бы посмотрел!
Карен в женском воплощении сел на кровать, показывая всем своим видом, что готов смотреть.
Жора задумчиво теребил пуговицу.
Карен. Давай, здесь все свои. Нюра, если что, отвернётся.
Но мужичок, недавно бывший дородной Нюрой, не собирался отворачиваться. Он, задумчиво тер свой
щетинистый подбородок.
Адвокат. Вот ты, Карен, начал говорить про то, что любишь женщин. Это твой грех?
Выражение лица у женщины в смокинге переменилось, став абсолютно серьезным, она тихо ответила:
Карен. У меня было некое… хобби…
Жора. Хобби?
Карен. Да, Жора, хобби это увлечение, а не то что ты подумал…
Жора. Я просто не расслышал (обиженно отозвался Жора, затягивая потуже свой брючный ремень).
Карен. Поезд Москва-Питер.
Адвокат. И…
Женщина-Жора внимательно слушая села возле кровати на пол. Карен помолчал, потом вздохнул и продолжил.
Карен. Восемь с половиной часов – примерно столько идет поезд от Питера до Москвы, за это время можно соблазнить практически любую. Случай знакомства в купе — не самый интересный. Приходится искать знакомства в других местах. Частенько я брал билет в плацкартный вагон. Там я чувствовал себя королем, который переоделся в простолюдина и спустился к своему народу.
Жора. Хе, Горный король!
Моц. Жора, не мешай, я слушаю Карена.
Жора. Я чё, просто пошутить хотел…
Мужичок пристально посмотрел на женщину —
Жору, и спросил:
Адвокат. Пошутил?
Жора. Пошутил.
Ответив мужичку, Жора в женском воплощении , на всякий случай, отодвинулся подальше от кровати.
Адвокат. Продолжай, Карен, я слушаю.
Женщина в смокинге подняла голову к потолку, и немного помолчав, продолжила.
Карен. В Плацкарте полно молоденьких студенток, которые с трудом набрали денег на билет. Обаяние юности и нищеты… Такие девушки просто обожают рассказывать о своих планах на будущее — как они закончат универ, встретят серьезного человека и заведут с ним кучу очаровательных детишек. В этом месте следует туманно намекнуть на свою собственную серьезность и положительность. Сразу возвышаешься над их бедными, во всех смыслах, ухажерами. Немного шика, романтики – и тамбур становится вам любовным ложем.
Жора. Прям в тамбуре!
Карен. Можно и в тамбуре, в туалете и даже в последнем вагоне. Предаешься сладостным утехам любви, поглядывая в окно на убегающие во тьму рельсы…
Жора. Вау! Расскажи по подробнее про «в туалете»…
Адвокат. Стопэ! Стопэ! Парни… это сейчас что за мужской клуб начался, имейте совесть, здесь дама!
Жора. Сказал мужик!..
Нюра-Адвокат-мужичок посмотрел с серьёзным видом на Жору, словно перед ним был нашаливший, в очередной раз ребенок, и устало сказал:
Адвокат. Очень смешно!
Потом он вновь с интересом повернулся к Карену.
Адвокат. Продолжай!
Карен. Короче говоря, у меня уже накопилось немало приёмов. Часто сложности возникают, когда девушка или женщина влюблена в кого-то другого. В своего парня, друга, а некоторые даже в мужа! Сильно влюбленных женщин соблазнить крайне сложно. Конечно же, в ход идет спиртное, которое вступает в соревнование крепости напитка с крепостью чувств. Но даже если это не помогает, все равно опьянение мне на руку — оно располагает к откровенности и ты начинаешь, как осторожный и опытный разведчик, зондировать почву и прощупывать бреши в обороне. В итоге получив свое, я всегда думал, как же мне повезло родиться мужчиной…
Адвокат. Вот сейчас я не поняла, что за мужской шовинизм начался?!
Жора. Сказал мужик!
Жора хихикая, отбежал к двери камеры.
Адвокат. Вот там и стой! Тоже мне, Петросян в юбке.
Карен. Женщина! Не трогай Петросяна!
Адвокат. А, что, мужчина, он вам родственник, что ли какой, а?
Карен. Он – армянин!
Адвокат. Понятно, (скрестив руки на груди), давайте сейчас сюда ещё и национализм добавим, шовинизм уже есть, потом перейдём на сексуальные меньшинства, вспомним политику и вот он, повод опять подраться! Отличная исповедь получается. Как вы считаете, я не права?
Моц. Вот смотрю я на вас, смотрю и думаю, разве нам господь не показал наглядно, что все, что мы есть, это лишь душа, которая может находиться в любой телесной оболочке!
Жора. Только вот в мужской удобнее!
Адвокат. Ну, вот чем вы лучше женщин, объясните!
Мужичок-Нюра встал с койки возмущённо глядя на мужчин воплощенных в женские тела.
Карен. Хочу напомнить, что мужики вместе это — сила. Женщины таким похвастаться не могут — любое женское сообщество распадается при появлении обаятельного мужчины и каждая становится сама за себя. У них не существует, как у мужчин, негласного правила «победит сильнейший» и законов чести. Девиз женщин — «Победа будет за мной, даже если я этого не заслуживаю. Навру, предам, пойду по головам, но отобью его у Наташки».
Адвокат. Согласна! С этим пунктом согласна, давай дальше.
Женщина в клетчатом вздохнула и демонстративно
отвернулась от спорящих.
Карен. А вот ещё, мужская солидарность, мужской союз, который женщине не разрушить. Как ты сказала – мужской клуб, в который женщинам вход воспрещен. А попасть туда хочет любая, потому что все они в глубине души понимают – женского клуба не существует. Он организуется только на время и организуется, как правило, не сам по себе, а против мужчин. Феминистическое сообщество – ярчайший тому пример. В этом и разница – мужской клуб всегда за женщин, хороших и разных, брюнеток и блондинок, худеньких и полных, низких и высоких. Потому что мы не стесняемся сказать себе: да, мы любим женщин. Что в этом плохого? В конце концов, нам друг без друга не обойтись. Мы все здесь занимаемся общим делом – продолжением рода человеческого. Только вместо того, чтобы сплотить усилия, прекрасная половина человечества периодически противится этому. Хотя, может, без этого было бы неинтересно.
Адвокат. Значит, хорошо, что различия существуют. И каждому мужчине стоит задуматься над этим. Стоит задуматься… стоит задуматься…
Моц. Что, наконец-то задумались?!
Женщина в клетчатом пиджаке, пожевала губами, потом попыталась ещё что-то добавить, но не найдя нужных слов устало села на койку. Карен вздохнул, ему явно стало легче. Он повернулся и спросил у Жоры, который по-прежнему изучал
свое женское тело.
Карен. Жора?..
Жора. Я просто посмотрел, я что не могу посмотреть?!..
Карен. Да, я не про это, ты как сюда попал?
Жора. Куда? А, сюда! Сюда, из-за женщин. Рассказывай!
Последнее слово сказали хором, втроем.
Жора. (Почесывая руку) Вообще ничего интересного... Я немного выпил.
Адвокат. Понятно!
Жора. Чего понятно? Чего тебе понятно?! Понятно ей… Я вообще-то, не пью.
Моц. Все так говорят...
Жора. Это у вас там, все так говорят!
Женщина в рубашке и синих джинсах подошла к стальной двери, потолкала ее, а потом постучала в окошко. Подождала и постучала сильнее. Ответа не последовало.
Жора. Слушайте, а где этот? (Жора руками показала крупное лицо охранника).
Моц. Георгий, не нужно переводить тему, рассказывайте, что у вас произошло.
Жора. И чё сразу на ВЫ, ты вот, Моисей, о себе ничего пока не рассказал и Адвокат Нюра — сплошная загадка, а этот вообще про свое хобби рассказал и все… Может, о душе поговорим, а то тема повисла…
Все переглянулись. Женщина — Моц, закатывая длинные рукава, пошла к Жоре.
Жора. Бить будете, мамаша?
Моц. Не йорничай, Жора. Просто рукава мешают. – А по поводу души, мне кажется, что нам всем могут дать второй шанс.
Жора. Это почему?
Моц. Иначе бы давно отправили куда следует, (он показал на верх, а потом вниз), — и раз мы все ещё здесь, значит у нас есть шанс.
Помолчали.
Моц. Давай начнём с того что ты немного выпил…
Жора махнул рукой, подошёл к кровати, сел втиснувшись между Нюрой и Кареном, и начал рассказывать.
Жора. Я когда выпью, меня сразу на подвиги тянет. В этот раз все так и произошло, мы с пацанами отмечали день ВДВ.
Карен. Ты служил в ВДВ?
Жора. Нет, кореш мой служил, он же и отмечал, а мы с ним за компанию…
Моц похлопал себя по карманам ища свой сотовый телефон, потом вспомнил что его отобрали,
махнул рукой и уточнил у Жоры:
Моц. Так ведь август уже прошёл…
Жора. Август прошёл, а повод остался. Кореш пропустил празднование, потому что он второго августа с крыши упал, когда флагом махал. Сломал два ребра и попал в больницу… ну в общем, не суть. Отмечаем, значит, день ВДВ, выпили, поговорили, ещё выпили…
Моц. Потом поговорили, Жора переходи непосредственно к делу!
Жора. Моисей, не перебивай я подробно рассказываю как все было.
Моц. Меня зовут Игорь Моисеевич!
Жора. Вот я и говорю, не перебивай меня, Моисей, а то я собьюсь! Значит, выпили за встречу, немного поговорили про баб, выпили за ВДВ… потом за родителей…
Игорь Моисеевич громко выдохнул, изображая нетерпение.
Жора. Потом выпили чтобы всегда стоял… потом зато чтобы всегда давали… А где-то во втором часу ночи, я поехал, из бара, где мы «зависали» с мужиками, спасать голых баб…
Адвокат. А позвольте, сударь, узнать, что это за место такое, где голые бабы нуждаются в неотложной мужской помощи, во втором часу ночи?
Жора. В бане. Я забрался в женское отделение…
Карен. И?..
Жора. Пустая баня охладила мое воображение… Потом приехали менты, поймали и отвезли сюда.
Моц. Бэтмен!
Игорь Моисеевич подошел к унитазу.
Жора. А получается, что я там умер что ли? (Вопросительно посмотрел на мужичка-Нюру).
Адвокат. Может, ты там на мыльце поскользнулся и головой о кафель ударился, а может, в баре заплохело и все остальное уже бред твоего нетрезвого воображения… И такое бывает.
Жора. Глупо как-то. Живешь-живешь, а потом вот бам и все…
Мужичок — Нюра погладила по спине поникшего Жору.
Адвокат. Видишь, ещё не все. Что-то должно с нами произойти, может даже и оклемаемся…
В камере стало тихо.
Моц. Послушайте, а для чего здесь унитаз мы же в чистилище, нам же не нужно, ну… нам ведь это не нужно? Зачем он здесь?
Карен. Моисей Игоревич, а почему тебя сейчас этот вопрос вдруг заволновал?
Моц. Меня, Карен, зовут Игорь Моисеевич! И я думаю…
Жора. Моисей, думай не думай, а тебе сейчас по любому сидя!..
Женщина — Моц проигнорировала туалетный юмор Жоры и глядя на инвентарный номер на сливном бочке
продолжила свою мысль:
Моц. Нам нужно попытаться отсюда сбежать…
Жора. Как сбежать?
Моц. Послушайте! Нюра сказала: мы не умерли, а находимся в коматозном состоянии, балансируя между жизнью и смертью. Так почему бы нам самим не…
КРУГ 5
Откуда-то издалека зазвучали божественные хоралы и стены камеры тут же пришли в движение. Взорвавшись фонтаном искр, потухли лампы дневного освещения погрузив все в священный полумрак. Дверь распахнулась, выпуская яркий, радужный свет.
Адвокат. Благодать!.. (зашептала Нюра вставая и отходя в сторону).
Жора. Благолепие!
На пороге сквозь туманные волны обозначился силуэт.
Моц. Как хорошо, как покойно становится на душе…(Шептал Игорь Моисеевич, зачем-то берясь за веревочную дёргалку сливного бочка).
Жора. А я тебя, Господи, таким и представлял!
Жора начал снимать с себя одежду. Карен встал на колени, воздев руки к туманному силуэту. Затихли хоралы и, как ни в чём не бывало, вспыхнули лампы дневного освещения.
На пороге, в своей форменной одежде, стоял охранник.
Он посмотрел на подобострастно молящихся и смущенно
прокомментировал:
Охранник. Нет, я не он! (Глядя на обнаженный торс Жоры) А почему он голый?
Все переглянулись. Моц по-прежнему стоял возле унитаза держась за сливную веревочку, Карен был на коленях, Жора и Нюра стояли рядом, но теперь они все были как и прежде — сами собой.
Жора. Господи, я мужчина!
Карен. И я…
Отозвался стоящий на коленях Карен. Моц отпустил веревочку и начал ощупывать своё лицо. Нюра одернула подол своей крепдешиновой юбки, огладила свои крутые бока и выдохнула:
Адвокат. Ура, я женщина!
Жора, переполняемый радостью пустился в пляс и к нему, вскочив с пола, тут же присоединился Карен. Танцуя, они дружно скандировали:
Карен и Жора. Я мужик, я мужик!..
Нюра притопывая ногами и красиво вращая руками, пошла к мужчинам, сразу образовав вокально-танцевальное трио.
Адвокат. А я женщина, а я женщина, а я женщина!..
Моц стоял в стороне и радостно крутил руками нелепые «фонарики» потрясывая тощим задом.
Скорее всего они бы плясали ещё очень долго, но зычный голос охранника прервал их танец гендерной радости.
Охранник. А я повторяю свой вопрос, почему он голый?!
Жора подошёл к охраннику и часто дыша, начал объяснять свою теорию:
Жора. Я слышал, что Господь всех встречает в чем мать родила, ну, в смысле, не он в чем мать родила, а люди к нему приходят в чем мать родила… Я подумал, что сейчас именно такой момент… Вот. А что теперь делать?
Охранник. Снимать штаны и бегать!
Жора тут же начал расстегивать джинсы.
Охранник. Не надо снимать штаны!
Жора. Почему?
Охранник закатил глаза к потолку и вздохнул.
Охранник. Потому что это шутка-минутка была… По вашей ситуации могу сказать одно — Ждите!
Жора. Чего ждать-то?
Охранник. Решения по вам ещё нет. Так что, ждите!
Охранник развернулся и неспешно «поплыл» к выходу.
Жора. Погодите!
Охранник. Блин!.. Хотел красиво уйти. Что вам нужно, Георгий?
Жора подошёл ещё ближе и заискивающе спросил:
Жора. Может, Вы подскажите, что нам сделать, чтоб выйти от сюда?
Охранник. Всему свое время. (Он вытянул указательный палец и легонько дотронулся до носа Георгия) Прунь!..
Жора. Что?
Охранник. Прунь! (И он вновь игриво коснулся носа Георгия).
Жора. Понятно... (Отходя от охранника).
Дверь закрылась. Не говоря ни слова, Гоша дошёл до кровати и сел на нее. Карен и Нюра встали рядом, внимательно рассматривая оторопевшего Гошу. К ним присоединился Моц.
Моц. Что он сказал?
Жора поднял глаза на Игоря Моисеевича, медленно встал и коснувшись своим указательным пальцем его пористого носа, повторил сказанное охранником:
Жора. Прунь!
Моц. Так и сказал?
Жора. Да!
Моц. Все понятно (хлопнув себя по тощему боку) – нас всех водят за нос! Нужно срочно бежать отсюда!
Адвокат. Это как?
Моц. А вот так. Я встану на стрёме, вы с Кареном отодвинете стульчак унитаза, и Жора прытко пролезет в образовавшееся отверстие.
Жора. Вонючий случай! Куда мне нужно будет прытко пролезть?!
Моц. Не перебивай! Если Георгию удастся пролезть в канализацию, а я больше чем уверен, что это чёрный ход в наш реальный мир, то за ним сразу последуем и мы.
Жора. Так, подождите, почему я должен лезть первым? Ты придумал, ты и ныряй…
Моц. Времени мало, давайте приступать!
Жора. Стоп! Я не согласен.
Моц. Ты жить ещё хочешь?
Жора. Хочу!
Моц. Тогда придётся познать изнанку мира! Тем более, что ты уже наполовину разделся и соответственно готов к водным процедурам.
Жора. Почему все молчат?! Я решительно против этого… познания!
Жора подошёл к своей брошенной на пол одежде и начал демонстративно одеваться.
Адвокат. Мысль интересная, а если там действительно канализация или ещё хуже…
Моц. Нюра, что вы имеете в виду?
Адвокат. Ад!
Жора. Едрит-Мадрид, канделябр криво висит! В ад меня хотел отправить, да?!!!
Быстро одевшись Георгий вернулся к собравшимся и засунув руки в карманы стал буравить тяжелым взглядом Моца.
Моц. Совсем не обязательно что там будет ад! (Положа руку на плечо Жоры). Сначала будет темно, а потом ты увидишь свет в конце тоннеля…
Карен. Если он увидит свет в конце тоннеля то, скорее всего это будет конец его жизни, а не её славное продолжение…
Моц. Хорошо, а что вы предлагаете, господин в дорогом смокинге?
Жора. О, точно, я все хотел спросить, а чего это ты во фраке?
Карен. Это смокинг…
Моц. Жора! Господа, я прошу не уходите от темы!
Карен. Я ехал делать предложение любимой женщине…
Адвокат. Опа, вот это поворот, а ну-ка рассказывай! А я-то уж подумала, что ты, как всякий тайный эротоман, совсем не способен любить!
Моц как маленький ребенок, надул губы, отошел от говорящих, и демонстративно сел на кровать, негодующе скрипнув панцирной сеткой.
Жора. Наверное, нужен был толчок, что бы он заговорил об этом…
Адвокат. Жора, какой толчок, ты о чем?
Жора. Нюра, вот этот толчок, вот этот!
И Жора указал на унитаз цвета слоновой кости. Все посмотрели в указанном Жорой направлении, а потом вновь перевели взгляд на Карена. Тот, задумчиво глядя в серую бетонную стену, начал рассказывать.
КРУГ 6
Карен. У нас с Лусинэ все было сложно. У неё был муж… Но она его не любила, а он – её муж, давно и открыто погуливал на стороне. Лусинэ решила ему отомстить… так в её жизни появился я. Поначалу это был обычный адюльтер, мы тайно встречались два года, а потом я понял, что без неё не могу. И вот сегодня вечером, я решил сделать ей предложение. Я собирался красиво украсть свою Лусинэ. Сел в машину, положил коньяк, коробочку с кольцом и цветы на заднее сиденье и поехал к ней. Пока я ехал, она набрала меня по сотовому и сказала, что не хочет больше изменять мужу и… у нас все кончено… Я съехал на обочину, открыл коньяк, армянский пять звездочек, и все выпил. Потом забрался за руль, включил на всю громкость магнитолу и погнал по ночной автотрассе. Через какое-то время меня стали преследовать гаишники приказывая остановиться. Я не собирался останавливаться. Ночь, темные силуэты домов с одиноко светящимися окнами. Эти мерцающие во мраке огоньки были похожи на звезды. Они приветливо мигали в дали, но я понимал между нами тысячи, миллиарды, триллионы лет холодной пустоты, которую мне уже никогда не преодолеть.
Жора. Красиво сказал!
Адвокат. Жора, закрой рот! Что было дальше, Карен?
Карен. Гайцы стали нагонять меня. Я вдавил газ и свет придорожных фонарей слился в одну непрерывную линию. В этот самый миг мне показалось, что у машины, нет, у меня вырастают крылья…
Карен подошёл к железной койке, на которой в гордом одиночестве сидел Моц, и устало присел рядом.
Моц. Что было дальше?
Карен. Я остановился.
Жора. А на хрена ты остановился?!!!
Карен. Бензин закончился.
Нюра потянула за веревку сливного бочка и вода с шумом устремилась вниз, заурчала, запенилась, ниспадая маленьким водопадом в темное отверстие канализации.
Адвокат. Я думаю, что на самом деле, ты разбился…
Она послушала как вода вновь набралась в бачок, посмотрела на инвентарный номер написанный красной краской и сказала:
Адвокат. Моисей, я готова рискнуть.
Жора. Что?
Адвокат. Я полезу в дючку!
Карен. Куда? (Вставая с койки) Куда ты хочешь полезть?
Адвокат. Вот в эту парашу, в эту канализационную задницу, в ад в рай… Не хочу больше здесь сидеть!
Карен. (Снимая смокинг) Нет, я не позволю даме полезть в это…
Жора. Я пойду... (начал опять раздеваться).
Карен. Нет, Жора пойду я, мне уже нечего терять!
Жора. А вдруг есть шанс только для одного? Вдруг только один сможет проскочить, а потом перекроют вентиль и не дадут остальным вырваться?! А у меня жена и трое детей: мальчик, мальчик и сын… Мне домой очень нужно! Мне домой надо…
Моц. Жора, не ври!
Жора. Почему это я вру?! Как про баню и голых баб — сразу поверили, а что у меня жена и трое детей тут я, значит, вру!..
Карен, в белых плавках от «Armani», подошёл к Жоре
и взяв его за плечи сказал:
Карен. Тем более, а если там жизни нет? Если это тупик, зачем тебе рисковать?
Адвокат. Мужчины, хватит обниматься! А то мне придётся сказать, что я лесбиянка, а Моисей признается, что он афроеврей и нам, за эту слезливую мелодраму, сразу дадут Оскар!
Карен. Чего дадут?
Адвокат. Оскар дадут, дебилы! Ну, это у меня шутка юмора такая. Короче, должна идти я, мне терять вообще нечего. От слова совсем. Я все равно живу как вождь мирового пролетариата!
Жора. Это как? (Заинтересовано спросил Жора, поправляя свои семейные трусы).
Адвокат. А так – все по тюрьмам да по ссылкам, по тюрьмам да по ссылкам!.. (Нюра подошла к унитазу). Не ждите, раздеваться не буду, так полезу! Чего встали, идите помогать, я его одна не сдвину. Моисей, давай на «шухер».
Жора и Карен дружно взялись за стульчак и начали его раскачивать. Со стороны это было похоже на то как два полуголых гнома пытаются вырвать старый зуб из десны великана.
Моц. Стойте! («Гномы» испуганно замерли)
Моц. Есть вариант получше!
Все хором. Что-о-о-о?!! (дружно спросили все участники канализационного побега)
Моц. Видите, во-о-н там вентиляционная решётка. Если подтащить кровать к стене и поставить «на попа», то мы сможем добраться до решетки. Сняв решётку, можно будет забраться в вентиляционную трубу. Мне кажется, это значительно лучше чем канализационная труба…
Карен. А чего голову канализацией морочил?
Моц. Я только сейчас заметил вентиляцию.
Адвокат. Может ещё по сторонам посмотрим и ещё чего увидим!
Жора. Ну ты, Моисей, прям генератор побега какой-то!
Карен. Господа, предлагаю сразу, так сказать «на берегу», определить кто пойдёт в вентиляцию, а кто в канализацию.
Сказав это Карен начал одеваться. Жора последовал его примеру, но натянув одну штанину замер, посмотрел по сторонам и предложил:
Жора. Давайте, тогда я полезу в канализацию!
Адвокат. Вот ты, Жора, странный, то не хотел в дючку лезть, а теперь прям такое рвение.
Жора. А вдруг это правда, выход!
Карен. Может, хватит языками зазря трепать! Раз все готовы попытать удачу, предлагаю написать наши имена на бумажках, и чьё имя выпадет, тот и полезет в эту, в эту… Как там её?
Моц. В вентиляцию.
Адвокат. Карен, а где мы возьмём бумажки?
Карен залез во внутренний карман смокинга и извлек из него три визитки.
Карен. Вот на них и напишем.
Моц. Ого, Карен Дженибекян, генеральный директор видео холдинга!
Прочитал Моц с визитки и с интересом посмотрел на Карена.
Карен. Да, это я.
Жора. О, вот это удача! Мне очень важно было это узнать. Слушай, Карен ты, скорее всего, точно в теме.
Карен. А что ты хотел, Жора?
Жора. Скажи, ведь президента не существует, это только голограмма, да?
КРУГ 7
Секунду все недоумевали,
а потом камера взорвалась от хохота.
Жора. Чего вы ржёте, уроды, я серьезно! Мы вот с женой поспорили. Да ну вас… (Жора, обидевшись, отвернулся от хохочущих сокамерников).
Карен. Уф, ну и повеселил ты нас, Жора! Но, вернёмся к нашим баранам. Чем напишем имена?
Моц. Не думал, что он мне пригодится, все выбросить хотел. (Моц протянул Карену огрызок карандаша)
Карен. Отлично, пишем.
Карен разорвал две визитки пополам и, послюнявив огрызок карандаша, начал аккуратно записывать имена, используя спинку кровати как письменный стол.
Карен. Жора, Нюра, Моисей и я…
Моц. Меня, вообще-то, Игорем зовут!
Карен не отреагировал на замечание Моца, продолжая усердно писать. Жора, делая вид что он праздно прогуливается по камере, подошёл к пишущему Карену, дождался когда он закончит и резко выхватил визитки.
Карен. Жора! Что за тюремные замашки?!…
Георгий прочитал написанное, перетасовал бумажки и решительно выбросил их в унитаз.
Карен. Ты что делаешь?!!
Жора. А мне все равно в лотерею не везёт!
Карен подбежал к унитазу, и глядя в коричневое жерло водостока, печально констатировал:
Карен. О, Моисей всплыл…
Жора. Ну вот, я так и думал. Слушайте все! В вентиляцию полезу я! Потому что из всех вас я самый подготовленный. Да я, практически, служил в ВДВ! Мне кореш все подробно рассказал, вообще ничего сложного. Так что, я готов на все сто!
Моц. Ой, смотрите, а у нас тут Бэтмен завелся…
Сказав это, Моц закашлялся.
Жора. Вот, Моисей, Бог не Тимошка, видит немножко!
Моц. Ни хрена он не видит! (Моц плюнул на пол и промокнув ладонью заслезившееся глаза) Если бы видел, мы бы уже все в другом месте были бы!
Жора. Я, кстати, ещё и коммуникабельный.
Адвокат. А при чем здесь коммуникабельность?
Жора. Мало ли кто встретится мне на том конце трубопровода…
Адвокат. Например, голые бабы, которых нужно спасать…
Жора. А что, бабы не люди? Они голенькие, им холодно…
Моц. Все, хватит трендеть! Если решили лезть, то давайте уже что-то делать!
Жора. У, какой злой, Моисей…
Моц. (Хватая Георгия за грудки) Мы там сейчас как овощи лежим под капельницами, наши родные места себе не находят, а ты здесь трендишь о голых бабах и о какой-то грёбаной коммуникабельности…
Карен и Нюра попытались разнять их, но безрезультатно, Моц вцепился в Жору, словно клещ.
Жора. Моисей, ты чего… Ты чего?..
Моц разжал костлявые пальцы, отпуская перепуганного Жору.
Моц. Я пойду! (схватился за железный обод спинки и со скрипом поволок койку к стене)
Жора. Ого, видели как он на меня набросился? У меня аж жум-жум начался!
Карен. Чего у тебя начался?
Адвокат. Очко у него заиграло…
Моц. Вы будете мне помогать или нет?!!
Сдавленно просипел Игорь Моисеевич пытаясь в одиночку поднять кровать. Все поспешили ему на помощь. Приставив стальное ложе к стене, участники побега отправили Жору стоять «на стрёме», а Моц, ругаясь и кряхтя, полез наверх к вентиляционной решётке. Но не успел он прикоснуться к её пыльной основе, как в это же мгновение открылось смотровое оконце и в нём обозначилось лицо охранника.
Жора. Шуба, шапка, мордогляд! (Заорал Жора, а потом улыбаясь пояснил удивленному охраннику) Это мы в ассоциации играем, я ребятам загадку загадал…
Охранник. Значит, играете…
Окошко закрылось, щёлкнул замок, железная дверь отворилась и на пороге возник охранник с резиновой полицейской дубинкой. Он осмотрел камеру. Возле стены на кровати смирно сидели трое задержанных.
Охранник. И какой правильный ответ (Глядя на Жору спросил охранник поигрывая дубинкой) А?!
Жора. Зеркало в прихожей…
Охранник подошёл к кровати и резко ударил по ней дубинкой. Жора, от неожиданности, ойкнул, а трое сидящих на кровати, испуганно подпрыгнули.
Охранник. Ага, испугались! (Радостно оскалился охранник). Саечка за испуг!
Он подошёл к Жоре и сложив пальцы щепоткой щёлкнул того под подбородком. Получив «саечку», Жора сразу поблагодарил охранника.
Охранник. А я смотрю, ты правила знаешь. Ладно, играйтесь, но только чтоб тихо!
Он ритмично постучал дубинкой по кровати и ушёл.
Адвокат. Вот сейчас, Гошенька, у всех был жум-жум!
Моц. Кто был у всех?
Карен. Ну это когда очко на минус… Короче, Моисей Игоревич, страшно сейчас всем было. А ты, Гошка, молодец, вешалкой в прихожей отвлёк охранника и потянул время.
Жора. Зеркалом в прихожей…
Карен. Не важно! Главное, мы успели кровать на пол поставить.
Нюра обняла довольного собой Жору.
Моц. Гоша, а почему он сказал что ты правила знаешь?
Жора. Вы что в детстве не играли в эту игру?
Карен и Моц. Нет.
Жора. Когда тебе ставят саечку за испуг, нужно сказать «спасибо», иначе получаешь ещё три «за невежество».
Моц. Ну и игры у вас были…
Жора. Нормальные дворовые игры: четыре угла, двенадцать палочек, московские прятки и сифа…
Адвокат. Сифа?
Жора. Да, сифа или гаша… Ну, это когда находишь какую-нибудь старую тряпку, все на неё плюют и она становится «гашеной». У кого тряпка, тот водит. Нужно попасть этой «гашей» в кого-нибудь из играющих и он станет «сифой».
Карен. Георгий, а ты где вырос?
Жора. В Набережных Челнах… Это там где КАМАЗы делают…
Моц. Трудное детство.
Жора. Моисей, ничего не трудное! Играли с карбидом, чиркали «цирием», делали «дымовуни»…
Карен. Чем чиркали?
Моц. Что делали?
Жора. Вот видите, вам уже интересно, вопросики начались… «Дымовуня» — делается из отломанного кусочка пластмассовой линейки которую заворачивают в фольгу, оставляя один краешек не завернутым. Этот краешек поджигают и бросают, ну например, между закрывающимися створками лифта.
Адвокат. Господи, зачем?
Жора. Ха! Горящая «дымовуня» залетает в лифт, створки дверей закрываются и пассажир, ну тот кто сел в лифт, оказывается с ней один на один. И первое что он делает — это начинает тушить эту горящую хрень. И это его фатальная ошибка, потому что когда «дымовуня» гаснет, то она сразу начинает обильно и едко дымить! Кашель и мат слышны на весь подъезд. Ну, согласитесь, это же ржачно!..
Все молча глядели на распалившегося от детских воспоминаний Жору.
Жора. А «цирий» это такой кусок металла который мы таскали с завода и если добавить марганец…
Моц. Георгий, мы обязательно послушаем все твои детские рассказы, но немножко позже и, желательно, в другой обстановке.
Жора. Так че, сами же спросили…
Нюра подошла к Жоре, который обиженно надул щеки.
Адвокат. Гошечка, мне очень интересно, только давай позже. Хорошо?
Жора молчал. Игорь Моисеевич и Карен также подошли к нему.
Карен. Нам правда интересно, только давай немножко отложим?
Жора. Я хотел только про «цирий» и про тот как мы бутылки в углах подвешивали…
Карен. Обязательно тебя послушаем, но только после вентиляции, ок?
Жора засияв от радости повторил за Кареном «ок» и начал поднимать железную кровать чтоб вновь прислонить её к стене.
Карен. Гоша, подожди! Меняем тактику. Нюра встаёт «на стрёме», Жора лезет в вентиляцию, а мы с Моисеем Игоревичем…
Моц. С Игорем Моисеевичем, меня зовут Игорь Моисеевич!
Карен. Да, мы с вами помогаем Жоре забраться в трубу. Вопросы есть?
Жора. Нет!
Карен. Тогда погнали…
Жора. (Отдавая честь) Так точно, генеральный директор видео холдинга!
Моц. Гоша, к пустой голове не прикладываются!
Жора. Какая же она пустая, там мозги…
КРУГ 8
Нюра заняла место возле железной двери, а остальные приступили к повторной попытке побега.
Жора. Десантники, вперёд!
Задорно крикнул Жора и на него сразу цыкнула стоящая на «шухере» Нюра. Он шёпотом повторил боевой клич и начал прытко забираться по железной кровати, которую участники побега вновь вертикально установили у стены, но на самой верхней точке подъема заскользил по сетке и глупо съехал вниз. Вторая попытка была более удачной. Карен подтолкнул Гошу под «пятую точку» и тот смог зацепиться за прутья решётки. Моц, в свою очередь, схватил Жору за ногу, тем самым фиксируя его в вертикальном положении и тихо просипел:
Моц. Попытайся её оторвать!
Жора. Пытаюсь!…
Ответил Жора, яростно раскачиваясь на решётке словно уругвайская обезьяна в период брачных игр.
Карен. Давай, я попробую!
Жора. Отвянь!
Моц. Не мешай ему, Карен, у него получится!
Карен. Он неправильно делает, надо было сначала вывернуть крепежные болты!
Жора. Какие ещё болты?!
Адвокат. Ребята, не болтайте! А то нас сейчас запалят!
В этот момент под рукой у Гоши что-то треснуло и он, не удержавшись, с криком слетел с кровати, цепко держа в руках вентиляционную решетку.
Адвокат. Шуба!!!
Карен и Моц, как по команде, поставили кровать на пол, а Гоша, не отпуская оторванную решетку, прижался к холодной стене. Закончив с кроватью, Карен сразу подскочил к стоящей в нерешительности Нюре. Он положил руку на её талию, а другой рукой подхватил под локоть и начал вальсировать.
Моц тихо запел.
Моц. Ла-а-а-а! Ла-ла-ла-ла! Ла! Ла! Ла!
Стальная дверь отворилась и в дверном проеме обозначился недовольный охранник.
Карен. Скажите, Нюра, что вы делаете сегодня вечером?
Адвокат. О, Карен, это так неожиданно! Я боюсь, что вечер у меня уже занят. Давайте я посмотрю в своём ежедневнике… Хотя нет, подождите… Сегодня я свободна — как муха в полёте!
Карен. В таком случае, я хочу пригласить вас в ресторан…
Моц. (Сменил мотив и без объявления перешел на эстрадный вокал):
А в ресторане, а в ресторане
А тут цыгане, а там армяне
И что душа захочет выбирай
И где-то здесь начинается рай!…
Пока Моц аккомпанировал танцующей паре, Жора, не отпуская злополучную решётку, изо всех сил старался слиться с серым бетоном стены. Охранник, устало вздохнул, покачал головой и, не заходя в камеру, закрыл дверь. Как только лязгнул дверной замок, Жора подкошено съехал по стене на пол.
Моц. Ты чего расселся, давай наверх!
Игорь Моисеевич, уперев руки в худые бока, стоял над Гошей.
Жора. Моисей, тебя наверно из Гестапо выгнали за чрезмерную жестокость! У меня ноги ватные, я сижу-то с трудом, а ты говоришь, давай…
Карен поблагодарил даму за танец и направился к товарищам по несчастью.
Карен. Моисей Игоревич, дай ему передохнуть.
Моц. Игорь Моисеевич! Меня зовут Игорь Моисеевич!
Карен. Так я и говорю!
Моц. Нет, Карен, ты все время говоришь наоборот!
Карен. Тебе это прямо сейчас нужно выяснять?
Моц. Я хочу чтобы меня называли правильно!
Жора. Моисей, не заводись, я сейчас встану и… (он попытался встать, но решётка ему явно мешала). Помогите братцы…
Моц. Да что ты уцепился в эту решетку!
Карен. Моисей Игоревич, это у него шок.
Моц. Опять?
Карен. Почему опять? Хотя может и опять… Я же не доктор.
Моц. Я говорю, ты нарочно говоришь неправильно моё имя и отчество!
Карен. Хм, прости, я даже не заметил.
Моц. А я вот, заметил! Я это уже давно замечаю и мне вот хочется чтоб меня звали правильно, а не сикось-накось!
Карен. Моисей Иго…
Моц. Вот! Во-о-о-от!
Моц. Я – Игорь Моисеевич! А Моисей Игоревич это, как ни странно, мой папа!
Карен. Правда, что ли?!
Моц. Да! – Так что, прошу называть меня Моисей Игоревич, а не Игорь Моисеевич! То есть, Игорь Моисеевич, а не Моисей Игоревич! Понятно?
Все то время пока Моц и Карен выясняли как правильно
произносить имя и отчество,
Жора безуспешно пытался подняться с пола.
Моц. Я спрашиваю, это понятно? Я у тебя спрашиваю, Карен, это понятно?
Карен. Все, теперь абсолютно понятно. Игорь Моисеевич, а не Моисей Игоревич… Так?
Моц. Так.
Карен. И не надо было лезть в бутылку! Горлышко узкое, можно застрять…
КРУГ 9
Адвокат. Разобрались?
Голос был мужским и звучал он оттуда, где совсем недавно находилась Нюра. Теперь на этом месте стоял тот самый мужичок, которым была Адвокат-Нюра в изменённом состоянии. Мужичок был в шикарном белом костюме, в белых штиблетах надетых на пижонские ярко-красные носки.
Жора. Ой, нас что опять бабами сделали?
Карен и Моц бегло ощупали себя.
Карен. Нет, вроде все на месте…
Жора. Ребята! Посмотрите, я нормальный… Проклятая решётка! Пальцы не слушаются… (Жора дергался пытаясь отпустить решетку).
Карен. (Обращаясь к мужичку) Нюра, это ты?
Адвокат. Да, это я. Сейчас, чтобы не путаться можете звать меня Люсей… если хотите.
Моц. Люсей? — Это сокращенное от Люцифер!.. Шучу! Вообще-то у меня много имён, но речь сейчас не обо мне. Игорь Моисеевич Моц, долго мы будем «Ваньку валять»? Вы же уже догадались что вам придётся отвечать за содеянное. Иначе никому не выйти отсюда…
Моц. Что происходит?
Жора. Нюра, Люся… В общем, мужик, если это из-за побега? Так это я во всем виноват! Вот доказательство.
Жора потряс оторванной решёткой. Игорь Моисеевич устало сел на кровать и тяжело вздохнул.
Моц. Я так и подумал, Нюра, что ты «засланный казачок»… Твое появление в женском образе в камере с мужчинами… Да и потом, у всех истории жизненные, а у тебя «тюремная легенда»… А когда я увидел этот, якобы инвентаризационный, номер на бачке унитаза, мне все стало понятно. Все происходящее здесь — по мою душу, и ты в том числе…
Мужичок сел рядом с Игорем Моисеевичем.
Адвокат. Тогда почему не захотел облегчить душу, ведь были созданы идеальные условия?
Моц. Не хочу я облегчать душу!
Жора. Вот это поворот! Нюра-то это…
Жора не отпуская решетку поднялся с пола.
Карен. Совсем и не Нюра…
Адвокат. Между прочем, у ребят, когда они вернутся в жизнь, многое наладится. Карен отвоюет Лусинэ, Жора перестанет пить…
Моц. А я?
Адвокат. И тебе тоже нужно двигаться дальше…
Моц. Значит все — отбегался? Можно подковы сдирать...
Адвокат. Не мне это решать. Я лишь помогаю людям осознать содеянное.
Карен. Моисей, давай, расскажи, смотри тут все свои…
Карен сел рядом с Моцем. Гоша тоже попытался усесться со всеми, но из-за решётки которую он не мог отпустить, это ему не удалось и он остался стоять.
Карен. Давай, брат! Понимаю, тяжело…
Жора. Моисей, умоляю, не тяни… очень тяжело (и Жора коленкой поправил решетку).
КРУГ 10
Моц. Я остановился в своей машине на перекрестке и, вдруг, дверь открылась и на пассажирское сиденье рядом со мной прыгнула молодая девица. Она была вся в слезах, тушь потекла, утираясь рукой она размазывала помаду по своему лицу. Я спросил, что у неё случилось. Оказалось, её бросил молодой человек. Стоять дольше на перекрестке я не мог, а выходить она отказалась, и я поехал… Мы катались по ночному Питеру, она изливала мне душу, а я все больше и больше понимал, что хочу эту молодую дурёху. Мы стали встречаться… Я дарил ей дорогие подарки, носил ее на руках, души в ней не чаял. Про семью я совсем забыл… Потом в я сделал фиктивные документы, и мы сыграли настоящую свадьбу. Перед вами, господа, двоеженец…
С грохотом на пол упала решётка.
Жора. Ты, Моисей, прямо как полковник Исаев, ну это по-нашему, а по-немецки Штирлиц. На два фронта успевал!
Моц. Какой Штирлиц, какие два фронта! Жора, через какое-то время я уже вообще не понимал кто я, и какой из жизней живу.
Адвокат. Договаривайте, чем все закончилось!
Моц. (Пожевал губами) Когда жена об этом узнала она… покончила с собой!
Адвокат. Теперь расскажите как заставили свою подругу сделать аборт. Помните? Это было задолго до вашего двоеженства.
Моц. Помню.
Адвокат. На каком месяце беременности она была?
Моц. Какой-то незначительный срок…
Адвокат. Три месяца! Вы нашли деньги, врача, а самое страшное, что вы нашли слова которые убедили её убить вашего ребёнка! Что она вам сказала после аборта?
Моц. Мальчик был похож на меня…
Карен встал и отошёл от Моца.
Адвокат. Вы, Игорь Моисеевич, предали друга ради карьеры, убили своего ребёнка, заставив сделать аборт, а затем, загубили жизнь своей супруге согнав её в могилу. Ваши дети, после самоубийства матери, перестали с вами общаться. Фиктивная молодая жена ушла от вас к какому-то юристу и вы остались совсем один в своей большой квартире с видом на золотой купол Исаакиевского собора…
Моц. Что мне теперь делать?
Адвокат. Вы можете отпустить ребят. Потому что именно из-за вас они все ещё здесь. Вам нужно будет подписать вот эти бумаги, и тогда Георгий и Карен пойдут в жизнь, а вы со мной!
Мужичок достал из внутреннего кармана пиджака листы белой бумаги испещрённые машинописным текстом.
Моц. А с вами это куда?
Адвокат. В отдел наказаний за содеянное. Сокращенно ОНСД. Как вы понимаете, речь идёт о земных прегрешениях. Стандартный договор. Если подписываете, то этим вы подтверждаете свою вину и переходите, как я уже сказал, в распоряжение нашего отдела.
Моц. И что там со мной будут делать? Жечь на костре?
Адвокат. Игорь Моисеевич, ну вы же не маршмелла!
Моц. Кто?
Адвокат. Маршмелла, ну это такой зефир который жарят… Одним словом, наказания будут не телесные. (Мужичек смахнул пылинку с плеча Моца и продолжил). Потому что телесной оболочки у вас там уже и не будет. Читайте договор, в нем все написано…
Моц вздохнул, посмотрел на бумаги, скрепленные розовой прорезиненной булавкой, и спросил:
Моц. Подписывать нужно будет кровью?
Мужичок улыбнулся.
Адвокат. Что за оккультные штампы. Можно простым карандашиком который все ещё в вашем кармане. Да вы не торопитесь, почитайте все спокойно. Особенно те пункты что напечатаны мелким шрифтом…
Игорь Моисеевич похлопал себя по карманам пиджака, вытащил карандаш и положил его на ладонь.
Жора. Мужик, то есть Нюра…
Адвокат. Что ты хотел, Жора?
Жора. А можно позвонить ему?
И Жора поднял указательный палец указывая наверх.
Адвокат. Кому?
Жора. Ему… Богу!
Адвокат. Георгий, рай не телефонизирован!
Жора. Ну, как-то связаться же можно? Записочку передать или ещё как…
Адвокат. Что ты хочешь передать Богу?
Жора. Я хочу поменяться.
Адвокат. Что?!
Жора. Мою жизнь на жизнь Моисея… Моисей вернётся в земную жизнь и все, что натворил, постарается исправить, а я… Да что говорить, моя жизнь такая… никчемная. Без меня там будет только лучше. Понимаете, я постоянно пытаюсь сделать свои серые будни немного ярче, раскрашивая их красным вином. И это все потому, что в своё время не решился заняться любимым делом… Смалодушничал, побоялся ответственности, побоялся не справиться. Да что там говорить, просто – струсил! А сейчас, когда напиваюсь, я сразу ухожу в свои выдуманные миры, и там делаю, как мне кажется, что-то очень важное. Потом проходит опьянение и на его месте остаётся похмелье и стыд… Но вот сейчас я, действительно, могу спасти жизнь человека.
Моц. Спасибо, Гошенька… (Моц встал с панцирной сетки). Мои грехи – это мой крест и нести его на Голгофу мне… Только мне!
Карен. А я тоже готов отдать жизнь, чтоб дать Игорю Моисеевичу шанс…
Адвокат. Карен, и ты туда же?! (Мужичок удивлённо посмотрел на всех присутствующих в камере). Такого я ещё не видел… Какое благородство, какое самопожертвование! Вы прямо как святые мученики, готовы принять страдания за других. Похвально, конечно, но друзья мои, правила есть правила, кто согрешил — тот и отвечает! И, как говорится, в нашем случае, не тяните кота Шредингера за хвост!.. Игорь Моисеевич, если готовы подписать, тогда подписывайте!..
По камере раскатисто прокатился зычный колокольный бас. Мужичок поднял голову к потолку и крикнул:
Адвокат. Что?!! Так я же действую согласно…
Звон колокола заглушил последние слова Мужичка, а затем, камеру накрыла звенящая тишина. Нюра-Адвокат-Люцифер тряхнул головой, почесал мизинцем ухо,
поднял голову к верху и крикнул:
Адвокат. Как скажете, вам там наверху виднее…
Потом он неторопливо забрал из рук Игоря Моисеевича бумаги и, обращаясь к застывшим сокамерникам, объявил:
Адвокат. Решением высочайшего суда… Грешные души возвращаются в свою земную жизнь! Все… Втроём!
ВСЕ. (Кроме Адвоката) Ура-а-а-а-а-а!
Жора и Карен подхватив Моца, по-детски взявшись за руки, радостно заскакали по камере. Жора отцепился от хоровода и, подскочив к мужичку, язвительно заявил:
Жора. А говоришь, рай не телефонизирован, а это тебе сейчас кто звонил? А?
Адвокат. Не обольщайтесь есть одно условие…
Карен и Моц перестали прыгать.
Адвокат. В общем, Игорю Моисеевичу дается срок в три года и три дня. За это время он должен сделать все возможное, чтобы вернуть своё доброе имя. Гоша должен сам бросить пить, а Карен…
Жора. Блудить!
Адвокат. Да… Можно и так сказать. Если по истечению данного срока ничего в ваших жизнях кардинально не изменится, то вы в одночасье будете отправлены в ОНСД. Готовы?
Мужичок протянул каждому чистый лист.
Карен. Как это символично.
Мужичок посмотрел на Карена.
Адвокат. Что именно?
Карен. Начать жизнь с чистого листа…
Адвокат. Не всю жизнь… Так, сейчас в произвольной форме пишите, что вы обязуетесь в поставленные сроки, а точнее в три года и три дня, исправить все свои прегрешения. Авторучки у вас в карманах.
Жора. Ого, какие фокусы (Жора удивленно достал из своего кармана серебристую авторучку). А можно забрать её с собой?
Адвокат. Кого? Не понял мужичок.
Жора. Авторучку можно забрать как сувенир?
Адвокат. Можно, Гоша.
Примостившись поудобнее, задержанные принялись усердно писать для небесной канцелярии. В камере стало тихо, лишь было слышно как шуршат авторучки без оглядки убегая от собственных чернильных следов…
Адвокат. Пока вы пишете, я зачитаю директиву. (Откашлявшись). Правом данным мне свыше я накладываю на ваши уста директиву под номером ноль, три, ноль восемь дробь двадцать один. Вы должны хранить в строжайшем секрете все, что здесь увидели и услышали, в случае же не выполнения этих правил и попытки разглашения, в любой форме, вы будете мгновенно изъяты из жизни. Так что, в ваших интересах хранить молчание. Аминь.
Мужичок взглянул на пишущих, потом посмотрел на часы и голосом не терпящим возражения объявил:
Адвокат. Господа, сдаём заявления. Все, все хватит, перед жизнью не напишешься!.. (Нюра-Мужичок собрал бумаги и бегло просмотрев их убрал во внутренний карман пиджака). Прошу на выход!
Стальная дверь распахнулась. На пороге стоял охранник, в руках он держал букетик пластиковых цветов обернутых траурной лентой. Букет он почему-то держал вниз цветами и жутковато улыбался.
Карен. Мы просто выйдем и все?
Адвокат. А что, Карен, тебе нужны фанфары и красная ковровая дорожка?
Карен. Было бы красиво.
Жора подергал за рукав мужичка.
Жора. Может, обнимите нас на прощание?
Адвокат. Жора, давай обойдёмся без этих излишеств!
Жора. Тогда вопрос, можно?
Адвокат. Хорошо, Георгий, спрашивай.
Жора. Кто убил Кеннеди?
Мужичок посмотрел наверх, вздохнул и ответил:
Адвокат. Пуля!
Жора. А?..
Адвокат. Йоханссон Дрейк по кличке «Пуля».
Жора. Значит, Пуля?
Адвокат. Она самая…
Жора. Она? Ты же сказал, это был он?
Адвокат. Это уже второй вопрос…
Жора глядя на мужичка задумчиво тер лоб. Карен подошёл к нему, обнял за плечи и процитировал:
Карен. Нет правды на земле, но нет её и выше…
Мужичок демонстративно посмотрел на часы.
Адвокат. Вам пора.
Жора замялся.
Адвокат. Гошенька, тебе что понравилось, ты хочешь остаться?
Жора. Нет! Просто я тут это… решетку оторвал…
Адвокат. Ничего, её починят.
Жора. И унитаз, когда хотели бежать мы… немного сдвинули…
Адвокат. Я помню, унитаз поправят! Все?
Жора помолчал, а потом решительно обнял мужичка. В камере сразу стало так тихо, что можно было услышать мерное капание. Капли срывались с пожелтевшего от времени сливного бачка, громоздившегося на верхушке фановой трубы и летели вниз в черноту бесконечности. Охранник, по-прежнему жутко улыбаясь, протянул Моцу букет.
Охранник. Это тебе.
Игорь Моисеевич удивленно посмотрел на пластиковые цветы, на траурную ленту и покачав головой сказал:
Моц. Нет. Лучше оставьте у себя.
Гоша, воспользовавшись, что все отвлеклись, незаметно промокнул выступившие слезы и, не глядя ни на кого, пошел к двери.
Моц. Спасибо! (Тихо сказал Моц обращаясь к мужичку).
Адвокат. Это не мне, это вы друзьям своим скажите спасибо…
Игорь Моисеевич кивнул и направился к выходу из камеры.
Карен. Прощай, Нюра! (Крикнул Карен пересекая невидимую черту между жизнью и смертью).
Адвокат. До свидания!
Ответила Нюра-Мужичок глядя, как шагнувшая за порог троица растворяется в ярком солнечном свете нового дня.
Кап-кап-кап…
Мужичок посмотрел на охранника теребившего пластиковый букет.
Адвокат. Как ты думаешь, они справятся?
Охранник. Не знаю, я из силовых структур, мне думать не положено…
Адвокат. А ты подумай! Полезная знаешь ли штука, помогает избегать неприятностей
Мужичок в белом костюме щёлкнул пальцами, заставляя окружающее пространство потерять очертания, а затем и вовсе раствориться.
Откуда-то издалека зазвучали божественные хоралы и стены камеры тут же пришли в движение. Взорвавшись фонтаном искр, потухли лампы дневного освещения погрузив все в священный полумрак. Дверь распахнулась, выпуская яркий, радужный свет.
Адвокат. Благодать!.. (зашептала Нюра вставая и отходя в сторону).
Жора. Благолепие!
На пороге сквозь туманные волны обозначился силуэт.
Моц. Как хорошо, как покойно становится на душе…(Шептал Игорь Моисеевич, зачем-то берясь за веревочную дёргалку сливного бочка).
Жора. А я тебя, Господи, таким и представлял!
Жора начал снимать с себя одежду. Карен встал на колени, воздев руки к туманному силуэту. Затихли хоралы и, как ни в чём не бывало, вспыхнули лампы дневного освещения.
На пороге, в своей форменной одежде, стоял охранник.
Он посмотрел на подобострастно молящихся и смущенно
прокомментировал:
Охранник. Нет, я не он! (Глядя на обнаженный торс Жоры) А почему он голый?
Все переглянулись. Моц по-прежнему стоял возле унитаза держась за сливную веревочку, Карен был на коленях, Жора и Нюра стояли рядом, но теперь они все были как и прежде — сами собой.
Жора. Господи, я мужчина!
Карен. И я…
Отозвался стоящий на коленях Карен. Моц отпустил веревочку и начал ощупывать своё лицо. Нюра одернула подол своей крепдешиновой юбки, огладила свои крутые бока и выдохнула:
Адвокат. Ура, я женщина!
Жора, переполняемый радостью пустился в пляс и к нему, вскочив с пола, тут же присоединился Карен. Танцуя, они дружно скандировали:
Карен и Жора. Я мужик, я мужик!..
Нюра притопывая ногами и красиво вращая руками, пошла к мужчинам, сразу образовав вокально-танцевальное трио.
Адвокат. А я женщина, а я женщина, а я женщина!..
Моц стоял в стороне и радостно крутил руками нелепые «фонарики» потрясывая тощим задом.
Скорее всего они бы плясали ещё очень долго, но зычный голос охранника прервал их танец гендерной радости.
Охранник. А я повторяю свой вопрос, почему он голый?!
Жора подошёл к охраннику и часто дыша, начал объяснять свою теорию:
Жора. Я слышал, что Господь всех встречает в чем мать родила, ну, в смысле, не он в чем мать родила, а люди к нему приходят в чем мать родила… Я подумал, что сейчас именно такой момент… Вот. А что теперь делать?
Охранник. Снимать штаны и бегать!
Жора тут же начал расстегивать джинсы.
Охранник. Не надо снимать штаны!
Жора. Почему?
Охранник закатил глаза к потолку и вздохнул.
Охранник. Потому что это шутка-минутка была… По вашей ситуации могу сказать одно — Ждите!
Жора. Чего ждать-то?
Охранник. Решения по вам ещё нет. Так что, ждите!
Охранник развернулся и неспешно «поплыл» к выходу.
Жора. Погодите!
Охранник. Блин!.. Хотел красиво уйти. Что вам нужно, Георгий?
Жора подошёл ещё ближе и заискивающе спросил:
Жора. Может, Вы подскажите, что нам сделать, чтоб выйти от сюда?
Охранник. Всему свое время. (Он вытянул указательный палец и легонько дотронулся до носа Георгия) Прунь!..
Жора. Что?
Охранник. Прунь! (И он вновь игриво коснулся носа Георгия).
Жора. Понятно... (Отходя от охранника).
Дверь закрылась. Не говоря ни слова, Гоша дошёл до кровати и сел на нее. Карен и Нюра встали рядом, внимательно рассматривая оторопевшего Гошу. К ним присоединился Моц.
Моц. Что он сказал?
Жора поднял глаза на Игоря Моисеевича, медленно встал и коснувшись своим указательным пальцем его пористого носа, повторил сказанное охранником:
Жора. Прунь!
Моц. Так и сказал?
Жора. Да!
Моц. Все понятно (хлопнув себя по тощему боку) – нас всех водят за нос! Нужно срочно бежать отсюда!
Адвокат. Это как?
Моц. А вот так. Я встану на стрёме, вы с Кареном отодвинете стульчак унитаза, и Жора прытко пролезет в образовавшееся отверстие.
Жора. Вонючий случай! Куда мне нужно будет прытко пролезть?!
Моц. Не перебивай! Если Георгию удастся пролезть в канализацию, а я больше чем уверен, что это чёрный ход в наш реальный мир, то за ним сразу последуем и мы.
Жора. Так, подождите, почему я должен лезть первым? Ты придумал, ты и ныряй…
Моц. Времени мало, давайте приступать!
Жора. Стоп! Я не согласен.
Моц. Ты жить ещё хочешь?
Жора. Хочу!
Моц. Тогда придётся познать изнанку мира! Тем более, что ты уже наполовину разделся и соответственно готов к водным процедурам.
Жора. Почему все молчат?! Я решительно против этого… познания!
Жора подошёл к своей брошенной на пол одежде и начал демонстративно одеваться.
Адвокат. Мысль интересная, а если там действительно канализация или ещё хуже…
Моц. Нюра, что вы имеете в виду?
Адвокат. Ад!
Жора. Едрит-Мадрид, канделябр криво висит! В ад меня хотел отправить, да?!!!
Быстро одевшись Георгий вернулся к собравшимся и засунув руки в карманы стал буравить тяжелым взглядом Моца.
Моц. Совсем не обязательно что там будет ад! (Положа руку на плечо Жоры). Сначала будет темно, а потом ты увидишь свет в конце тоннеля…
Карен. Если он увидит свет в конце тоннеля то, скорее всего это будет конец его жизни, а не её славное продолжение…
Моц. Хорошо, а что вы предлагаете, господин в дорогом смокинге?
Жора. О, точно, я все хотел спросить, а чего это ты во фраке?
Карен. Это смокинг…
Моц. Жора! Господа, я прошу не уходите от темы!
Карен. Я ехал делать предложение любимой женщине…
Адвокат. Опа, вот это поворот, а ну-ка рассказывай! А я-то уж подумала, что ты, как всякий тайный эротоман, совсем не способен любить!
Моц как маленький ребенок, надул губы, отошел от говорящих, и демонстративно сел на кровать, негодующе скрипнув панцирной сеткой.
Жора. Наверное, нужен был толчок, что бы он заговорил об этом…
Адвокат. Жора, какой толчок, ты о чем?
Жора. Нюра, вот этот толчок, вот этот!
И Жора указал на унитаз цвета слоновой кости. Все посмотрели в указанном Жорой направлении, а потом вновь перевели взгляд на Карена. Тот, задумчиво глядя в серую бетонную стену, начал рассказывать.
КРУГ 6
Карен. У нас с Лусинэ все было сложно. У неё был муж… Но она его не любила, а он – её муж, давно и открыто погуливал на стороне. Лусинэ решила ему отомстить… так в её жизни появился я. Поначалу это был обычный адюльтер, мы тайно встречались два года, а потом я понял, что без неё не могу. И вот сегодня вечером, я решил сделать ей предложение. Я собирался красиво украсть свою Лусинэ. Сел в машину, положил коньяк, коробочку с кольцом и цветы на заднее сиденье и поехал к ней. Пока я ехал, она набрала меня по сотовому и сказала, что не хочет больше изменять мужу и… у нас все кончено… Я съехал на обочину, открыл коньяк, армянский пять звездочек, и все выпил. Потом забрался за руль, включил на всю громкость магнитолу и погнал по ночной автотрассе. Через какое-то время меня стали преследовать гаишники приказывая остановиться. Я не собирался останавливаться. Ночь, темные силуэты домов с одиноко светящимися окнами. Эти мерцающие во мраке огоньки были похожи на звезды. Они приветливо мигали в дали, но я понимал между нами тысячи, миллиарды, триллионы лет холодной пустоты, которую мне уже никогда не преодолеть.
Жора. Красиво сказал!
Адвокат. Жора, закрой рот! Что было дальше, Карен?
Карен. Гайцы стали нагонять меня. Я вдавил газ и свет придорожных фонарей слился в одну непрерывную линию. В этот самый миг мне показалось, что у машины, нет, у меня вырастают крылья…
Карен подошёл к железной койке, на которой в гордом одиночестве сидел Моц, и устало присел рядом.
Моц. Что было дальше?
Карен. Я остановился.
Жора. А на хрена ты остановился?!!!
Карен. Бензин закончился.
Нюра потянула за веревку сливного бочка и вода с шумом устремилась вниз, заурчала, запенилась, ниспадая маленьким водопадом в темное отверстие канализации.
Адвокат. Я думаю, что на самом деле, ты разбился…
Она послушала как вода вновь набралась в бачок, посмотрела на инвентарный номер написанный красной краской и сказала:
Адвокат. Моисей, я готова рискнуть.
Жора. Что?
Адвокат. Я полезу в дючку!
Карен. Куда? (Вставая с койки) Куда ты хочешь полезть?
Адвокат. Вот в эту парашу, в эту канализационную задницу, в ад в рай… Не хочу больше здесь сидеть!
Карен. (Снимая смокинг) Нет, я не позволю даме полезть в это…
Жора. Я пойду... (начал опять раздеваться).
Карен. Нет, Жора пойду я, мне уже нечего терять!
Жора. А вдруг есть шанс только для одного? Вдруг только один сможет проскочить, а потом перекроют вентиль и не дадут остальным вырваться?! А у меня жена и трое детей: мальчик, мальчик и сын… Мне домой очень нужно! Мне домой надо…
Моц. Жора, не ври!
Жора. Почему это я вру?! Как про баню и голых баб — сразу поверили, а что у меня жена и трое детей тут я, значит, вру!..
Карен, в белых плавках от «Armani», подошёл к Жоре
и взяв его за плечи сказал:
Карен. Тем более, а если там жизни нет? Если это тупик, зачем тебе рисковать?
Адвокат. Мужчины, хватит обниматься! А то мне придётся сказать, что я лесбиянка, а Моисей признается, что он афроеврей и нам, за эту слезливую мелодраму, сразу дадут Оскар!
Карен. Чего дадут?
Адвокат. Оскар дадут, дебилы! Ну, это у меня шутка юмора такая. Короче, должна идти я, мне терять вообще нечего. От слова совсем. Я все равно живу как вождь мирового пролетариата!
Жора. Это как? (Заинтересовано спросил Жора, поправляя свои семейные трусы).
Адвокат. А так – все по тюрьмам да по ссылкам, по тюрьмам да по ссылкам!.. (Нюра подошла к унитазу). Не ждите, раздеваться не буду, так полезу! Чего встали, идите помогать, я его одна не сдвину. Моисей, давай на «шухер».
Жора и Карен дружно взялись за стульчак и начали его раскачивать. Со стороны это было похоже на то как два полуголых гнома пытаются вырвать старый зуб из десны великана.
Моц. Стойте! («Гномы» испуганно замерли)
Моц. Есть вариант получше!
Все хором. Что-о-о-о?!! (дружно спросили все участники канализационного побега)
Моц. Видите, во-о-н там вентиляционная решётка. Если подтащить кровать к стене и поставить «на попа», то мы сможем добраться до решетки. Сняв решётку, можно будет забраться в вентиляционную трубу. Мне кажется, это значительно лучше чем канализационная труба…
Карен. А чего голову канализацией морочил?
Моц. Я только сейчас заметил вентиляцию.
Адвокат. Может ещё по сторонам посмотрим и ещё чего увидим!
Жора. Ну ты, Моисей, прям генератор побега какой-то!
Карен. Господа, предлагаю сразу, так сказать «на берегу», определить кто пойдёт в вентиляцию, а кто в канализацию.
Сказав это Карен начал одеваться. Жора последовал его примеру, но натянув одну штанину замер, посмотрел по сторонам и предложил:
Жора. Давайте, тогда я полезу в канализацию!
Адвокат. Вот ты, Жора, странный, то не хотел в дючку лезть, а теперь прям такое рвение.
Жора. А вдруг это правда, выход!
Карен. Может, хватит языками зазря трепать! Раз все готовы попытать удачу, предлагаю написать наши имена на бумажках, и чьё имя выпадет, тот и полезет в эту, в эту… Как там её?
Моц. В вентиляцию.
Адвокат. Карен, а где мы возьмём бумажки?
Карен залез во внутренний карман смокинга и извлек из него три визитки.
Карен. Вот на них и напишем.
Моц. Ого, Карен Дженибекян, генеральный директор видео холдинга!
Прочитал Моц с визитки и с интересом посмотрел на Карена.
Карен. Да, это я.
Жора. О, вот это удача! Мне очень важно было это узнать. Слушай, Карен ты, скорее всего, точно в теме.
Карен. А что ты хотел, Жора?
Жора. Скажи, ведь президента не существует, это только голограмма, да?
КРУГ 7
Секунду все недоумевали,
а потом камера взорвалась от хохота.
Жора. Чего вы ржёте, уроды, я серьезно! Мы вот с женой поспорили. Да ну вас… (Жора, обидевшись, отвернулся от хохочущих сокамерников).
Карен. Уф, ну и повеселил ты нас, Жора! Но, вернёмся к нашим баранам. Чем напишем имена?
Моц. Не думал, что он мне пригодится, все выбросить хотел. (Моц протянул Карену огрызок карандаша)
Карен. Отлично, пишем.
Карен разорвал две визитки пополам и, послюнявив огрызок карандаша, начал аккуратно записывать имена, используя спинку кровати как письменный стол.
Карен. Жора, Нюра, Моисей и я…
Моц. Меня, вообще-то, Игорем зовут!
Карен не отреагировал на замечание Моца, продолжая усердно писать. Жора, делая вид что он праздно прогуливается по камере, подошёл к пишущему Карену, дождался когда он закончит и резко выхватил визитки.
Карен. Жора! Что за тюремные замашки?!…
Георгий прочитал написанное, перетасовал бумажки и решительно выбросил их в унитаз.
Карен. Ты что делаешь?!!
Жора. А мне все равно в лотерею не везёт!
Карен подбежал к унитазу, и глядя в коричневое жерло водостока, печально констатировал:
Карен. О, Моисей всплыл…
Жора. Ну вот, я так и думал. Слушайте все! В вентиляцию полезу я! Потому что из всех вас я самый подготовленный. Да я, практически, служил в ВДВ! Мне кореш все подробно рассказал, вообще ничего сложного. Так что, я готов на все сто!
Моц. Ой, смотрите, а у нас тут Бэтмен завелся…
Сказав это, Моц закашлялся.
Жора. Вот, Моисей, Бог не Тимошка, видит немножко!
Моц. Ни хрена он не видит! (Моц плюнул на пол и промокнув ладонью заслезившееся глаза) Если бы видел, мы бы уже все в другом месте были бы!
Жора. Я, кстати, ещё и коммуникабельный.
Адвокат. А при чем здесь коммуникабельность?
Жора. Мало ли кто встретится мне на том конце трубопровода…
Адвокат. Например, голые бабы, которых нужно спасать…
Жора. А что, бабы не люди? Они голенькие, им холодно…
Моц. Все, хватит трендеть! Если решили лезть, то давайте уже что-то делать!
Жора. У, какой злой, Моисей…
Моц. (Хватая Георгия за грудки) Мы там сейчас как овощи лежим под капельницами, наши родные места себе не находят, а ты здесь трендишь о голых бабах и о какой-то грёбаной коммуникабельности…
Карен и Нюра попытались разнять их, но безрезультатно, Моц вцепился в Жору, словно клещ.
Жора. Моисей, ты чего… Ты чего?..
Моц разжал костлявые пальцы, отпуская перепуганного Жору.
Моц. Я пойду! (схватился за железный обод спинки и со скрипом поволок койку к стене)
Жора. Ого, видели как он на меня набросился? У меня аж жум-жум начался!
Карен. Чего у тебя начался?
Адвокат. Очко у него заиграло…
Моц. Вы будете мне помогать или нет?!!
Сдавленно просипел Игорь Моисеевич пытаясь в одиночку поднять кровать. Все поспешили ему на помощь. Приставив стальное ложе к стене, участники побега отправили Жору стоять «на стрёме», а Моц, ругаясь и кряхтя, полез наверх к вентиляционной решётке. Но не успел он прикоснуться к её пыльной основе, как в это же мгновение открылось смотровое оконце и в нём обозначилось лицо охранника.
Жора. Шуба, шапка, мордогляд! (Заорал Жора, а потом улыбаясь пояснил удивленному охраннику) Это мы в ассоциации играем, я ребятам загадку загадал…
Охранник. Значит, играете…
Окошко закрылось, щёлкнул замок, железная дверь отворилась и на пороге возник охранник с резиновой полицейской дубинкой. Он осмотрел камеру. Возле стены на кровати смирно сидели трое задержанных.
Охранник. И какой правильный ответ (Глядя на Жору спросил охранник поигрывая дубинкой) А?!
Жора. Зеркало в прихожей…
Охранник подошёл к кровати и резко ударил по ней дубинкой. Жора, от неожиданности, ойкнул, а трое сидящих на кровати, испуганно подпрыгнули.
Охранник. Ага, испугались! (Радостно оскалился охранник). Саечка за испуг!
Он подошёл к Жоре и сложив пальцы щепоткой щёлкнул того под подбородком. Получив «саечку», Жора сразу поблагодарил охранника.
Охранник. А я смотрю, ты правила знаешь. Ладно, играйтесь, но только чтоб тихо!
Он ритмично постучал дубинкой по кровати и ушёл.
Адвокат. Вот сейчас, Гошенька, у всех был жум-жум!
Моц. Кто был у всех?
Карен. Ну это когда очко на минус… Короче, Моисей Игоревич, страшно сейчас всем было. А ты, Гошка, молодец, вешалкой в прихожей отвлёк охранника и потянул время.
Жора. Зеркалом в прихожей…
Карен. Не важно! Главное, мы успели кровать на пол поставить.
Нюра обняла довольного собой Жору.
Моц. Гоша, а почему он сказал что ты правила знаешь?
Жора. Вы что в детстве не играли в эту игру?
Карен и Моц. Нет.
Жора. Когда тебе ставят саечку за испуг, нужно сказать «спасибо», иначе получаешь ещё три «за невежество».
Моц. Ну и игры у вас были…
Жора. Нормальные дворовые игры: четыре угла, двенадцать палочек, московские прятки и сифа…
Адвокат. Сифа?
Жора. Да, сифа или гаша… Ну, это когда находишь какую-нибудь старую тряпку, все на неё плюют и она становится «гашеной». У кого тряпка, тот водит. Нужно попасть этой «гашей» в кого-нибудь из играющих и он станет «сифой».
Карен. Георгий, а ты где вырос?
Жора. В Набережных Челнах… Это там где КАМАЗы делают…
Моц. Трудное детство.
Жора. Моисей, ничего не трудное! Играли с карбидом, чиркали «цирием», делали «дымовуни»…
Карен. Чем чиркали?
Моц. Что делали?
Жора. Вот видите, вам уже интересно, вопросики начались… «Дымовуня» — делается из отломанного кусочка пластмассовой линейки которую заворачивают в фольгу, оставляя один краешек не завернутым. Этот краешек поджигают и бросают, ну например, между закрывающимися створками лифта.
Адвокат. Господи, зачем?
Жора. Ха! Горящая «дымовуня» залетает в лифт, створки дверей закрываются и пассажир, ну тот кто сел в лифт, оказывается с ней один на один. И первое что он делает — это начинает тушить эту горящую хрень. И это его фатальная ошибка, потому что когда «дымовуня» гаснет, то она сразу начинает обильно и едко дымить! Кашель и мат слышны на весь подъезд. Ну, согласитесь, это же ржачно!..
Все молча глядели на распалившегося от детских воспоминаний Жору.
Жора. А «цирий» это такой кусок металла который мы таскали с завода и если добавить марганец…
Моц. Георгий, мы обязательно послушаем все твои детские рассказы, но немножко позже и, желательно, в другой обстановке.
Жора. Так че, сами же спросили…
Нюра подошла к Жоре, который обиженно надул щеки.
Адвокат. Гошечка, мне очень интересно, только давай позже. Хорошо?
Жора молчал. Игорь Моисеевич и Карен также подошли к нему.
Карен. Нам правда интересно, только давай немножко отложим?
Жора. Я хотел только про «цирий» и про тот как мы бутылки в углах подвешивали…
Карен. Обязательно тебя послушаем, но только после вентиляции, ок?
Жора засияв от радости повторил за Кареном «ок» и начал поднимать железную кровать чтоб вновь прислонить её к стене.
Карен. Гоша, подожди! Меняем тактику. Нюра встаёт «на стрёме», Жора лезет в вентиляцию, а мы с Моисеем Игоревичем…
Моц. С Игорем Моисеевичем, меня зовут Игорь Моисеевич!
Карен. Да, мы с вами помогаем Жоре забраться в трубу. Вопросы есть?
Жора. Нет!
Карен. Тогда погнали…
Жора. (Отдавая честь) Так точно, генеральный директор видео холдинга!
Моц. Гоша, к пустой голове не прикладываются!
Жора. Какая же она пустая, там мозги…
КРУГ 8
Нюра заняла место возле железной двери, а остальные приступили к повторной попытке побега.
Жора. Десантники, вперёд!
Задорно крикнул Жора и на него сразу цыкнула стоящая на «шухере» Нюра. Он шёпотом повторил боевой клич и начал прытко забираться по железной кровати, которую участники побега вновь вертикально установили у стены, но на самой верхней точке подъема заскользил по сетке и глупо съехал вниз. Вторая попытка была более удачной. Карен подтолкнул Гошу под «пятую точку» и тот смог зацепиться за прутья решётки. Моц, в свою очередь, схватил Жору за ногу, тем самым фиксируя его в вертикальном положении и тихо просипел:
Моц. Попытайся её оторвать!
Жора. Пытаюсь!…
Ответил Жора, яростно раскачиваясь на решётке словно уругвайская обезьяна в период брачных игр.
Карен. Давай, я попробую!
Жора. Отвянь!
Моц. Не мешай ему, Карен, у него получится!
Карен. Он неправильно делает, надо было сначала вывернуть крепежные болты!
Жора. Какие ещё болты?!
Адвокат. Ребята, не болтайте! А то нас сейчас запалят!
В этот момент под рукой у Гоши что-то треснуло и он, не удержавшись, с криком слетел с кровати, цепко держа в руках вентиляционную решетку.
Адвокат. Шуба!!!
Карен и Моц, как по команде, поставили кровать на пол, а Гоша, не отпуская оторванную решетку, прижался к холодной стене. Закончив с кроватью, Карен сразу подскочил к стоящей в нерешительности Нюре. Он положил руку на её талию, а другой рукой подхватил под локоть и начал вальсировать.
Моц тихо запел.
Моц. Ла-а-а-а! Ла-ла-ла-ла! Ла! Ла! Ла!
Стальная дверь отворилась и в дверном проеме обозначился недовольный охранник.
Карен. Скажите, Нюра, что вы делаете сегодня вечером?
Адвокат. О, Карен, это так неожиданно! Я боюсь, что вечер у меня уже занят. Давайте я посмотрю в своём ежедневнике… Хотя нет, подождите… Сегодня я свободна — как муха в полёте!
Карен. В таком случае, я хочу пригласить вас в ресторан…
Моц. (Сменил мотив и без объявления перешел на эстрадный вокал):
А в ресторане, а в ресторане
А тут цыгане, а там армяне
И что душа захочет выбирай
И где-то здесь начинается рай!…
Пока Моц аккомпанировал танцующей паре, Жора, не отпуская злополучную решётку, изо всех сил старался слиться с серым бетоном стены. Охранник, устало вздохнул, покачал головой и, не заходя в камеру, закрыл дверь. Как только лязгнул дверной замок, Жора подкошено съехал по стене на пол.
Моц. Ты чего расселся, давай наверх!
Игорь Моисеевич, уперев руки в худые бока, стоял над Гошей.
Жора. Моисей, тебя наверно из Гестапо выгнали за чрезмерную жестокость! У меня ноги ватные, я сижу-то с трудом, а ты говоришь, давай…
Карен поблагодарил даму за танец и направился к товарищам по несчастью.
Карен. Моисей Игоревич, дай ему передохнуть.
Моц. Игорь Моисеевич! Меня зовут Игорь Моисеевич!
Карен. Так я и говорю!
Моц. Нет, Карен, ты все время говоришь наоборот!
Карен. Тебе это прямо сейчас нужно выяснять?
Моц. Я хочу чтобы меня называли правильно!
Жора. Моисей, не заводись, я сейчас встану и… (он попытался встать, но решётка ему явно мешала). Помогите братцы…
Моц. Да что ты уцепился в эту решетку!
Карен. Моисей Игоревич, это у него шок.
Моц. Опять?
Карен. Почему опять? Хотя может и опять… Я же не доктор.
Моц. Я говорю, ты нарочно говоришь неправильно моё имя и отчество!
Карен. Хм, прости, я даже не заметил.
Моц. А я вот, заметил! Я это уже давно замечаю и мне вот хочется чтоб меня звали правильно, а не сикось-накось!
Карен. Моисей Иго…
Моц. Вот! Во-о-о-от!
Моц. Я – Игорь Моисеевич! А Моисей Игоревич это, как ни странно, мой папа!
Карен. Правда, что ли?!
Моц. Да! – Так что, прошу называть меня Моисей Игоревич, а не Игорь Моисеевич! То есть, Игорь Моисеевич, а не Моисей Игоревич! Понятно?
Все то время пока Моц и Карен выясняли как правильно
произносить имя и отчество,
Жора безуспешно пытался подняться с пола.
Моц. Я спрашиваю, это понятно? Я у тебя спрашиваю, Карен, это понятно?
Карен. Все, теперь абсолютно понятно. Игорь Моисеевич, а не Моисей Игоревич… Так?
Моц. Так.
Карен. И не надо было лезть в бутылку! Горлышко узкое, можно застрять…
КРУГ 9
Адвокат. Разобрались?
Голос был мужским и звучал он оттуда, где совсем недавно находилась Нюра. Теперь на этом месте стоял тот самый мужичок, которым была Адвокат-Нюра в изменённом состоянии. Мужичок был в шикарном белом костюме, в белых штиблетах надетых на пижонские ярко-красные носки.
Жора. Ой, нас что опять бабами сделали?
Карен и Моц бегло ощупали себя.
Карен. Нет, вроде все на месте…
Жора. Ребята! Посмотрите, я нормальный… Проклятая решётка! Пальцы не слушаются… (Жора дергался пытаясь отпустить решетку).
Карен. (Обращаясь к мужичку) Нюра, это ты?
Адвокат. Да, это я. Сейчас, чтобы не путаться можете звать меня Люсей… если хотите.
Моц. Люсей? — Это сокращенное от Люцифер!.. Шучу! Вообще-то у меня много имён, но речь сейчас не обо мне. Игорь Моисеевич Моц, долго мы будем «Ваньку валять»? Вы же уже догадались что вам придётся отвечать за содеянное. Иначе никому не выйти отсюда…
Моц. Что происходит?
Жора. Нюра, Люся… В общем, мужик, если это из-за побега? Так это я во всем виноват! Вот доказательство.
Жора потряс оторванной решёткой. Игорь Моисеевич устало сел на кровать и тяжело вздохнул.
Моц. Я так и подумал, Нюра, что ты «засланный казачок»… Твое появление в женском образе в камере с мужчинами… Да и потом, у всех истории жизненные, а у тебя «тюремная легенда»… А когда я увидел этот, якобы инвентаризационный, номер на бачке унитаза, мне все стало понятно. Все происходящее здесь — по мою душу, и ты в том числе…
Мужичок сел рядом с Игорем Моисеевичем.
Адвокат. Тогда почему не захотел облегчить душу, ведь были созданы идеальные условия?
Моц. Не хочу я облегчать душу!
Жора. Вот это поворот! Нюра-то это…
Жора не отпуская решетку поднялся с пола.
Карен. Совсем и не Нюра…
Адвокат. Между прочем, у ребят, когда они вернутся в жизнь, многое наладится. Карен отвоюет Лусинэ, Жора перестанет пить…
Моц. А я?
Адвокат. И тебе тоже нужно двигаться дальше…
Моц. Значит все — отбегался? Можно подковы сдирать...
Адвокат. Не мне это решать. Я лишь помогаю людям осознать содеянное.
Карен. Моисей, давай, расскажи, смотри тут все свои…
Карен сел рядом с Моцем. Гоша тоже попытался усесться со всеми, но из-за решётки которую он не мог отпустить, это ему не удалось и он остался стоять.
Карен. Давай, брат! Понимаю, тяжело…
Жора. Моисей, умоляю, не тяни… очень тяжело (и Жора коленкой поправил решетку).
КРУГ 10
Моц. Я остановился в своей машине на перекрестке и, вдруг, дверь открылась и на пассажирское сиденье рядом со мной прыгнула молодая девица. Она была вся в слезах, тушь потекла, утираясь рукой она размазывала помаду по своему лицу. Я спросил, что у неё случилось. Оказалось, её бросил молодой человек. Стоять дольше на перекрестке я не мог, а выходить она отказалась, и я поехал… Мы катались по ночному Питеру, она изливала мне душу, а я все больше и больше понимал, что хочу эту молодую дурёху. Мы стали встречаться… Я дарил ей дорогие подарки, носил ее на руках, души в ней не чаял. Про семью я совсем забыл… Потом в я сделал фиктивные документы, и мы сыграли настоящую свадьбу. Перед вами, господа, двоеженец…
С грохотом на пол упала решётка.
Жора. Ты, Моисей, прямо как полковник Исаев, ну это по-нашему, а по-немецки Штирлиц. На два фронта успевал!
Моц. Какой Штирлиц, какие два фронта! Жора, через какое-то время я уже вообще не понимал кто я, и какой из жизней живу.
Адвокат. Договаривайте, чем все закончилось!
Моц. (Пожевал губами) Когда жена об этом узнала она… покончила с собой!
Адвокат. Теперь расскажите как заставили свою подругу сделать аборт. Помните? Это было задолго до вашего двоеженства.
Моц. Помню.
Адвокат. На каком месяце беременности она была?
Моц. Какой-то незначительный срок…
Адвокат. Три месяца! Вы нашли деньги, врача, а самое страшное, что вы нашли слова которые убедили её убить вашего ребёнка! Что она вам сказала после аборта?
Моц. Мальчик был похож на меня…
Карен встал и отошёл от Моца.
Адвокат. Вы, Игорь Моисеевич, предали друга ради карьеры, убили своего ребёнка, заставив сделать аборт, а затем, загубили жизнь своей супруге согнав её в могилу. Ваши дети, после самоубийства матери, перестали с вами общаться. Фиктивная молодая жена ушла от вас к какому-то юристу и вы остались совсем один в своей большой квартире с видом на золотой купол Исаакиевского собора…
Моц. Что мне теперь делать?
Адвокат. Вы можете отпустить ребят. Потому что именно из-за вас они все ещё здесь. Вам нужно будет подписать вот эти бумаги, и тогда Георгий и Карен пойдут в жизнь, а вы со мной!
Мужичок достал из внутреннего кармана пиджака листы белой бумаги испещрённые машинописным текстом.
Моц. А с вами это куда?
Адвокат. В отдел наказаний за содеянное. Сокращенно ОНСД. Как вы понимаете, речь идёт о земных прегрешениях. Стандартный договор. Если подписываете, то этим вы подтверждаете свою вину и переходите, как я уже сказал, в распоряжение нашего отдела.
Моц. И что там со мной будут делать? Жечь на костре?
Адвокат. Игорь Моисеевич, ну вы же не маршмелла!
Моц. Кто?
Адвокат. Маршмелла, ну это такой зефир который жарят… Одним словом, наказания будут не телесные. (Мужичек смахнул пылинку с плеча Моца и продолжил). Потому что телесной оболочки у вас там уже и не будет. Читайте договор, в нем все написано…
Моц вздохнул, посмотрел на бумаги, скрепленные розовой прорезиненной булавкой, и спросил:
Моц. Подписывать нужно будет кровью?
Мужичок улыбнулся.
Адвокат. Что за оккультные штампы. Можно простым карандашиком который все ещё в вашем кармане. Да вы не торопитесь, почитайте все спокойно. Особенно те пункты что напечатаны мелким шрифтом…
Игорь Моисеевич похлопал себя по карманам пиджака, вытащил карандаш и положил его на ладонь.
Жора. Мужик, то есть Нюра…
Адвокат. Что ты хотел, Жора?
Жора. А можно позвонить ему?
И Жора поднял указательный палец указывая наверх.
Адвокат. Кому?
Жора. Ему… Богу!
Адвокат. Георгий, рай не телефонизирован!
Жора. Ну, как-то связаться же можно? Записочку передать или ещё как…
Адвокат. Что ты хочешь передать Богу?
Жора. Я хочу поменяться.
Адвокат. Что?!
Жора. Мою жизнь на жизнь Моисея… Моисей вернётся в земную жизнь и все, что натворил, постарается исправить, а я… Да что говорить, моя жизнь такая… никчемная. Без меня там будет только лучше. Понимаете, я постоянно пытаюсь сделать свои серые будни немного ярче, раскрашивая их красным вином. И это все потому, что в своё время не решился заняться любимым делом… Смалодушничал, побоялся ответственности, побоялся не справиться. Да что там говорить, просто – струсил! А сейчас, когда напиваюсь, я сразу ухожу в свои выдуманные миры, и там делаю, как мне кажется, что-то очень важное. Потом проходит опьянение и на его месте остаётся похмелье и стыд… Но вот сейчас я, действительно, могу спасти жизнь человека.
Моц. Спасибо, Гошенька… (Моц встал с панцирной сетки). Мои грехи – это мой крест и нести его на Голгофу мне… Только мне!
Карен. А я тоже готов отдать жизнь, чтоб дать Игорю Моисеевичу шанс…
Адвокат. Карен, и ты туда же?! (Мужичок удивлённо посмотрел на всех присутствующих в камере). Такого я ещё не видел… Какое благородство, какое самопожертвование! Вы прямо как святые мученики, готовы принять страдания за других. Похвально, конечно, но друзья мои, правила есть правила, кто согрешил — тот и отвечает! И, как говорится, в нашем случае, не тяните кота Шредингера за хвост!.. Игорь Моисеевич, если готовы подписать, тогда подписывайте!..
По камере раскатисто прокатился зычный колокольный бас. Мужичок поднял голову к потолку и крикнул:
Адвокат. Что?!! Так я же действую согласно…
Звон колокола заглушил последние слова Мужичка, а затем, камеру накрыла звенящая тишина. Нюра-Адвокат-Люцифер тряхнул головой, почесал мизинцем ухо,
поднял голову к верху и крикнул:
Адвокат. Как скажете, вам там наверху виднее…
Потом он неторопливо забрал из рук Игоря Моисеевича бумаги и, обращаясь к застывшим сокамерникам, объявил:
Адвокат. Решением высочайшего суда… Грешные души возвращаются в свою земную жизнь! Все… Втроём!
ВСЕ. (Кроме Адвоката) Ура-а-а-а-а-а!
Жора и Карен подхватив Моца, по-детски взявшись за руки, радостно заскакали по камере. Жора отцепился от хоровода и, подскочив к мужичку, язвительно заявил:
Жора. А говоришь, рай не телефонизирован, а это тебе сейчас кто звонил? А?
Адвокат. Не обольщайтесь есть одно условие…
Карен и Моц перестали прыгать.
Адвокат. В общем, Игорю Моисеевичу дается срок в три года и три дня. За это время он должен сделать все возможное, чтобы вернуть своё доброе имя. Гоша должен сам бросить пить, а Карен…
Жора. Блудить!
Адвокат. Да… Можно и так сказать. Если по истечению данного срока ничего в ваших жизнях кардинально не изменится, то вы в одночасье будете отправлены в ОНСД. Готовы?
Мужичок протянул каждому чистый лист.
Карен. Как это символично.
Мужичок посмотрел на Карена.
Адвокат. Что именно?
Карен. Начать жизнь с чистого листа…
Адвокат. Не всю жизнь… Так, сейчас в произвольной форме пишите, что вы обязуетесь в поставленные сроки, а точнее в три года и три дня, исправить все свои прегрешения. Авторучки у вас в карманах.
Жора. Ого, какие фокусы (Жора удивленно достал из своего кармана серебристую авторучку). А можно забрать её с собой?
Адвокат. Кого? Не понял мужичок.
Жора. Авторучку можно забрать как сувенир?
Адвокат. Можно, Гоша.
Примостившись поудобнее, задержанные принялись усердно писать для небесной канцелярии. В камере стало тихо, лишь было слышно как шуршат авторучки без оглядки убегая от собственных чернильных следов…
Адвокат. Пока вы пишете, я зачитаю директиву. (Откашлявшись). Правом данным мне свыше я накладываю на ваши уста директиву под номером ноль, три, ноль восемь дробь двадцать один. Вы должны хранить в строжайшем секрете все, что здесь увидели и услышали, в случае же не выполнения этих правил и попытки разглашения, в любой форме, вы будете мгновенно изъяты из жизни. Так что, в ваших интересах хранить молчание. Аминь.
Мужичок взглянул на пишущих, потом посмотрел на часы и голосом не терпящим возражения объявил:
Адвокат. Господа, сдаём заявления. Все, все хватит, перед жизнью не напишешься!.. (Нюра-Мужичок собрал бумаги и бегло просмотрев их убрал во внутренний карман пиджака). Прошу на выход!
Стальная дверь распахнулась. На пороге стоял охранник, в руках он держал букетик пластиковых цветов обернутых траурной лентой. Букет он почему-то держал вниз цветами и жутковато улыбался.
Карен. Мы просто выйдем и все?
Адвокат. А что, Карен, тебе нужны фанфары и красная ковровая дорожка?
Карен. Было бы красиво.
Жора подергал за рукав мужичка.
Жора. Может, обнимите нас на прощание?
Адвокат. Жора, давай обойдёмся без этих излишеств!
Жора. Тогда вопрос, можно?
Адвокат. Хорошо, Георгий, спрашивай.
Жора. Кто убил Кеннеди?
Мужичок посмотрел наверх, вздохнул и ответил:
Адвокат. Пуля!
Жора. А?..
Адвокат. Йоханссон Дрейк по кличке «Пуля».
Жора. Значит, Пуля?
Адвокат. Она самая…
Жора. Она? Ты же сказал, это был он?
Адвокат. Это уже второй вопрос…
Жора глядя на мужичка задумчиво тер лоб. Карен подошёл к нему, обнял за плечи и процитировал:
Карен. Нет правды на земле, но нет её и выше…
Мужичок демонстративно посмотрел на часы.
Адвокат. Вам пора.
Жора замялся.
Адвокат. Гошенька, тебе что понравилось, ты хочешь остаться?
Жора. Нет! Просто я тут это… решетку оторвал…
Адвокат. Ничего, её починят.
Жора. И унитаз, когда хотели бежать мы… немного сдвинули…
Адвокат. Я помню, унитаз поправят! Все?
Жора помолчал, а потом решительно обнял мужичка. В камере сразу стало так тихо, что можно было услышать мерное капание. Капли срывались с пожелтевшего от времени сливного бачка, громоздившегося на верхушке фановой трубы и летели вниз в черноту бесконечности. Охранник, по-прежнему жутко улыбаясь, протянул Моцу букет.
Охранник. Это тебе.
Игорь Моисеевич удивленно посмотрел на пластиковые цветы, на траурную ленту и покачав головой сказал:
Моц. Нет. Лучше оставьте у себя.
Гоша, воспользовавшись, что все отвлеклись, незаметно промокнул выступившие слезы и, не глядя ни на кого, пошел к двери.
Моц. Спасибо! (Тихо сказал Моц обращаясь к мужичку).
Адвокат. Это не мне, это вы друзьям своим скажите спасибо…
Игорь Моисеевич кивнул и направился к выходу из камеры.
Карен. Прощай, Нюра! (Крикнул Карен пересекая невидимую черту между жизнью и смертью).
Адвокат. До свидания!
Ответила Нюра-Мужичок глядя, как шагнувшая за порог троица растворяется в ярком солнечном свете нового дня.
Кап-кап-кап…
Мужичок посмотрел на охранника теребившего пластиковый букет.
Адвокат. Как ты думаешь, они справятся?
Охранник. Не знаю, я из силовых структур, мне думать не положено…
Адвокат. А ты подумай! Полезная знаешь ли штука, помогает избегать неприятностей
Мужичок в белом костюме щёлкнул пальцами, заставляя окружающее пространство потерять очертания, а затем и вовсе раствориться.
Августа ПЕТРОВА
Родилась в селе Ново-Пески Курганской области Мишкинского района в 1947 году. Окончила школу, затем Шадринский сельхозтехникум. Работала зоотехником – селекционером в г. Катайск Курганской области. В дальнейшем работала управляющей станции по техническому обслуживанию животных ферм. Была внештатным корреспондентом районной газеты «Знамя». Выпустила книгу «Дорогами моей души», размышления об общечеловеческих ценностях в прозе и стихах, аудиокнигу «Ода матери», книгу «Современные сказки» (сборник поучительных авторских сказок для детей и взрослых).
Родилась в селе Ново-Пески Курганской области Мишкинского района в 1947 году. Окончила школу, затем Шадринский сельхозтехникум. Работала зоотехником – селекционером в г. Катайск Курганской области. В дальнейшем работала управляющей станции по техническому обслуживанию животных ферм. Была внештатным корреспондентом районной газеты «Знамя». Выпустила книгу «Дорогами моей души», размышления об общечеловеческих ценностях в прозе и стихах, аудиокнигу «Ода матери», книгу «Современные сказки» (сборник поучительных авторских сказок для детей и взрослых).
СЦЕНАРИЙ ПО РОМАНУ «АВГИНА 47»
Эпизод первый. «Книжная полка».
Действующие персонажи:
1-ая книга
2-ая книга
3-ая книга
4-ая книга
5-ая книга
6-ая книга
7-ая, новая книга, которую недавно поставили на полку, к остальным книгам.
Действие происходит в одной из библиотек нашей необъятной Родины, где книжные полки были заставлены книгами, и было очень тесно. Количество читателей библиотеки было совсем небольшим. Книги грустили на своих полках. К ним редко прикасались, и многие из них были покрыты пылью. Вот в одну из таких библиотек поступила новая книга. Книгу поставили на полку. Вдруг пронесся какой-то шум. Книги... заговорили.
Первая книга. Говорят, новенькую книгу принесли и поставили на нашу полку.
Вторая книга. Да, принесли, только теснее стало, и так места мало.
Третья книга. Все чем-то недовольна эта вторая книга. Пусть стоит, в тесноте да не в обиде.
Новая книга седьмая. Я долго здесь не задержусь, вот придет продюсер и заберет меня от вас.
Вторая книга. О чем размечталась, придет продюсер. Да мы столько лет томимся здесь, что и читателей-то мало стало. А она ждет продюсера.
Четвертая книга. Да, подруги, правда, мало читателей стало. Все читают по каким-то электронным книгам.
Пятая книга. Мы стоим здесь, все запылились, порою даже забываем, что написано на наших листах автором.
Новая книга седьмая. А я пылиться не согласна с вами. Если продюсер мимо меня пройдет…
Шестая книга. То, что, если мимо пройдет. С полки прыгнешь, чтоб взял тебя?
Новая книга седьмая. Ну что ты! Нет силушки такой здесь у меня, чтоб выпрыгнуть с полки, где я стою здесь рядом с вами.
Вторая книга. Вот и стой! Тоже мне, появилась не запылилась тут у нас.
Четвертая книга. Вторая книга, почему ты такая злая. Вообще, что на твоих местах написано? Можно ли вообще читать, что написал твой автор.
Вторая книга. Можно, можно: не беспокойся об этом, у меня все в порядке. А вот что у новенькой написано. Это вопрос!
Новая книга седьмая. Надеюсь, мой автор написала не хуже ваших авторов.
Пятая книга. Мне очень интересно, что написано на твоих листах. Может коротко расскажешь нам. Мы здесь давно стоим, запылились все.
Вторая книга. Мне тоже очень интересно, что может заинтересовать продюсера в твоем сюжете. Я тоже когда-то мечтала об этой встрече.
Новая книга седьмая. Хорошо, раз вы просите, то я вам расскажу сюжет книги. Название моей книги: «Авгина 47». Автор Петрова (Сутормина) Августа Андреевна.
Пятая книга. Мне уже нравится название книги, так и веет фантастикой. А я ее очень люблю.
Вторая книга. А мне фантастика не очень нравится. Лучше уж реалии жизни. Например, любовь морковь, ну и так далее.
Пятая книга. А мне кажется, будет тебе и любовь, и морковь, и кое-что, о чем мечтаешь. И книга хрипловато засмеялась.
Новая книга Авгина 47. Да, ты не ошиблась, подруга моя, в ней есть все, и любовь и путешествие моей героини по разным мирам и временам.
Пятая книга. Боже, как мне нравится сюжет этой книги. А что главное в этой книге?
Вторая книга. Какая ерунда, что здесь интересного?
Новая книга Авгина 47. В этой книге главное – поиски Хрустальной пирамиды, которых три. Одна находится в Мировом океане. Это пятый океан в центре земли. Вторая пирамида – в пустыне, где-то в песках. Третья пирамида – на Тибете.
Пятая книга. Мне очень интересно, здесь, я думаю, и любовь, и битва, то есть борьба в поисках пирамид.
Третья книга. Мне тоже нравится, но зачем 3 пирамиды.
Новая книга Авгина 47. Это для того, чтобы найти место силы при пересечении трех пирамид, но друзья мои, мой автор продолжает писать эти книги. Я не вправе что-то рассказать.
Вторая книга. Вот всегда так, как только станет интересно. Сразу, пока еще рано.
Новая книга Авгина 47. Я расскажу, что написано на моих листах вам вечером, когда все читатели разойдутся по домам. Будет очень тихо.
Все книги. Согласились послушать новую книгу вечером.
Эпизод второй. «Оцифрованные люди».
Действующие лица:
Те же книги, 1-ая, 2-ая, 3-я, 4-я, 5-я, 6-я.
Авгина – героиня книги.
Ее бабушка
Молодой человек по имени 47.
Действие происходит на страницах книги.
Героиня путешествует, познавая себя и постигая смысл своего существования, ведь любое путешествие – это прежде всего, путешествие к самой себе. Она всегда мечтала о встрече со своей бабушкой, которую не видела. Вот встреча состоялась. Был прекрасный летний день, Авгина увидела бабушку на лужайке. Она была необыкновенно красива, трудно было отвести от нее взгляд. Можно искренне сказать, что моя бабушка обладает небесной красотой.
Бабушка. Я жду тебя, что-то ты задержалась в пути. Подойди ко мне поближе. Я очень скучала по тебе.
Авгина. Бабушка, я бесконечно рада, что вижу тебя. Знаешь, мне так хочется рассказать тебе мою тайну.
Бабушка. А своей маме ты почему об этой тайне не рассказала?
Авгина. Мама не всегда меня понимает. Вот поэтому я ей ничего не рассказываю. Я имею ввиду – своих секретов.
Бабушка: Хорошо, милая моя внученька, раз решила, поделись своим секретом. Внимательно слушаю тебя.
Авгина. Пришло время, когда любовь постучалась в сердечко мое. Бабушка, я все решала сама, как хотела. Конечно, была в чем-то и не права, но жизни-то не знала. Все было впервые. Однажды, во время моего путешествия, я познакомилась с молодым человеком.
Бабушка. Ничего странного в этом нет.
Авгина. Бабушка, он был очень красив, высокого роста, с темным цветом волос, а глаза его были бирюзового цвета. Он был вежлив. Мне трудно было его понять, так как он плохо говорил по-русски.
Бабушка. Где же ты нашла такого юношу, что не понимала, о чем он говорит.
Авгина. Бабушка, я же сказала, во время одного путешествия.
Бабушка. Успокойся Авгина, что ты так разволновалась. Я слушаю внимательно тебя.
Авгина. Вот поэтому я маме ничего и не рассказала. Вы взрослые не всегда понимаете нас. А если у нас что-то странное встретится на пути, и не знаешь кому об этом рассказать.
Бабушка. Девочка моя, действительно порой мы плохо понимаем вас, но ты не печалься. Подойди ко мне, я очень счастлива, что ты доверилась мне.
Авгина. Можно я положу голову к тебе на колени? Об этом я мечтала.
Бабушка. Конечно, я буду очень счастлива погладить твои прекрасные волосы. А сейчас продолжи свой рассказ.
Авгина. Бабушка, знаешь, чтобы я его поняла, он жестикулировал, что-то рисовал на листе бумаги. Закончилось тем, что мы стали понимать друг друга.
Бабушка. Авгина, видимо ты плохо изучала иностранный язык.
Авгина. Да, бабушка, вот все мои знания и показали себя.
Бабушка. Что произошло с вами дальше?
Авгина. Мы прекрасно проводили время, нам было весело. Мы много смеялись. И не заметили, что наши встречи должны прекратиться.
Бабушка. Ты очень печальная, моя девочка.
Авгина. Бабушка, я никогда не любила и не испытывала этого чувства, не знаю была ли это любовь или просто влюбленность. Я так молода, наивна, можно сказать несмышленая. Мой друг волновался также, как и я.
Бабушка. Возможно, он тоже полюбил. Вот смотрю на тебя, ты просто красавица. Белокурые волосы локонами спадают на грудь. А глаза-то какие, как звездочки светят.
Авгина. Бабушка, ты преувеличиваешь, возможно. Я же твоя внучка.
Бабушка. Нет, я говорю то, что вижу.
Авгина. Хорошо, пусть будет, по-твоему. Знаешь бабушка, что сказал мне друг.
Бабушка. Скажешь, узнаю.
Авгина. Мой диалог с другом, бабушка тебе расскажу.
Друг. Я хотел бы тебя пригласить в гости, но боюсь, что ты меня не поймешь. Мы живем также, как и вы, но мы оцифрованы. Ты понимаешь меня?
Авгина. Нет, тебя я не пойму, что такое оцифрованы?
Друг. Это мои родители вместо имени дали мне цифру. Мое имя 47.
Авгина. А как же зовут твоих родителей?
Друг по имени 47. Папа № 1, мама № 2.
Авгина. С какой же планеты ты прилетел?
Друг 47. Я живу на земле, также, как и вы.
Авгина. Но это невозможно.
Друг по имени 47. Вот я и боюсь, что ты не поедешь со мной.
Авгина. Конечно! А как же звать меня будешь, если в цифрах вы все. Мне совсем не хочется цифроваться.
Авгина. У меня очень красивое имя. Оно звучит, как песня, как цветок распустившейся розы, которая дарит аромат по утрам, как Солнце встает на востоке и дарит свой луч. Но как 47 я могу в цифру одеть свое имя? И тебя не хочу потерять. Хорошо, я согласна поехать с тобой, но у меня есть условие: если мне не понравится, ты вернешь меня домой.
Друг по имени 47. Хорошо, обещаю, что сдержу свое слово.
Авгина. Как же я представлюсь твоим родителям. Им не понравится, что я не оцифрована.
Друг 47. Я скажу, что ты забыла свою цифру.
Авгина. Но, 47, как же ты скажешь, она же на руке должна быть.
Друг 47. Вот, ее забыли тебе поставить, а ты и забыла сама.
Авгина. Самое главное, что под номерами были по-нашему две мамы. Бабушка, я вернулась домой. Такое ощущение, что я побывала на другой планете. Мы расстались с другом 47. Как же мне было горько и обидно. Я не знаю, полюбила ли я этого юношу под именем 47, или просто мне было с ним легко общаться.
Бабушка. Грустную историю ты мне рассказала. Все у тебя еще впереди, внученька. Жизнь только начинается. Встретишь и неоцифрованную любовь.
Авгина. Спасибо бабушка, что выслушала меня.
Новая книга Авгина 47. Подруги мои, я рассказала вам один из эпизодов книги.
Пятая книга. Мне жаль Авгину, она полюбила.
Вторая книга. Ну и что, что он в цифрах, ничего странного в этом нет. Главное любовь.
Третья книга. Мне хочется узнать дальнейшую судьбу этой девочки.
Вторая книга. Мне тоже хочется узнать. Возможно она встретит другого.
Новая книга Авгина 47. Мои друзья, если вам понравился сюжет, то завтра я вам еще одну историю этой девочки расскажу. Когда все читатели покинут нас, и мы останемся одни. Согласны?
Все дружно согласились.
Эпизод третий. «Путешествие по пустыне».
Действующие лица:
Авгина – героиня книги.
Дедушка.
Ирэна – помощник руководителя группы.
Юноша – в юрте.
Действие происходит на страницах книги.
Героиня путешествует по пустыне.
За кадром диктор читает стихи:
«Ох пустыня, ты пустыня, ох пустыня.
Моя судьбинушка к тебе меня вела.
Что мне делать? Подскажи-ка мне, пустыня,
Как пройти мне трудный путь через тебя.
Подскажи-ка мне, песочек ты пустынный,
Где найти дороженьку мою.
Может сбилась, потерялась на дорожке,
Так зачем мои следы ты песочком замела».
Дедушка. Я ждал тебя.
Авгина. Я очень рада, что кто-то мне поможет в пустыне.
Дедушка. Авгина, путешествие будет трудным, сможешь ли ты выдержать эти трудности.
Авгина. Я должна попасть в пустыню, мне это очень нужно.
Дедушка. Хорошо, буду рад помочь тебе.
Авгина. Сколько в группе человек?
Дедушка. Мне сообщили, что в группе 21 человек.
Авгина. Хорошо, поняла, а можно я представлюсь вашей внучкой, и вы взяли меня с собой, чтоб показать мне пустыню.
Дедушка. Прекрасно, это очень хорошо, чтобы избежать разных неприятностей.
Авгина. Дедушка, мне должны передать координаты Хрустальной пирамиды.
Дедушка. Да, внученька, я в курсе, но как это будет, никто не знает. В Хрустальной Пирамиде находится Изумрудная скрижаль, записи рецептов вечной молодости и много других артефактов.
Авгина. Я в курсе, но мне нужна только Хрустальная пирамида и все.
Дедушка. Другим нужны только артефакты, и путь к ним только через тебя.
Авгина. Вот поэтому я твоя внучка, такая несмышленая, интересуюсь только восточными сказками.
Дедушка. Я все понял, так тебя всем и представлю.
Авгина. Дедушка, а какой транспорт будет у нас?
Дедушка. Верблюды – это основной вид транспорта, их еще называют кораблями пустыни. Пустыня похожа на океан, только здесь вместо воды – песок.
Авгина. На верблюдах я еще не ездила, волнуюсь.
Дедушка. Ничего страшного, мы подберем тебе хорошего, спокойного верблюда, и все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, когда наш поисковый караван двинется в путь? Вот и пустынная буря прошла. Как-то очень скучно.
Дедушка. Завтра ранним утром мы покинем наш городок. Еще вспоминать будешь о нем, Авгина. Возможно, но время просто летит, а столько мне надо еще сделать, узнать, где встреча состоится, кто мне передаст координаты.
Дедушка. Не волнуйся, все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, можно я рядом с верблюдом пойду.
Дедушка. Нет, надо сесть, идти очень трудно, да и песок очень горячий.
Авгина. Хорошо, помоги мне дедушка сесть, чтоб было удобно.
Дедушка. Вот сейчас все хорошо.
Авгина. Ехали молча, вот показалось пристанище типа села. Дедушка, мы уже доехали?
Дедушка. Это небольшой отдых. Завтра к вечеру тронемся, если не будет песчаной бури.
Авгина. Я так устала с непривычки, сидя на верблюде. Спасибо ему огромное. Вез он меня очень аккуратно.
Дедушка. Я рад, что ты поблагодарила верблюда. А сейчас идем. Ты будешь жить у бабушки. А я отдельно, так как я еще буду осматривать заболевших в группе. Я же врач.
Авгина. Хорошо, дедушка, я очень устала.
Дедушка. Внученька, как спала? Идем я тебе кое-что расскажу. Когда много лет назад я был здесь и познакомился с одним дедушкой, он был сказочник, знал много легенд. И он рассказал мне одну легенду.
Авгина. Дедушка, миленький мой, а ты можешь рассказать мне эту легенду. А то пустыня, пески и очень как-то грустно и неуютно. А легенда – это как глоток свежего воздуха в такой жаркой пустыне.
Дедушка. Хорошо, тогда слушай. В этом селе жил очень красивый юноша, звали его Нарциссом. Он днями напролет любовался своим отражением в ручье. Однажды юноша до того загляделся в ручье, что упал в ручей и утонул. На берегу вырос цветок, назвали его в память юноши Нарциссом. После этого вода в ручье стала соленой. «О чем ты плачешь» – спросили ручей. «Оплакиваю Нарцисса». Ты единственный, кто видел его красоту. Ручей молчал, затем сказал, что не видел и не замечал он красоты Нарцисса. Просто видел в его глазах красоту моего ручья. Красота человека в глазах смотрящего. Юноша видел в ручье свою красоту, а ручей в глазах юноши видел красоту своего ручья. Вот такую легенду рассказал мне старец.
Авгина. Очень грустная легенда, как-то неожиданно.
Дедушка. Ну что ты загрустила? Хотела послушать, я исполнил твое желание.
Авгина. Но дедушка, я не думала, что она такая печальная.
Дедушка. В жизни все бывает, и печаль, и радость, не нужно сильно увлекаться своей красотой. Все должно быть в меру.
Авгина. Дедушка, можно я постою у ручья на его берегу? Вдруг юноша здесь утонул. Не смотрелся бы юноша в ручей, рассматривая свою красоту, и был бы жив. А ручей не видел бы отражение своего ручья в его глазах и не плакал бы, и вода была бы пресная. Но все это прошлое. На эту тему сложились такие слова.
Вот я стою на берегу
Того ручья, того ручья,
О чем так плакал тот ручей,
Что вся вода от слез соленой стала?
И я спросила у ручья:
«О чем же плачешь ты, ручей?
Кругом такая красота
И ярко в небе светит Солнце».
На что ответил мне ручей:
«Не вижу красоты своей я,
Как раньше в глазах юноши
Отражалась красота моя.
Тот юноша днями напролет
Любовался красотой своей,
Отражением в моем ручье,
Но красоты его не видел я,
Я только видел отражение
В его глазах, красоту моего ручья
Но юноша тот утонул в моем ручье,
И больше негде посмотреть мне красоту моего ручья.
Вот плачу я об этом.
И вода в ручье соленой стала от слез моих.
Вот об этом я печалюсь и грущу».
«Но на берегу твоем цветок красивый вырос,
И назвали тот цветок Нарциссом.
В память о юноше.
Что смотрелся в воды твоего ручья».
«Но – тихо прошептал ручей, -
Но отражение свое я в нем не вижу,
И красоту мою не отражает он.
Как те глаза, что юноша
Смотрелся в воды моего ручья
И красота в них отражалась
Только моего ручья.
И тяжело вздохнув, ручей
И, продолжая плакать
О потерянной красоте своей.
Понес соленые воды своего ручья
Все дальше, дальше от места,
Где увидел он юношу Нарцисса.
И в глазах – отражение красоты ручья,
Вот и закончилась сказка о ручье и юноше Нарциссе.
Дедушка. Твой дедушка в тебе не ошибся, считая тебя очень умной и эрудированной девочкой. Это ты и мне доказала, прочитав этот стих. Сочинив его буквально на ходу. А получилось, милая моя. Очень емко и доходчиво.
Авгина. Дедушка, я очень рада, что ты оценил мой стих. А сейчас я думаю, нам пора идти. Бабушка вполне вероятно приготовила нам завтрак и нам невежливо опаздывать.
Дедушка. Хорошо, идем, а то мы действительно здесь задержались.
Авгина. Дедушка, Ирэна хочет с тобой поговорить и просила сообщить тебе об этом.
Дедушка. Что-то случилось?
Авгина. Я ничего не знаю, кстати она идет к нам.
Ирэна. Дедушка, я хочу с вами поговорить наедине.
Авгина. Я уже ухожу, у меня дела.
Ирэна. Сейчас прибыл караван купцов. Они очень взволнованы, так как по дороге их остановили и провели осмотр, не вещей, а самих людей. Задавал им вопросы молодой человек. Такое впечатление, что они кого-то ищут.
Дедушка. Да, это странно.
Ирэна. Завтра утром продолжим путь. Поговорите со своей внучкой, чтоб она не волновалась.
Дедушка. Хорошо, надеюсь все будет нормально. На следующий день караван тронулся в путь, но на пол-дороге его остановили.
Дедушка. Авгина, ты не бойся. Ирэна сказала, что так останавливают все караваны.
Авгина. Я и не боюсь. Вот Ирэна идет к нам.
Ирэна. Вы пройдите в эту юрту, затем вас пригласят на беседу.
Авгина. Дедушка, что это за беседа?
Дедушка. Сам не знаю и не пойму, что они хотят.
Авгина. Может меня ищут.
Дедушка. Возможно, ты права.
Ирэна. Дедушка, вас приглашают в юрту.
Дедушка. Авгина, иди сюда, тебя приглашают.
Авгина. Хорошо, дедушка, я вошла в юрту, передо мной на полу на ковре сидел молодой человек. Внешне он был красив. Мне показалось, что в пустыне он недавно, так как был беден.
Дедушка. Это моя внучка. Она собирает легенды, восточные сказки во время нашего путешествия.
Юноша. Я хочу поговорить с вашей внучкой отдельно.
Дедушка. Хорошо, раз вы так настаиваете, я ухожу.
Юноша. (Авгине) Чем ты увлекаешься?
Авгина. Дедушка вам сказал об этом и мне больше добавить нечего.
Юноша. Да, твой дедушка сказал, что собираешь восточные сказки, легенды. Но зачем тебе ехать в такое опасное и длительное путешествие.
Авгина. Это же очень увлекательно, где же я могу услышать необыкновенно яркие сказки, если не на востоке. Истории, что скрыты в этих песках, шатрах, юртах, дворцах. Я никогда бы вас не встретила, не была бы в этом прекрасном шатре. Для меня это как сказка в пустыне с прекрасным принцем, которого охраняют бородатые охранники. Разве это не сюжет для новой сказки, как думаешь?
Юноша. Я не верю тебе, что ты можешь написать обо мне хорошую сказку.
Авгина. Ты как Фома неверующий. Это был апостол в давние времена. Где тебе об этом знать. Сидишь в этом шатре, людей задерживаешь.
Авгина. Ты же не собираешь сказки, легенды. А это делаю я, понимаешь! Но в это ты не веришь. Тогда объясни мне по-своему, как ты думаешь, чем я могу заниматься в пустыне? На песочек смотреть, как он с помощью ветра передвигается. Еще и заметает следы. Может мне сам объяснишь?
Юноша. Хорошо, попытаюсь, но тоже не знаю, поверишь ли ты в это сама, или нет. Я вообще прибыл с другой Галактики, как и ты.
Авгина. Я что-то не поняла, что значит «как и ты»? По-твоему, я прибыла с другой Галактики и приземлилась в песках пустыни? Как будто другого места более красивого и безопасного не было. Но это хороший сюжет для моей следующей книги. Я очень хотела бы послушать твою историю, что это за галактика и как твоя планета называется.
Юноша. На той планете живут такие же люди. Они мало отличаются от земных людей. Ты сама об этом знаешь.
Авгина. Вы ошибаетесь, я уже сказала, что не была там. Я не имею никакого отношения к другой Галактике. И как такой бред может нести такой молодой человек. Может, ты думаешь, что я на метле прилетела, как баба-Яга. Это героиня одной из сказок, которая летала на метле, а сейчас ей дали еще и ступу, чтоб она могла сидеть более комфортно.
Юноша. Я не знаю, на чем ты прилетела. Меня это не касается, и мне неинтересно тебя слушать. Но, милая девушка, почему же ты так не хочешь признаваться в том, что я говорю правду?
Авгина. Хорошо. Тогда скажи мне, что я делаю в пустыне.
Юноша. Вот это я и пытаюсь узнать.
Юноша. Во время нашей беседы с Ирэной, она сказала, что планируется длительная остановка на территории пирамид, а там возможно группа разделится. Часть останется на изучении пирамид, вторая группа продолжит путешествие дальше. В какую группу ты войдешь?
Авгина. У меня нет слов. Я не знала, что мы можем разделиться на две группы. Мне как-то страшно стало если группа будет совсем маленькая, а в пустыне рыскают разные группы.
Юноша. Ну, что ты так разволновалась! Возможно на пирамидах и объединитесь с другой группой.
Авгина. Да, напугал меня, что инопланетянин, и меня туда уже приписал, а сейчас еще и группа уменьшится.
Юноша. Ну извини меня, я просто пошутил. Ничего у тебя в мозгах нету кроме хаоса. Да еще о каком-то ручье плачущем.
Авгина. А откуда ты узнал? Тебе что дедушка об этом рассказал?
Юноша. Весело засмеялся. Я увидел на твоем лице неподдельный ужас.
Авгина. Он еще и смеется, напугал меня своими догадками, а сейчас, видите ли, ему стало очень весело.
Юноша. Ну извини меня, милая девушка! Мне действительно поступила информация, что в пустыне есть такая девушка, которая связана с другой галактикой, и она ищет Хрустальную пирамиду. А в ней Изумрудная скрижаль, кроме этого находится еще много артефактов. Нам они нужны. Приобретя все это, мы можем управлять всем миром. Ты понимаешь это? – глаза его загорелись.
Авгина. Милый юноша, мне становится очень страшно. Можно как-то потише, и не кричать.
Юноша. Можно, раз так испугалась. Вот той девушке должны передать координаты, где все это находится.
Авгина. Ну, что мне сказать – ищи метлу.
Юноша. Какую метлу, что ты мелешь!
Авгина. На какой она прилетела, все фантазии мне рассказываешь. Я очень устала. Можно я пойду к дедушке? А я вас уже боюсь. А если я метлу увижу раньше тебя, как тебе об этом сообщить? Я не знаю, где тебя искать. Пустыня большая, затеряться можно.
Юноша. Передашь через Ирэну, она мой связник. Какую еще метлу?
Авгина. Которую ты ищешь, как я поняла из твоей беседы.
Юноша. Свободна! Я устал. Хочу отдохнуть.
Авгина. Дедушка, около меня появился юноша, что я жутко испугалась. Он вежливо спросил у меня, как я себя чувствую. Я ответила прекрасно, чего и ему желаю. К сожалению метлу еще не встретила.
Юноша. Весело засмеялся и сказал: еще не вечер, все впереди, так что ищи.
Авгина. Дедушка, что ему надо от меня?
Дедушка. Молодой человек просто продолжает шутить с тобой. Успокойся и не обращай внимания.
Авгина. Дедушка, скоро пирамиды будут. Там Ирэна сказала, что меня ждет какой-то человек, и передал ей письмо для меня. Но в нем я ничего не поняла, какие-то знаки иероглифы.
Дедушка. Авгина, на пирамидах возможно есть иероглифы, вот там и будет встреча.
Авгина. Я очень волнуюсь.
Дедушка. Вот это лишнее, успокойся. Нам надо еще с тобой посетить рынок. Сменить одежду. Скоро мы прибудем в этот городок.
Авгина. Этот городок недалеко от пирамид, а то я уже устала ехать.
Дедушка. Думаю, что близко.
Авгина. Дедушка, что это за шум, какая-то речь. Такое ощущение, что все готовы перекричать друг друга.
Дедушка. Внученька моя, это восточный базар. Здесь всегда так.
Авгина. Дедушка, я все купила, что мне нужно, но меня пригласили войти в палатку напротив.
Дедушка. Хорошо, я все понял, можешь войти.
Авгина. Мне передали кулон, который открыть может только юноша, которого я должна встретить в районе пирамид. У него будет такой же кулон и открыть его могу только я. Этот кулон имеет огромную силу, он служит как амулет.
Дедушка. Авгина, тебе срочно нужно изменить цвет волос.
Авгина. Зачем это, мне свой цвет волос нравится.
Дедушка. Милая моя, сейчас не время шутить – нравится не нравится, – тебя ищут по всей пустыне. Уже несколько девушек увезли неизвестно куда.
Авгина. Хорошо, дедушка, не волнуйся. Я сейчас все решу, если так надо.
Дедушка. Авгина, мне очень нравится, как ты сейчас выглядишь. Сейчас тебя точно не узнают. Сейчас еще один переход, и мы будем у пирамид.
Авгина. Мне сказали, что пирамида, которую я ищу, находится в глубине песка и рядом город. Все под песком и вход в подземный город где-то отдельно.
Дедушка. Что ты спрашиваешь у меня, тебе передадут координаты, тогда сама узнаешь, где она находится. А сейчас подойди ко мне, что-то мне не нравятся вооруженные люди. Срочно закрой лицо.
Авгина. Что происходит?
Дедушка. Тебя ищут. Мужчине: Я запрещаю смотреть на мою внучку – это у нас запрещено.
Авгина. Дедушка он сорвал с моей головы покрывало. Черные волнистые волосы рассыпались по плечам. Он отошел.
Дедушка. Не бойся, они осмотрели еще несколько женщин и ускакали.
Авгина. Честно говоря, я очень испугалась, но затем прикоснулась к амулету и сразу успокоилась.
Дедушка. Эту ночь мы проведем в пустыне, не успеваем доехать до места, так как нас задержали в пути эти бородачи.
Авгина. Мне очень холодно, костер почему-то плохо горит, а небо-то усеяно звездами. Дедушка, я слышу шорох, он пронесся мимо меня, какая-то жалостная нота почудилась мне, почти стон. Что это?
Дедушка. Так плачет пустыня. Она жаждет, она тоскует, потому что она хотела бы превратиться в цветущую долину, какой раньше была.
Авгина. Мне очень грустно оттого, что я, не желая этого, услышала плач пустыни.
Дедушка. Мы прибыли на место. Пирамиды рядом. И сфинкс. Многие туристы говорят, что когда постоят около него, открывается канал вдохновения и они видят картины из прошлых жизней. Ну что-то ты совсем у меня в панике.
Авгина. Просто интуиция обострилась, хоть я еще и не стояла около Сфинкса, но что-то мне подсказывает, что мы скоро расстанемся. Поэтому мне так грустно, еще и плач пустыни не забыла. Все к одному.
Дедушка. Всему когда-то бывает начало, бывает и конец. Возможно и временно расстанемся, так как там я тебе уже точно буду не нужен. Там другие энергии пойдут – это уже не для меня. Да, еще забыл сказать: твой друг по имени 47 будет тебя ждать около Сфинкса. Об этом мне сказала Ирэна.
Авгина. Я очень рада этому известию.
Дедушка. Я прошу тебя быть осторожнее, так как сейчас тебе понадобится сила, чтобы выстоять. Много желающих получить координаты пирамиды, не только – земные искатели приключений, но и космические.
Авгина. Ты прав, дедушка, поэтому мне жаль расставаться с тобой. Завтра все изменится в моей жизни.
Авгина. Друг по имени 47 сообщит мне о прибытии звездолета, на котором прибудет группа ко мне на помощь.
Дедушка. Так что не грусти и не печалься, все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, во время нашего путешествия по пустыне, я написал эту песню и хочу тебе спеть. Когда еще нас сведет судьба?
Дедушка. Я очень рад послушать тебя. Стихи я уже слышал, но песня впервые прозвучит.
Авгина. Она немного грустная, но так уж получилось.
Птица счастья
Счастье мое, ты мимо промчалось,
Куда улетело в миг от меня,
А я все ждала, все ждала я тебя.
Но птица удачи, тебя вновь забрала.
Вот жду я тебя и мечтаю о встрече,
Может заглянешь хоть на минуту ко мне,
Может грусть и печаль мою ты заглушишь,
Может счастье вернешь ты ко мне навсегда.
Птица счастья я жду, когда прилетишь ты,
Может счастья кусочек подаришь ты мне,
Птица верю тебе и очень надеюсь,
Прилетишь ты ко мне, прилетишь, прилетишь.
Вот смотрю я в окно и грусть не проходит,
Что ты, птица, ко мне не летишь.
А я жду так тебя, очень жду я тебя.
А время мое, так быстро летит.
Крылом, птица, махни, подари мне счастья кусочек,
Может сердце мое наполнит счастьем оно
А душа вдруг моя заплачет от счастья
Я молю тебя, счастье, не покинь ты меня!
Авгина. Боже мой, дедушка, ты плачешь. Зачем я спела тебе эту песню?
Дедушка. Ну что ты, внученька, я плачу от счастья. В твоей песне заложен глубокий смысл, и пела твоя душа. Давно я ничего подобного не слышал. Это меня радует.
Авгина. Хорошо, дедушка, я все поняла, а сейчас я покидаю тебя. Ухожу к Сфинксу, там ждет меня друг по имени 47, для дальнейшего поиска пирамиды, с другой группой, которую я еще и не видела.
Эпизод четвертый. «Библиотека».
Библиотека. Все книги молчат.
Новая книга Авгина 47: Как вам мой сюжет, что-то все молчите?
Пятая книга: Мне очень понравилось. А песня просто чудо какое-то. Хоть она грустная.
Вторая книга: Мне тоже очень понравилось, скажи, а продолжение будет?
Новая книга: Конечно, там еще интереснее. Но пришли читатели, до вечера.
Вторая книга: Новую книгу взяли две девушки почитать. Очень жаль, я так хотела услышать продолжение.
Пятая книга: Счастливая, что ее взяли почитать. Вот времени обратно и дальше послушаем. Пока все.
Конец.
Эпизод первый. «Книжная полка».
Действующие персонажи:
1-ая книга
2-ая книга
3-ая книга
4-ая книга
5-ая книга
6-ая книга
7-ая, новая книга, которую недавно поставили на полку, к остальным книгам.
Действие происходит в одной из библиотек нашей необъятной Родины, где книжные полки были заставлены книгами, и было очень тесно. Количество читателей библиотеки было совсем небольшим. Книги грустили на своих полках. К ним редко прикасались, и многие из них были покрыты пылью. Вот в одну из таких библиотек поступила новая книга. Книгу поставили на полку. Вдруг пронесся какой-то шум. Книги... заговорили.
Первая книга. Говорят, новенькую книгу принесли и поставили на нашу полку.
Вторая книга. Да, принесли, только теснее стало, и так места мало.
Третья книга. Все чем-то недовольна эта вторая книга. Пусть стоит, в тесноте да не в обиде.
Новая книга седьмая. Я долго здесь не задержусь, вот придет продюсер и заберет меня от вас.
Вторая книга. О чем размечталась, придет продюсер. Да мы столько лет томимся здесь, что и читателей-то мало стало. А она ждет продюсера.
Четвертая книга. Да, подруги, правда, мало читателей стало. Все читают по каким-то электронным книгам.
Пятая книга. Мы стоим здесь, все запылились, порою даже забываем, что написано на наших листах автором.
Новая книга седьмая. А я пылиться не согласна с вами. Если продюсер мимо меня пройдет…
Шестая книга. То, что, если мимо пройдет. С полки прыгнешь, чтоб взял тебя?
Новая книга седьмая. Ну что ты! Нет силушки такой здесь у меня, чтоб выпрыгнуть с полки, где я стою здесь рядом с вами.
Вторая книга. Вот и стой! Тоже мне, появилась не запылилась тут у нас.
Четвертая книга. Вторая книга, почему ты такая злая. Вообще, что на твоих местах написано? Можно ли вообще читать, что написал твой автор.
Вторая книга. Можно, можно: не беспокойся об этом, у меня все в порядке. А вот что у новенькой написано. Это вопрос!
Новая книга седьмая. Надеюсь, мой автор написала не хуже ваших авторов.
Пятая книга. Мне очень интересно, что написано на твоих листах. Может коротко расскажешь нам. Мы здесь давно стоим, запылились все.
Вторая книга. Мне тоже очень интересно, что может заинтересовать продюсера в твоем сюжете. Я тоже когда-то мечтала об этой встрече.
Новая книга седьмая. Хорошо, раз вы просите, то я вам расскажу сюжет книги. Название моей книги: «Авгина 47». Автор Петрова (Сутормина) Августа Андреевна.
Пятая книга. Мне уже нравится название книги, так и веет фантастикой. А я ее очень люблю.
Вторая книга. А мне фантастика не очень нравится. Лучше уж реалии жизни. Например, любовь морковь, ну и так далее.
Пятая книга. А мне кажется, будет тебе и любовь, и морковь, и кое-что, о чем мечтаешь. И книга хрипловато засмеялась.
Новая книга Авгина 47. Да, ты не ошиблась, подруга моя, в ней есть все, и любовь и путешествие моей героини по разным мирам и временам.
Пятая книга. Боже, как мне нравится сюжет этой книги. А что главное в этой книге?
Вторая книга. Какая ерунда, что здесь интересного?
Новая книга Авгина 47. В этой книге главное – поиски Хрустальной пирамиды, которых три. Одна находится в Мировом океане. Это пятый океан в центре земли. Вторая пирамида – в пустыне, где-то в песках. Третья пирамида – на Тибете.
Пятая книга. Мне очень интересно, здесь, я думаю, и любовь, и битва, то есть борьба в поисках пирамид.
Третья книга. Мне тоже нравится, но зачем 3 пирамиды.
Новая книга Авгина 47. Это для того, чтобы найти место силы при пересечении трех пирамид, но друзья мои, мой автор продолжает писать эти книги. Я не вправе что-то рассказать.
Вторая книга. Вот всегда так, как только станет интересно. Сразу, пока еще рано.
Новая книга Авгина 47. Я расскажу, что написано на моих листах вам вечером, когда все читатели разойдутся по домам. Будет очень тихо.
Все книги. Согласились послушать новую книгу вечером.
Эпизод второй. «Оцифрованные люди».
Действующие лица:
Те же книги, 1-ая, 2-ая, 3-я, 4-я, 5-я, 6-я.
Авгина – героиня книги.
Ее бабушка
Молодой человек по имени 47.
Действие происходит на страницах книги.
Героиня путешествует, познавая себя и постигая смысл своего существования, ведь любое путешествие – это прежде всего, путешествие к самой себе. Она всегда мечтала о встрече со своей бабушкой, которую не видела. Вот встреча состоялась. Был прекрасный летний день, Авгина увидела бабушку на лужайке. Она была необыкновенно красива, трудно было отвести от нее взгляд. Можно искренне сказать, что моя бабушка обладает небесной красотой.
Бабушка. Я жду тебя, что-то ты задержалась в пути. Подойди ко мне поближе. Я очень скучала по тебе.
Авгина. Бабушка, я бесконечно рада, что вижу тебя. Знаешь, мне так хочется рассказать тебе мою тайну.
Бабушка. А своей маме ты почему об этой тайне не рассказала?
Авгина. Мама не всегда меня понимает. Вот поэтому я ей ничего не рассказываю. Я имею ввиду – своих секретов.
Бабушка: Хорошо, милая моя внученька, раз решила, поделись своим секретом. Внимательно слушаю тебя.
Авгина. Пришло время, когда любовь постучалась в сердечко мое. Бабушка, я все решала сама, как хотела. Конечно, была в чем-то и не права, но жизни-то не знала. Все было впервые. Однажды, во время моего путешествия, я познакомилась с молодым человеком.
Бабушка. Ничего странного в этом нет.
Авгина. Бабушка, он был очень красив, высокого роста, с темным цветом волос, а глаза его были бирюзового цвета. Он был вежлив. Мне трудно было его понять, так как он плохо говорил по-русски.
Бабушка. Где же ты нашла такого юношу, что не понимала, о чем он говорит.
Авгина. Бабушка, я же сказала, во время одного путешествия.
Бабушка. Успокойся Авгина, что ты так разволновалась. Я слушаю внимательно тебя.
Авгина. Вот поэтому я маме ничего и не рассказала. Вы взрослые не всегда понимаете нас. А если у нас что-то странное встретится на пути, и не знаешь кому об этом рассказать.
Бабушка. Девочка моя, действительно порой мы плохо понимаем вас, но ты не печалься. Подойди ко мне, я очень счастлива, что ты доверилась мне.
Авгина. Можно я положу голову к тебе на колени? Об этом я мечтала.
Бабушка. Конечно, я буду очень счастлива погладить твои прекрасные волосы. А сейчас продолжи свой рассказ.
Авгина. Бабушка, знаешь, чтобы я его поняла, он жестикулировал, что-то рисовал на листе бумаги. Закончилось тем, что мы стали понимать друг друга.
Бабушка. Авгина, видимо ты плохо изучала иностранный язык.
Авгина. Да, бабушка, вот все мои знания и показали себя.
Бабушка. Что произошло с вами дальше?
Авгина. Мы прекрасно проводили время, нам было весело. Мы много смеялись. И не заметили, что наши встречи должны прекратиться.
Бабушка. Ты очень печальная, моя девочка.
Авгина. Бабушка, я никогда не любила и не испытывала этого чувства, не знаю была ли это любовь или просто влюбленность. Я так молода, наивна, можно сказать несмышленая. Мой друг волновался также, как и я.
Бабушка. Возможно, он тоже полюбил. Вот смотрю на тебя, ты просто красавица. Белокурые волосы локонами спадают на грудь. А глаза-то какие, как звездочки светят.
Авгина. Бабушка, ты преувеличиваешь, возможно. Я же твоя внучка.
Бабушка. Нет, я говорю то, что вижу.
Авгина. Хорошо, пусть будет, по-твоему. Знаешь бабушка, что сказал мне друг.
Бабушка. Скажешь, узнаю.
Авгина. Мой диалог с другом, бабушка тебе расскажу.
Друг. Я хотел бы тебя пригласить в гости, но боюсь, что ты меня не поймешь. Мы живем также, как и вы, но мы оцифрованы. Ты понимаешь меня?
Авгина. Нет, тебя я не пойму, что такое оцифрованы?
Друг. Это мои родители вместо имени дали мне цифру. Мое имя 47.
Авгина. А как же зовут твоих родителей?
Друг по имени 47. Папа № 1, мама № 2.
Авгина. С какой же планеты ты прилетел?
Друг 47. Я живу на земле, также, как и вы.
Авгина. Но это невозможно.
Друг по имени 47. Вот я и боюсь, что ты не поедешь со мной.
Авгина. Конечно! А как же звать меня будешь, если в цифрах вы все. Мне совсем не хочется цифроваться.
Авгина. У меня очень красивое имя. Оно звучит, как песня, как цветок распустившейся розы, которая дарит аромат по утрам, как Солнце встает на востоке и дарит свой луч. Но как 47 я могу в цифру одеть свое имя? И тебя не хочу потерять. Хорошо, я согласна поехать с тобой, но у меня есть условие: если мне не понравится, ты вернешь меня домой.
Друг по имени 47. Хорошо, обещаю, что сдержу свое слово.
Авгина. Как же я представлюсь твоим родителям. Им не понравится, что я не оцифрована.
Друг 47. Я скажу, что ты забыла свою цифру.
Авгина. Но, 47, как же ты скажешь, она же на руке должна быть.
Друг 47. Вот, ее забыли тебе поставить, а ты и забыла сама.
Авгина. Самое главное, что под номерами были по-нашему две мамы. Бабушка, я вернулась домой. Такое ощущение, что я побывала на другой планете. Мы расстались с другом 47. Как же мне было горько и обидно. Я не знаю, полюбила ли я этого юношу под именем 47, или просто мне было с ним легко общаться.
Бабушка. Грустную историю ты мне рассказала. Все у тебя еще впереди, внученька. Жизнь только начинается. Встретишь и неоцифрованную любовь.
Авгина. Спасибо бабушка, что выслушала меня.
Новая книга Авгина 47. Подруги мои, я рассказала вам один из эпизодов книги.
Пятая книга. Мне жаль Авгину, она полюбила.
Вторая книга. Ну и что, что он в цифрах, ничего странного в этом нет. Главное любовь.
Третья книга. Мне хочется узнать дальнейшую судьбу этой девочки.
Вторая книга. Мне тоже хочется узнать. Возможно она встретит другого.
Новая книга Авгина 47. Мои друзья, если вам понравился сюжет, то завтра я вам еще одну историю этой девочки расскажу. Когда все читатели покинут нас, и мы останемся одни. Согласны?
Все дружно согласились.
Эпизод третий. «Путешествие по пустыне».
Действующие лица:
Авгина – героиня книги.
Дедушка.
Ирэна – помощник руководителя группы.
Юноша – в юрте.
Действие происходит на страницах книги.
Героиня путешествует по пустыне.
За кадром диктор читает стихи:
«Ох пустыня, ты пустыня, ох пустыня.
Моя судьбинушка к тебе меня вела.
Что мне делать? Подскажи-ка мне, пустыня,
Как пройти мне трудный путь через тебя.
Подскажи-ка мне, песочек ты пустынный,
Где найти дороженьку мою.
Может сбилась, потерялась на дорожке,
Так зачем мои следы ты песочком замела».
Дедушка. Я ждал тебя.
Авгина. Я очень рада, что кто-то мне поможет в пустыне.
Дедушка. Авгина, путешествие будет трудным, сможешь ли ты выдержать эти трудности.
Авгина. Я должна попасть в пустыню, мне это очень нужно.
Дедушка. Хорошо, буду рад помочь тебе.
Авгина. Сколько в группе человек?
Дедушка. Мне сообщили, что в группе 21 человек.
Авгина. Хорошо, поняла, а можно я представлюсь вашей внучкой, и вы взяли меня с собой, чтоб показать мне пустыню.
Дедушка. Прекрасно, это очень хорошо, чтобы избежать разных неприятностей.
Авгина. Дедушка, мне должны передать координаты Хрустальной пирамиды.
Дедушка. Да, внученька, я в курсе, но как это будет, никто не знает. В Хрустальной Пирамиде находится Изумрудная скрижаль, записи рецептов вечной молодости и много других артефактов.
Авгина. Я в курсе, но мне нужна только Хрустальная пирамида и все.
Дедушка. Другим нужны только артефакты, и путь к ним только через тебя.
Авгина. Вот поэтому я твоя внучка, такая несмышленая, интересуюсь только восточными сказками.
Дедушка. Я все понял, так тебя всем и представлю.
Авгина. Дедушка, а какой транспорт будет у нас?
Дедушка. Верблюды – это основной вид транспорта, их еще называют кораблями пустыни. Пустыня похожа на океан, только здесь вместо воды – песок.
Авгина. На верблюдах я еще не ездила, волнуюсь.
Дедушка. Ничего страшного, мы подберем тебе хорошего, спокойного верблюда, и все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, когда наш поисковый караван двинется в путь? Вот и пустынная буря прошла. Как-то очень скучно.
Дедушка. Завтра ранним утром мы покинем наш городок. Еще вспоминать будешь о нем, Авгина. Возможно, но время просто летит, а столько мне надо еще сделать, узнать, где встреча состоится, кто мне передаст координаты.
Дедушка. Не волнуйся, все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, можно я рядом с верблюдом пойду.
Дедушка. Нет, надо сесть, идти очень трудно, да и песок очень горячий.
Авгина. Хорошо, помоги мне дедушка сесть, чтоб было удобно.
Дедушка. Вот сейчас все хорошо.
Авгина. Ехали молча, вот показалось пристанище типа села. Дедушка, мы уже доехали?
Дедушка. Это небольшой отдых. Завтра к вечеру тронемся, если не будет песчаной бури.
Авгина. Я так устала с непривычки, сидя на верблюде. Спасибо ему огромное. Вез он меня очень аккуратно.
Дедушка. Я рад, что ты поблагодарила верблюда. А сейчас идем. Ты будешь жить у бабушки. А я отдельно, так как я еще буду осматривать заболевших в группе. Я же врач.
Авгина. Хорошо, дедушка, я очень устала.
Дедушка. Внученька, как спала? Идем я тебе кое-что расскажу. Когда много лет назад я был здесь и познакомился с одним дедушкой, он был сказочник, знал много легенд. И он рассказал мне одну легенду.
Авгина. Дедушка, миленький мой, а ты можешь рассказать мне эту легенду. А то пустыня, пески и очень как-то грустно и неуютно. А легенда – это как глоток свежего воздуха в такой жаркой пустыне.
Дедушка. Хорошо, тогда слушай. В этом селе жил очень красивый юноша, звали его Нарциссом. Он днями напролет любовался своим отражением в ручье. Однажды юноша до того загляделся в ручье, что упал в ручей и утонул. На берегу вырос цветок, назвали его в память юноши Нарциссом. После этого вода в ручье стала соленой. «О чем ты плачешь» – спросили ручей. «Оплакиваю Нарцисса». Ты единственный, кто видел его красоту. Ручей молчал, затем сказал, что не видел и не замечал он красоты Нарцисса. Просто видел в его глазах красоту моего ручья. Красота человека в глазах смотрящего. Юноша видел в ручье свою красоту, а ручей в глазах юноши видел красоту своего ручья. Вот такую легенду рассказал мне старец.
Авгина. Очень грустная легенда, как-то неожиданно.
Дедушка. Ну что ты загрустила? Хотела послушать, я исполнил твое желание.
Авгина. Но дедушка, я не думала, что она такая печальная.
Дедушка. В жизни все бывает, и печаль, и радость, не нужно сильно увлекаться своей красотой. Все должно быть в меру.
Авгина. Дедушка, можно я постою у ручья на его берегу? Вдруг юноша здесь утонул. Не смотрелся бы юноша в ручей, рассматривая свою красоту, и был бы жив. А ручей не видел бы отражение своего ручья в его глазах и не плакал бы, и вода была бы пресная. Но все это прошлое. На эту тему сложились такие слова.
Вот я стою на берегу
Того ручья, того ручья,
О чем так плакал тот ручей,
Что вся вода от слез соленой стала?
И я спросила у ручья:
«О чем же плачешь ты, ручей?
Кругом такая красота
И ярко в небе светит Солнце».
На что ответил мне ручей:
«Не вижу красоты своей я,
Как раньше в глазах юноши
Отражалась красота моя.
Тот юноша днями напролет
Любовался красотой своей,
Отражением в моем ручье,
Но красоты его не видел я,
Я только видел отражение
В его глазах, красоту моего ручья
Но юноша тот утонул в моем ручье,
И больше негде посмотреть мне красоту моего ручья.
Вот плачу я об этом.
И вода в ручье соленой стала от слез моих.
Вот об этом я печалюсь и грущу».
«Но на берегу твоем цветок красивый вырос,
И назвали тот цветок Нарциссом.
В память о юноше.
Что смотрелся в воды твоего ручья».
«Но – тихо прошептал ручей, -
Но отражение свое я в нем не вижу,
И красоту мою не отражает он.
Как те глаза, что юноша
Смотрелся в воды моего ручья
И красота в них отражалась
Только моего ручья.
И тяжело вздохнув, ручей
И, продолжая плакать
О потерянной красоте своей.
Понес соленые воды своего ручья
Все дальше, дальше от места,
Где увидел он юношу Нарцисса.
И в глазах – отражение красоты ручья,
Вот и закончилась сказка о ручье и юноше Нарциссе.
Дедушка. Твой дедушка в тебе не ошибся, считая тебя очень умной и эрудированной девочкой. Это ты и мне доказала, прочитав этот стих. Сочинив его буквально на ходу. А получилось, милая моя. Очень емко и доходчиво.
Авгина. Дедушка, я очень рада, что ты оценил мой стих. А сейчас я думаю, нам пора идти. Бабушка вполне вероятно приготовила нам завтрак и нам невежливо опаздывать.
Дедушка. Хорошо, идем, а то мы действительно здесь задержались.
Авгина. Дедушка, Ирэна хочет с тобой поговорить и просила сообщить тебе об этом.
Дедушка. Что-то случилось?
Авгина. Я ничего не знаю, кстати она идет к нам.
Ирэна. Дедушка, я хочу с вами поговорить наедине.
Авгина. Я уже ухожу, у меня дела.
Ирэна. Сейчас прибыл караван купцов. Они очень взволнованы, так как по дороге их остановили и провели осмотр, не вещей, а самих людей. Задавал им вопросы молодой человек. Такое впечатление, что они кого-то ищут.
Дедушка. Да, это странно.
Ирэна. Завтра утром продолжим путь. Поговорите со своей внучкой, чтоб она не волновалась.
Дедушка. Хорошо, надеюсь все будет нормально. На следующий день караван тронулся в путь, но на пол-дороге его остановили.
Дедушка. Авгина, ты не бойся. Ирэна сказала, что так останавливают все караваны.
Авгина. Я и не боюсь. Вот Ирэна идет к нам.
Ирэна. Вы пройдите в эту юрту, затем вас пригласят на беседу.
Авгина. Дедушка, что это за беседа?
Дедушка. Сам не знаю и не пойму, что они хотят.
Авгина. Может меня ищут.
Дедушка. Возможно, ты права.
Ирэна. Дедушка, вас приглашают в юрту.
Дедушка. Авгина, иди сюда, тебя приглашают.
Авгина. Хорошо, дедушка, я вошла в юрту, передо мной на полу на ковре сидел молодой человек. Внешне он был красив. Мне показалось, что в пустыне он недавно, так как был беден.
Дедушка. Это моя внучка. Она собирает легенды, восточные сказки во время нашего путешествия.
Юноша. Я хочу поговорить с вашей внучкой отдельно.
Дедушка. Хорошо, раз вы так настаиваете, я ухожу.
Юноша. (Авгине) Чем ты увлекаешься?
Авгина. Дедушка вам сказал об этом и мне больше добавить нечего.
Юноша. Да, твой дедушка сказал, что собираешь восточные сказки, легенды. Но зачем тебе ехать в такое опасное и длительное путешествие.
Авгина. Это же очень увлекательно, где же я могу услышать необыкновенно яркие сказки, если не на востоке. Истории, что скрыты в этих песках, шатрах, юртах, дворцах. Я никогда бы вас не встретила, не была бы в этом прекрасном шатре. Для меня это как сказка в пустыне с прекрасным принцем, которого охраняют бородатые охранники. Разве это не сюжет для новой сказки, как думаешь?
Юноша. Я не верю тебе, что ты можешь написать обо мне хорошую сказку.
Авгина. Ты как Фома неверующий. Это был апостол в давние времена. Где тебе об этом знать. Сидишь в этом шатре, людей задерживаешь.
Авгина. Ты же не собираешь сказки, легенды. А это делаю я, понимаешь! Но в это ты не веришь. Тогда объясни мне по-своему, как ты думаешь, чем я могу заниматься в пустыне? На песочек смотреть, как он с помощью ветра передвигается. Еще и заметает следы. Может мне сам объяснишь?
Юноша. Хорошо, попытаюсь, но тоже не знаю, поверишь ли ты в это сама, или нет. Я вообще прибыл с другой Галактики, как и ты.
Авгина. Я что-то не поняла, что значит «как и ты»? По-твоему, я прибыла с другой Галактики и приземлилась в песках пустыни? Как будто другого места более красивого и безопасного не было. Но это хороший сюжет для моей следующей книги. Я очень хотела бы послушать твою историю, что это за галактика и как твоя планета называется.
Юноша. На той планете живут такие же люди. Они мало отличаются от земных людей. Ты сама об этом знаешь.
Авгина. Вы ошибаетесь, я уже сказала, что не была там. Я не имею никакого отношения к другой Галактике. И как такой бред может нести такой молодой человек. Может, ты думаешь, что я на метле прилетела, как баба-Яга. Это героиня одной из сказок, которая летала на метле, а сейчас ей дали еще и ступу, чтоб она могла сидеть более комфортно.
Юноша. Я не знаю, на чем ты прилетела. Меня это не касается, и мне неинтересно тебя слушать. Но, милая девушка, почему же ты так не хочешь признаваться в том, что я говорю правду?
Авгина. Хорошо. Тогда скажи мне, что я делаю в пустыне.
Юноша. Вот это я и пытаюсь узнать.
Юноша. Во время нашей беседы с Ирэной, она сказала, что планируется длительная остановка на территории пирамид, а там возможно группа разделится. Часть останется на изучении пирамид, вторая группа продолжит путешествие дальше. В какую группу ты войдешь?
Авгина. У меня нет слов. Я не знала, что мы можем разделиться на две группы. Мне как-то страшно стало если группа будет совсем маленькая, а в пустыне рыскают разные группы.
Юноша. Ну, что ты так разволновалась! Возможно на пирамидах и объединитесь с другой группой.
Авгина. Да, напугал меня, что инопланетянин, и меня туда уже приписал, а сейчас еще и группа уменьшится.
Юноша. Ну извини меня, я просто пошутил. Ничего у тебя в мозгах нету кроме хаоса. Да еще о каком-то ручье плачущем.
Авгина. А откуда ты узнал? Тебе что дедушка об этом рассказал?
Юноша. Весело засмеялся. Я увидел на твоем лице неподдельный ужас.
Авгина. Он еще и смеется, напугал меня своими догадками, а сейчас, видите ли, ему стало очень весело.
Юноша. Ну извини меня, милая девушка! Мне действительно поступила информация, что в пустыне есть такая девушка, которая связана с другой галактикой, и она ищет Хрустальную пирамиду. А в ней Изумрудная скрижаль, кроме этого находится еще много артефактов. Нам они нужны. Приобретя все это, мы можем управлять всем миром. Ты понимаешь это? – глаза его загорелись.
Авгина. Милый юноша, мне становится очень страшно. Можно как-то потише, и не кричать.
Юноша. Можно, раз так испугалась. Вот той девушке должны передать координаты, где все это находится.
Авгина. Ну, что мне сказать – ищи метлу.
Юноша. Какую метлу, что ты мелешь!
Авгина. На какой она прилетела, все фантазии мне рассказываешь. Я очень устала. Можно я пойду к дедушке? А я вас уже боюсь. А если я метлу увижу раньше тебя, как тебе об этом сообщить? Я не знаю, где тебя искать. Пустыня большая, затеряться можно.
Юноша. Передашь через Ирэну, она мой связник. Какую еще метлу?
Авгина. Которую ты ищешь, как я поняла из твоей беседы.
Юноша. Свободна! Я устал. Хочу отдохнуть.
Авгина. Дедушка, около меня появился юноша, что я жутко испугалась. Он вежливо спросил у меня, как я себя чувствую. Я ответила прекрасно, чего и ему желаю. К сожалению метлу еще не встретила.
Юноша. Весело засмеялся и сказал: еще не вечер, все впереди, так что ищи.
Авгина. Дедушка, что ему надо от меня?
Дедушка. Молодой человек просто продолжает шутить с тобой. Успокойся и не обращай внимания.
Авгина. Дедушка, скоро пирамиды будут. Там Ирэна сказала, что меня ждет какой-то человек, и передал ей письмо для меня. Но в нем я ничего не поняла, какие-то знаки иероглифы.
Дедушка. Авгина, на пирамидах возможно есть иероглифы, вот там и будет встреча.
Авгина. Я очень волнуюсь.
Дедушка. Вот это лишнее, успокойся. Нам надо еще с тобой посетить рынок. Сменить одежду. Скоро мы прибудем в этот городок.
Авгина. Этот городок недалеко от пирамид, а то я уже устала ехать.
Дедушка. Думаю, что близко.
Авгина. Дедушка, что это за шум, какая-то речь. Такое ощущение, что все готовы перекричать друг друга.
Дедушка. Внученька моя, это восточный базар. Здесь всегда так.
Авгина. Дедушка, я все купила, что мне нужно, но меня пригласили войти в палатку напротив.
Дедушка. Хорошо, я все понял, можешь войти.
Авгина. Мне передали кулон, который открыть может только юноша, которого я должна встретить в районе пирамид. У него будет такой же кулон и открыть его могу только я. Этот кулон имеет огромную силу, он служит как амулет.
Дедушка. Авгина, тебе срочно нужно изменить цвет волос.
Авгина. Зачем это, мне свой цвет волос нравится.
Дедушка. Милая моя, сейчас не время шутить – нравится не нравится, – тебя ищут по всей пустыне. Уже несколько девушек увезли неизвестно куда.
Авгина. Хорошо, дедушка, не волнуйся. Я сейчас все решу, если так надо.
Дедушка. Авгина, мне очень нравится, как ты сейчас выглядишь. Сейчас тебя точно не узнают. Сейчас еще один переход, и мы будем у пирамид.
Авгина. Мне сказали, что пирамида, которую я ищу, находится в глубине песка и рядом город. Все под песком и вход в подземный город где-то отдельно.
Дедушка. Что ты спрашиваешь у меня, тебе передадут координаты, тогда сама узнаешь, где она находится. А сейчас подойди ко мне, что-то мне не нравятся вооруженные люди. Срочно закрой лицо.
Авгина. Что происходит?
Дедушка. Тебя ищут. Мужчине: Я запрещаю смотреть на мою внучку – это у нас запрещено.
Авгина. Дедушка он сорвал с моей головы покрывало. Черные волнистые волосы рассыпались по плечам. Он отошел.
Дедушка. Не бойся, они осмотрели еще несколько женщин и ускакали.
Авгина. Честно говоря, я очень испугалась, но затем прикоснулась к амулету и сразу успокоилась.
Дедушка. Эту ночь мы проведем в пустыне, не успеваем доехать до места, так как нас задержали в пути эти бородачи.
Авгина. Мне очень холодно, костер почему-то плохо горит, а небо-то усеяно звездами. Дедушка, я слышу шорох, он пронесся мимо меня, какая-то жалостная нота почудилась мне, почти стон. Что это?
Дедушка. Так плачет пустыня. Она жаждет, она тоскует, потому что она хотела бы превратиться в цветущую долину, какой раньше была.
Авгина. Мне очень грустно оттого, что я, не желая этого, услышала плач пустыни.
Дедушка. Мы прибыли на место. Пирамиды рядом. И сфинкс. Многие туристы говорят, что когда постоят около него, открывается канал вдохновения и они видят картины из прошлых жизней. Ну что-то ты совсем у меня в панике.
Авгина. Просто интуиция обострилась, хоть я еще и не стояла около Сфинкса, но что-то мне подсказывает, что мы скоро расстанемся. Поэтому мне так грустно, еще и плач пустыни не забыла. Все к одному.
Дедушка. Всему когда-то бывает начало, бывает и конец. Возможно и временно расстанемся, так как там я тебе уже точно буду не нужен. Там другие энергии пойдут – это уже не для меня. Да, еще забыл сказать: твой друг по имени 47 будет тебя ждать около Сфинкса. Об этом мне сказала Ирэна.
Авгина. Я очень рада этому известию.
Дедушка. Я прошу тебя быть осторожнее, так как сейчас тебе понадобится сила, чтобы выстоять. Много желающих получить координаты пирамиды, не только – земные искатели приключений, но и космические.
Авгина. Ты прав, дедушка, поэтому мне жаль расставаться с тобой. Завтра все изменится в моей жизни.
Авгина. Друг по имени 47 сообщит мне о прибытии звездолета, на котором прибудет группа ко мне на помощь.
Дедушка. Так что не грусти и не печалься, все будет хорошо.
Авгина. Дедушка, во время нашего путешествия по пустыне, я написал эту песню и хочу тебе спеть. Когда еще нас сведет судьба?
Дедушка. Я очень рад послушать тебя. Стихи я уже слышал, но песня впервые прозвучит.
Авгина. Она немного грустная, но так уж получилось.
Птица счастья
Счастье мое, ты мимо промчалось,
Куда улетело в миг от меня,
А я все ждала, все ждала я тебя.
Но птица удачи, тебя вновь забрала.
Вот жду я тебя и мечтаю о встрече,
Может заглянешь хоть на минуту ко мне,
Может грусть и печаль мою ты заглушишь,
Может счастье вернешь ты ко мне навсегда.
Птица счастья я жду, когда прилетишь ты,
Может счастья кусочек подаришь ты мне,
Птица верю тебе и очень надеюсь,
Прилетишь ты ко мне, прилетишь, прилетишь.
Вот смотрю я в окно и грусть не проходит,
Что ты, птица, ко мне не летишь.
А я жду так тебя, очень жду я тебя.
А время мое, так быстро летит.
Крылом, птица, махни, подари мне счастья кусочек,
Может сердце мое наполнит счастьем оно
А душа вдруг моя заплачет от счастья
Я молю тебя, счастье, не покинь ты меня!
Авгина. Боже мой, дедушка, ты плачешь. Зачем я спела тебе эту песню?
Дедушка. Ну что ты, внученька, я плачу от счастья. В твоей песне заложен глубокий смысл, и пела твоя душа. Давно я ничего подобного не слышал. Это меня радует.
Авгина. Хорошо, дедушка, я все поняла, а сейчас я покидаю тебя. Ухожу к Сфинксу, там ждет меня друг по имени 47, для дальнейшего поиска пирамиды, с другой группой, которую я еще и не видела.
Эпизод четвертый. «Библиотека».
Библиотека. Все книги молчат.
Новая книга Авгина 47: Как вам мой сюжет, что-то все молчите?
Пятая книга: Мне очень понравилось. А песня просто чудо какое-то. Хоть она грустная.
Вторая книга: Мне тоже очень понравилось, скажи, а продолжение будет?
Новая книга: Конечно, там еще интереснее. Но пришли читатели, до вечера.
Вторая книга: Новую книгу взяли две девушки почитать. Очень жаль, я так хотела услышать продолжение.
Пятая книга: Счастливая, что ее взяли почитать. Вот времени обратно и дальше послушаем. Пока все.
Конец.
Раиса ОСАДЧАЯ
Родилась в г.Инта (КОМИ АССР). В 1977 году окончила Чеховское полиграфическое училище, работала по специальности печатник. В 1985 году окончила Люберецкое медицинское училище по специальности фельдшер скорой помощи. В дальнейшем работала акушеркой в Люберецком роддоме, воспитателем в детском саду. В настоящее время работает в семье воспитателем. Свой литературный дебют начала серией рассказов в «Вестнике культуры» – печатном органе Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь», куда и была принята в 2007 году. Печаталась в Антологии Белорусского литературного союза, альманахе фестиваля «Славянские традиции», в котором неоднократно принимает участие.
Родилась в г.Инта (КОМИ АССР). В 1977 году окончила Чеховское полиграфическое училище, работала по специальности печатник. В 1985 году окончила Люберецкое медицинское училище по специальности фельдшер скорой помощи. В дальнейшем работала акушеркой в Люберецком роддоме, воспитателем в детском саду. В настоящее время работает в семье воспитателем. Свой литературный дебют начала серией рассказов в «Вестнике культуры» – печатном органе Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь», куда и была принята в 2007 году. Печаталась в Антологии Белорусского литературного союза, альманахе фестиваля «Славянские традиции», в котором неоднократно принимает участие.
СКРИПКА НА АНТРЕСОЛЯХ
Сюжет из реальной жизни, подслушанный на кухне коммунальной квартиры
Действующие лица:
Полина – домохозяйка, мать Леонида и Александры
Лев – её муж, частный предприниматель
Наталья – подруга Полины
Галина – возлюбленная Льва
Валентина – соседка Полины
Ребенок Льва и Галины
Внучка Полины и Льва
Действие первое.
Действие происходит в обычной московской квартире на кухне. Полина со своей приятельницей Натальей пьют чай и наслаждаются женским одиночеством или, попросту говоря, у них – «девишник». Обе предаются «муссированию» своей
благополучной жизни. Полина – настоящей, Наталья – прошлой: она вдова.
Полина. Ты, знаешь, Наташка, я иногда чувствую себя такой счастливой! Я знаю – счастье любит тишину… Но моё счастье, ох (озабоченно вздыхает) оно заслуженное. За воспитание, за любовь, терпение, за интуицию, наконец!
Измена, ложь – это какой-то неведомый, примитивный мир для нас с Левушкой. Мир хаоса, безумства и неумытых детей могут сотворить люди с мелким внутренним содержанием!
Наталья. О! как я тебя понимаю! С Алешенькой я прожила 30 счастливых лет. Мы на два часа не могли расстаться – скучали. Бывало, дети маленькие, я сижу на ковре, играю с ними, а он работает в соседней комнате. Зайдет, подтолкнет меня к двери, иди, мол, отдохни, а сам малышам какие-то невероятные истории рассказывает – мне от них уходить не хотелось, хоть и уставала очень…Всё мне и детям отдавал, а самому жить сил не хватило…
Полина (поджимает губы, раздумывает). ...Не все брать нужно было, чтобы силы-то остались...
Наталья (продолжает). Смотрит на нас с небес – радуется. Как только появляется у меня воздыхатель, представляешь, ночью во сне приходит и смотрит с укором. Не могу ему изменить (вытирает слёзы). Господи, как они похожи друг на друга! (продолжает рассматривать альбом).
Полина. А я-то Левушку лишний раз к деткам не подпускала. С утра до ночи на работе. Ради семьи по вечерам и выходным вагоны на овощной базе разгружал. По ночам кандидатскую писал. Придёт усталый – отдохни родимый. Его охламоны-сослуживцы до сих пор в отделах сидят, кандидатские по психологии пишут, (ухмыляется) копейки получают, штаны, не поверишь, што-пан-ные!!! Их шеф, завотделом, Веселовский, деток на свет пустил – аж трое. Все погодки. Воспитывал по японской системе, да видно не до конца понял он эту систему. Сейчас пишет статьи по задержкам психического развития – материал прямо дома собирает – наблюдает за детками и женой – как она умудряется детей до такой степени запустить. Материал на докторскую тянет. А я успевала всё – сама шила, вязала на всю семью. Деток бывало, на пятидневку отведу и кручусь-кручусь-кручусь, даже под пепельницей салфетка ажурная накрахмаленная…
Наталья (заинтересовалась фотографией, рассматривает, затем протягивает Полине). Смотри, это ведь твое выступление на выпускном… Слушай, а где сейчас твоя скрипка?
Полина (задумчиво смотрит на фотографию). Скрипка? На антресолях где-то… После педагогического я собиралась в консерваторию, играла до последнего, до самой свадьбы, а потом что-то такое произошло, что я даже сама себе объяснить не могу… Странно… Ещё странно, что дети мои напрочь лишены слуха…
Тихо, жалобно звучит скрипка, наводя на грустные мысли. Звонок в дверь. Дверь открывает Полина. Приходит соседка Валентина. Она убирает у Полины за скромное вознаграждение.
Валентина. Пришла вот убраться, может я не вовремя, так вы скажите.
Полина. Да, нет-нет, ко мне подруга приехала, мы постараемся тебе не мешать. А убрать нужно непременно сегодня – завтра Левушка из командировки приезжает.
Валентина. Как скажете Полина Ивановна…
Полина (прикрывая кухню, говорит приглушенным голосом в сторону Валентины). Вот тоже судьба! Умная, грамотная тетка, выскочила замуж за алкоголика и мается. Он не работает уж лет десять, лечиться не хочет, а она безропотно его кормит, говорит: как я сына воспитывать буду? Сын сядет есть за стол, а рядом отец голодный. Ну, и выращивай паразита на своём теле. Вот и бегает на три работы с утра до ночи, да мне помогает. Её Ванька вечно заштопанный, в старье бегает, глаза грустные-грустные. Нет, что ни говори, выйти замуж – это талант, интуиция, данные свыше!
Наталья. Слушай, а давно твой Левушка по командировкам ездить начал?
Полина. Да, вот, считай уже третий год пошёл. Как он институт оставил, свой бизнес открыл и – сплошные командировки, заказчики, поставщики, опты, закупки. Даже в выходные дни ходит по квартире и с заказчиками по телефону часами разговаривает. А нам только жестами показывает. Налей, мол, чайку (показывает жестами) или, например, погладь мой выходной костюм (снова показывает жестами). Я всю его пантониму понимаю. У меня рука на пульсе. Зато дача, две машины, отпуск каждый год на юге. Ещё бы вот квартиру побольше купить – дети-то выросли. Но для дружной и воспитанной семьи – это не горе.
Вбегает Леонид. Жестами здоровается и показывает,
чтобы дали поесть.
Полина. Сынок, ты, где всё время пропадаешь? Почему домовой тебя не любит?
Леонид (жуёт). Мам, а он в детском саду остался, там прижился, когда ты меня вместе с ним на пятидневку отправляла. Я, вроде, как, вернулся, а он не хочет. И прописка у меня московская, а по сути я – бездомный.
Полина. Прекрати паясничать! И в кого ты такой?
Леонид. В нянечку тётю Раю – известная зубоскалка была. (Хихикает).
Полина. Молчи, умоляю, молчи…
Леонид. Всё, мамочка, я побежал. (Убегает).
Полина. Наташ, ведь он умный воспитанный мальчик. Что происходит?
Наталья. Это дети новой цивилизации. Они сейчас все такие. Им не нужен Чехов, театр, родителей они не чтят.
В дверях стоит Валентина.
Она протирает дверь, невольно слушает.
Наталья (продолжает). Сейчас существует версия, что это инопланетяне – дети индиго – особо одаренные. Они не вписываются в социум, вечно грустные, конфликтуют, замкнутые.
Валентина (не выдерживает, вмешивается в разговор) Побрызгать святой водичкой и дурь пройдёт. А отца с матерью не почитают, так это Библии не знают, без бабушек на пятидневке выросли. Бывало, бабка про блудного сына расскажет, так в твоей детской головке весь мир перевернется, и мысленно весь путь с заблудшим сыном пройдешь, и на отца обидишься, и деньги промотаешь и вернешься с покаянием. По три языка в школах учат, а библейские законы не знают…
Уходит, продолжая говорить.
А как жизнь в тупик заходит – так все бегут и ищут духовного наставника, мол, подскажи, как жить и что мне надо делать. Честно жить – значит работать. Если ты не любишь работать, (распаляется) будешь как змея изворачиваться и врать, врать, врать. Черное за белое выдавать будешь, неправду за правду. Да, что там. Идёт цивилизация нетрудолюбивых детей!
Продолжает убирать квартиру.
Полина (прислушивается, прикрывая дверь, комментирует). Да разве ж мы их не учим ежедневно, ежечасно этим заповедям!? Но человек – очень хрупкое, уязвимое создание. Даже среди святой братии разгораются нешуточные страсти, а что уж говорить о нас, простых смертных? Если и давать Нобелевскую премию, то по праву тому, кто будучи проводником Божественной мудрости создал заповеди. Но где ж их найти?
А ещё тому, кто сумел прожить по ним жизнь… А этих где найти? (мечтательно декламирует стихи)
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу...
Полина распаляется, цитируя классика, и в этот момент входит дочь Саша.
Саша. Что за страсти, мама? Добрый день, Наталья Евгеньевна!
Наталья. Добрый, Сашенька, добрый! Да вот с матушкой твоей размышляем, почему мы так честно, праведно шагали по жизни, а вот за вас у нас душа неспокойна…
Саша. А вот здесь поподробней… и что же ваша душа мается, чем недовольна?
Полина. Пугает ваш цинизм, никакой благодарности!
Саша (искренне возмущенно удивляется). За что!!!
Полина. Хотя бы за безоблачное небо над головой! (не задумываясь автоматически, заученно).
Саша (цитируя Библию). Так… не ждите благодарности (поднимает палец вверх, и закатывает глаза, ссылаясь на Творца). Или такой вариант… Не мечите бисер перед свиньями?! (Ехидно улыбается.)
Полина (обращаясь к Наталье). Видишь, какие они грамотные, они знают и Библию и Кабаллу, и с дьяволом им «не западло». И культурно могут и трёхэтажным. Они всеядные!
Выходит Валентина, а Сашенька бежит в ванну.
Полина вконец расстроившись, призывает Валентину к
разговору, зная о её мудрости и порядочности.
Полина. Ну, вот, скажи мне, почему я никогда, ни разу (делает страшное лицо), ни разу ни на работу не опоздала… Всегда выполняла ту работу, которую мне задавали. В моей руке никогда! не было сигареты, а бокал шампанского – только в особых случаях. Я была примером не только своим детям … (кашляет, в отчаянии начинает жестикулировать) Почему они такие?
Валентина. Ивановна, скажи, а что такого «военного» ты совершила? На работу во время пришла – так и должна была прийти. Мой батюшка с похмелья опоздал, так я у него с мамкой в интинском лагере родилась. А что не курила, так, что, за это орден тебе выписывать? А вот, что интуиции твоей у них нет, так сама виновата. Когда человек в удаче купается, душа задремать может и интуиция улетит, как птичка. Детей надо знакомить с трудностями с детства, а не городить высокий красивый забор вокруг неокрепших душ. В этом весь грех.
Полина. Да и откуда ты всё берёшь. Всё знаешь, а живёшь и страдаешь!
Валентина (задумывается). Да, страдаю… я про то знаю… (говорит тихо, опустив голову) Я крест свой несу…
Выходит Саша.
Саша. Мама… Наталья Евгеньевна, хорошо, что вы здесь… Мама, пойми меня и прости, что не сказала раньше…Не решалась… Но тянуть больше нельзя… У нас с Мишей будет ребёнок, мы распишемся на следующей неделе…
Наталья быстро наливает стакан воды, достаёт успокоительную таблетку, даёт Полине.
Полина (в сторону Валентины). Крест, говоришь? Да это крест!!! (звереет) А мать спросила? А институт? А Миша не работает? (и очнувшись, зловеще) Да он же из коммуналки!!!
Действие второе.
Лев возвращается из командировки, входит в квартиру, явно чем-то озабоченный. К нему навстречу выбегает Полина, радостно восклицает.
Полина. Папуля приехал! (целует, нежно обнимая и хитро по-женски приглушая голос и растягивая слова) Как мы по тебе ску-чаа-ли…
Лев. Как вы тут, Полинушка? А где дети?
Полина. Дети… Дети выросли, Левушка, пока ты в командировки ездил… Ну, это не сейчас… (заговорщицки подмигивает.)
Лев. А что такое?!
Полина. Нет! Нет! Нет! Сначала мыться, покормить, а потом мы всё обсудим… Да, Левушка? (заглядывает в глаза).
Лев. Конечно, дорогая.
Лев идет в ванну мыться, Полина накрывает на стол.
За окном весна, цветёт сирень, собираются тучи, в воздухе предчувствие грозы.
Полина (подходит к окну, раздумывает). какой сегодня день солнечный… Ой, а что это там за туча, за домами? Господи, туча-то какая страшная ползёт. Гроза… Да, накопилось кругом, дышать тяжко… Гроза нужна, но почему я боюсь её панически, как пещерный человек.
Бабушка рассказывала, в деревне у них пару молодую грозой убило. Они так сильно любили друг друга… сидели на кровати, прижавшись к стене, а ребеночек рядом, внизу на половичке, с котенком играл. Молния через стену прошла, их насмерть, а ребенок с котенком целы-невредимы…Почему я всё время вспоминаю эту историю?
Ещё бабушка сказала: от своей молнии никуда не схоронишься, она тебя везде найдёт.
Тихо шепчет.
Господи, иже еси на небеси,
Да святится имя Твое,
Да придет Царствие Твое…
Как на земли, как на земли
Дальше не помню… Детей заставила выучить, а сама так и не усвоила.
Входит Лев. Садится за стол. Опускает голову. Назревает серьёзный разговор. Тревога перед грозой передаётся Полине. Она внимательно смотрит на Льва.
Лев. Я не стою всего этого… Погоди… Не то… Я хочу тебе сказать…Полина, скрывать дальше это невозможно... Ты не подумай… Я тебя очень и очень (нажимает на это слово) люблю… Но это совсем другое. У меня есть женщина… У неё есть девочка… Это наша дочь… (Торопится сказать.) Полина – ты лучше всех! Ты – умница! Ты так объяснишь детям, что они поймут, простят… Полина, что делать?!!
Полина (стекленеет). Вот она, моя молния! (Затем повторяет механически.) Этого не может быть… (начинает раскачиваться) Этого не может быть… (у неё начинается истерика) Этого не может быть в природе… Ха-ха-ха! А ты ведь не шутишь! Убить меня?! (Кричит, заламывая руки, переходит на шепот.) Лёва, ведь больно… Ой, как больно… Больно, больно, больно… А ведь это за то, что я оглянулась! Ведь было сказано, уходя из Гоморры, не оглядывайся. Я вырвала тебя из бездарной жизни, вдохновила, а сама оглянулась… Меня нет, Лёва… Я столп, соляной столп…
Входит Саша и слышит конец монолога.
Саша. Что случилось? Мам-пап, вы что? (все молчат) Не молчите, папа, скажи что?
Лев. Сашенька, так бывает в жизни… и многие так живут… Ох, не могу…
Саша. Пап, кто так живет? Мама, что с тобой?
Полина (очнувшись). А меня нет… Я умерла минуту назад. Хоронить не надо… Я вас всех освобожу. Пусть звучит скрипка на моих поминках. Только она может успокоить мою душу. Скрипка… (звучит Моцарт) Я предала тебя, чтобы спасти этого человека. Он спасен, но предал меня. Я наказана. Я соляной столп!
Саша. Прекрати истерику!!! Ты все перепутала, мама! То была не Гоморра, это были самые счастливые минуты в нашей жизни, когда мы с папкой ходили за ёлкой и сдавали бутылки из-под лимонада, чтобы купить праздничный торт! Папка любил свою работу, он до сих пор с тоской следит за успехами своих коллег, а стал роботом, придатком к своему мобильному… Нет, то была не Гоморра, а нормальная, настоящая жизнь и вот где-то вы давно оглянулись и сейчас , именно сейчас уверенно шагаете по дороге в никуда. Вы давно уже соляные столпы! И не надо подменять истину, прикрываясь красивыми речами!!!
Поворачивается к отцу.
Лев (потянувшись инстинктивно к дочери). Саша, я должен уйти. Там маленькая дочь, там нужно помочь, а вы у меня с Ленькой лучше всех, а она совсем кроха…
Саша. Папа, у тебя будет скоро внучка!
Лев. Это правда, Саша? Почему так, Саша?
Саша. Почему так, Папа? (усмехаясь) Почему?
Лев. Да, Саша, я не доглядел, я плохой отец…
Саша. Отчего же, папа, ты во всём был хорош! Уходи!!!
Действие третье.
Прошло чуть больше года. У Полины родилась внучка Соня. Евгеньевна приехала поздравить подругу с юбилеем: Полине-50.Они сидят за столом.
Полина. Я не хотела сегодня видеть никого. Выключила телефон. Извини, даже поздравления сегодня – это как насмешка, как предательство. Но, вот, ты пришла неожиданно, без звонка – и я обрадовалась. Ты, знаешь, я, как будто на льдине, одна…
Наталья. А Сонька?! А дети?! Ну, что ты, Полина!
Полина (улыбается через силу). Да, Сонька – это смысл, это – шанс…Ну, иногда, бывают минуты отчаянья и даже это не радует. (Подходит к полке, берет выписку из поликлиники, дает ее Наталье). Читай!
Наталья (читает, хмурится, немного погодя спрашивает). Что говорят врачи? Сейчас, самое главное, не испугаться…
Полина. Боялась, боялась, а потом устала бояться…Врачи сказали, что был сильный стресс и организм не выдержал…Я перелопатила столько медицинской и не медицинской литературы, что могу открыть курсы как не бояться…как не бояться этой напасти. И я даже вижу эту маленькую тропинку к спасению…
Наталья. Не волнуйся, Полинушка. Ты сильная, я верю в тебя.
Полина (продолжает). Нужно, всего лишь навсего, взять и простить того, кто убил тебя, уничтожил…
Наталья. Ну, и, Бог с ним, прости ты ему, он никогда не будет счастлив…
Полина. А простить – это, как раз, хотеть ему счастья…Помнишь, как у Незнайки: чтобы получить волшебную палочку, нужно сделать подряд три хороших поступка, но только бескорыстно, не за палочку. Хм… Здесь то же самое?.. Замкнутый круг…
Наталья (улыбается). Слушай, ну так, здесь и подсказка. Ведь, у Незнайки получилось! Для того, чтобы получилось естественно, нужно тренироваться , что ли, ну пусть искусственно, приучить себя, как детей учим культурно-гигиеническим навыкам. Так и здесь. И однажды придет это чувство. Я верю!
Полина. Ой, не знаю, не знаю…
Наталья. Один умный человек сказал: когда тебе 50, ты уже не боишься жизни, она начинает бояться тебя…Давай выпьем шампанское за нас, за все хорошее, что было и может быть…И давай постараемся не бояться жизни (Полина с Натальей пьют шампанское. Полина становится на табурет, открывает антресоль, оттуда вываливаются старые вещи, коробки, достает скрипку, протирает пыль и начинает играть. Из комнат выходят дети и восторженно смотрят на мать. Саша вытирает слезы.)
Заключительная сцена.
Звонок в дверь. Полина открывает. На пороге стоит Лев, его молодая жена с ребенком на руках. Полина отступает, вопросительно смотрит на Льва.
Лев. Полина, нас два часа тому назад выставили со съемной квартиры, у меня нет возможности заплатить, кризис, я не справился с арендой…Я бы никогда не решился прийти, но в этом городе у меня родней тебя никого нет. Галина приезжая, мы не можем с малышом жить на вокзале…(Из комнат возмущенно выглядывают Саша и Леонид).
Полина (вдруг делает резкое движение в сторону детей). Освободите отцу маленькую комнату!
Из маленькой комнаты Саша и Леонид выносят детскую кроватку, сгибаясь, не столько под ее тяжестью, сколько от несогласия и возмущения. Лев держит на руках ребенка (куклу), они с Галиной опустив головы проходят в освободившуюся комнату. Полина смотрит в окно. Звучит скрипка. На глазах у Полины слезы. Через некоторое время в коридоре шепчутся Лев и Галина.
Лев (Обращается к Полине). Полина, девочка спит, мы быстренько сбегаем за вещами…
Полина достает из кармана ключ, молча, не глядя, отдает его Льву. Лев с Галиной уходят. Опять звучит музыка. Полина плачет. Вдруг из комнаты выходят дети Льва и Полины. В руках они держат детей (кукол): свою дочь Соню и свою новоявленную сестренку. Полина оживляется, берет детей за руки, сажает их за стол и начинает играть с ними в игру про птичек. Она забывает обо всем и, как когда то в ранней юности, увлеченно играет с детьми.
Полина. В гнезде живут две птички (ладошки рядышком согнутой лодочкой)
Две маленьких синички
Сидят прижавшись тесно.
Тепло в гнезде им вместе.
Но вот одна проснулась, проснулась, встрепенулась (одна ладошка распрямляется)
И песенку запела и к солнышку взлетела (широкое движение рукой)
Вторая вдруг проснулась, проснулась, встрепенулась
И песенку запела и к солнцу полетела.
И вот две птички вместе у солнышка летают (вместе широкие движения руками)
А солнце их лучами своими согревает.
И солнышко садится
Пора в гнездо двум птичкам
Скорее возвратиться (возвращаются ладошки вместе)
Сидят в гнезде две птички,
Две маленьких синички
Сидят прижавшись тесно,
Тепло в гнезде им вместе.
Полина настолько увлечена игрой, что не замечает
вошедших Льва и Галину. Все невольно включаются в игру.
Звучит «Аве Мария».
Занавес.
Сюжет из реальной жизни, подслушанный на кухне коммунальной квартиры
Действующие лица:
Полина – домохозяйка, мать Леонида и Александры
Лев – её муж, частный предприниматель
Наталья – подруга Полины
Галина – возлюбленная Льва
Валентина – соседка Полины
Ребенок Льва и Галины
Внучка Полины и Льва
Действие первое.
Действие происходит в обычной московской квартире на кухне. Полина со своей приятельницей Натальей пьют чай и наслаждаются женским одиночеством или, попросту говоря, у них – «девишник». Обе предаются «муссированию» своей
благополучной жизни. Полина – настоящей, Наталья – прошлой: она вдова.
Полина. Ты, знаешь, Наташка, я иногда чувствую себя такой счастливой! Я знаю – счастье любит тишину… Но моё счастье, ох (озабоченно вздыхает) оно заслуженное. За воспитание, за любовь, терпение, за интуицию, наконец!
Измена, ложь – это какой-то неведомый, примитивный мир для нас с Левушкой. Мир хаоса, безумства и неумытых детей могут сотворить люди с мелким внутренним содержанием!
Наталья. О! как я тебя понимаю! С Алешенькой я прожила 30 счастливых лет. Мы на два часа не могли расстаться – скучали. Бывало, дети маленькие, я сижу на ковре, играю с ними, а он работает в соседней комнате. Зайдет, подтолкнет меня к двери, иди, мол, отдохни, а сам малышам какие-то невероятные истории рассказывает – мне от них уходить не хотелось, хоть и уставала очень…Всё мне и детям отдавал, а самому жить сил не хватило…
Полина (поджимает губы, раздумывает). ...Не все брать нужно было, чтобы силы-то остались...
Наталья (продолжает). Смотрит на нас с небес – радуется. Как только появляется у меня воздыхатель, представляешь, ночью во сне приходит и смотрит с укором. Не могу ему изменить (вытирает слёзы). Господи, как они похожи друг на друга! (продолжает рассматривать альбом).
Полина. А я-то Левушку лишний раз к деткам не подпускала. С утра до ночи на работе. Ради семьи по вечерам и выходным вагоны на овощной базе разгружал. По ночам кандидатскую писал. Придёт усталый – отдохни родимый. Его охламоны-сослуживцы до сих пор в отделах сидят, кандидатские по психологии пишут, (ухмыляется) копейки получают, штаны, не поверишь, што-пан-ные!!! Их шеф, завотделом, Веселовский, деток на свет пустил – аж трое. Все погодки. Воспитывал по японской системе, да видно не до конца понял он эту систему. Сейчас пишет статьи по задержкам психического развития – материал прямо дома собирает – наблюдает за детками и женой – как она умудряется детей до такой степени запустить. Материал на докторскую тянет. А я успевала всё – сама шила, вязала на всю семью. Деток бывало, на пятидневку отведу и кручусь-кручусь-кручусь, даже под пепельницей салфетка ажурная накрахмаленная…
Наталья (заинтересовалась фотографией, рассматривает, затем протягивает Полине). Смотри, это ведь твое выступление на выпускном… Слушай, а где сейчас твоя скрипка?
Полина (задумчиво смотрит на фотографию). Скрипка? На антресолях где-то… После педагогического я собиралась в консерваторию, играла до последнего, до самой свадьбы, а потом что-то такое произошло, что я даже сама себе объяснить не могу… Странно… Ещё странно, что дети мои напрочь лишены слуха…
Тихо, жалобно звучит скрипка, наводя на грустные мысли. Звонок в дверь. Дверь открывает Полина. Приходит соседка Валентина. Она убирает у Полины за скромное вознаграждение.
Валентина. Пришла вот убраться, может я не вовремя, так вы скажите.
Полина. Да, нет-нет, ко мне подруга приехала, мы постараемся тебе не мешать. А убрать нужно непременно сегодня – завтра Левушка из командировки приезжает.
Валентина. Как скажете Полина Ивановна…
Полина (прикрывая кухню, говорит приглушенным голосом в сторону Валентины). Вот тоже судьба! Умная, грамотная тетка, выскочила замуж за алкоголика и мается. Он не работает уж лет десять, лечиться не хочет, а она безропотно его кормит, говорит: как я сына воспитывать буду? Сын сядет есть за стол, а рядом отец голодный. Ну, и выращивай паразита на своём теле. Вот и бегает на три работы с утра до ночи, да мне помогает. Её Ванька вечно заштопанный, в старье бегает, глаза грустные-грустные. Нет, что ни говори, выйти замуж – это талант, интуиция, данные свыше!
Наталья. Слушай, а давно твой Левушка по командировкам ездить начал?
Полина. Да, вот, считай уже третий год пошёл. Как он институт оставил, свой бизнес открыл и – сплошные командировки, заказчики, поставщики, опты, закупки. Даже в выходные дни ходит по квартире и с заказчиками по телефону часами разговаривает. А нам только жестами показывает. Налей, мол, чайку (показывает жестами) или, например, погладь мой выходной костюм (снова показывает жестами). Я всю его пантониму понимаю. У меня рука на пульсе. Зато дача, две машины, отпуск каждый год на юге. Ещё бы вот квартиру побольше купить – дети-то выросли. Но для дружной и воспитанной семьи – это не горе.
Вбегает Леонид. Жестами здоровается и показывает,
чтобы дали поесть.
Полина. Сынок, ты, где всё время пропадаешь? Почему домовой тебя не любит?
Леонид (жуёт). Мам, а он в детском саду остался, там прижился, когда ты меня вместе с ним на пятидневку отправляла. Я, вроде, как, вернулся, а он не хочет. И прописка у меня московская, а по сути я – бездомный.
Полина. Прекрати паясничать! И в кого ты такой?
Леонид. В нянечку тётю Раю – известная зубоскалка была. (Хихикает).
Полина. Молчи, умоляю, молчи…
Леонид. Всё, мамочка, я побежал. (Убегает).
Полина. Наташ, ведь он умный воспитанный мальчик. Что происходит?
Наталья. Это дети новой цивилизации. Они сейчас все такие. Им не нужен Чехов, театр, родителей они не чтят.
В дверях стоит Валентина.
Она протирает дверь, невольно слушает.
Наталья (продолжает). Сейчас существует версия, что это инопланетяне – дети индиго – особо одаренные. Они не вписываются в социум, вечно грустные, конфликтуют, замкнутые.
Валентина (не выдерживает, вмешивается в разговор) Побрызгать святой водичкой и дурь пройдёт. А отца с матерью не почитают, так это Библии не знают, без бабушек на пятидневке выросли. Бывало, бабка про блудного сына расскажет, так в твоей детской головке весь мир перевернется, и мысленно весь путь с заблудшим сыном пройдешь, и на отца обидишься, и деньги промотаешь и вернешься с покаянием. По три языка в школах учат, а библейские законы не знают…
Уходит, продолжая говорить.
А как жизнь в тупик заходит – так все бегут и ищут духовного наставника, мол, подскажи, как жить и что мне надо делать. Честно жить – значит работать. Если ты не любишь работать, (распаляется) будешь как змея изворачиваться и врать, врать, врать. Черное за белое выдавать будешь, неправду за правду. Да, что там. Идёт цивилизация нетрудолюбивых детей!
Продолжает убирать квартиру.
Полина (прислушивается, прикрывая дверь, комментирует). Да разве ж мы их не учим ежедневно, ежечасно этим заповедям!? Но человек – очень хрупкое, уязвимое создание. Даже среди святой братии разгораются нешуточные страсти, а что уж говорить о нас, простых смертных? Если и давать Нобелевскую премию, то по праву тому, кто будучи проводником Божественной мудрости создал заповеди. Но где ж их найти?
А ещё тому, кто сумел прожить по ним жизнь… А этих где найти? (мечтательно декламирует стихи)
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу...
Полина распаляется, цитируя классика, и в этот момент входит дочь Саша.
Саша. Что за страсти, мама? Добрый день, Наталья Евгеньевна!
Наталья. Добрый, Сашенька, добрый! Да вот с матушкой твоей размышляем, почему мы так честно, праведно шагали по жизни, а вот за вас у нас душа неспокойна…
Саша. А вот здесь поподробней… и что же ваша душа мается, чем недовольна?
Полина. Пугает ваш цинизм, никакой благодарности!
Саша (искренне возмущенно удивляется). За что!!!
Полина. Хотя бы за безоблачное небо над головой! (не задумываясь автоматически, заученно).
Саша (цитируя Библию). Так… не ждите благодарности (поднимает палец вверх, и закатывает глаза, ссылаясь на Творца). Или такой вариант… Не мечите бисер перед свиньями?! (Ехидно улыбается.)
Полина (обращаясь к Наталье). Видишь, какие они грамотные, они знают и Библию и Кабаллу, и с дьяволом им «не западло». И культурно могут и трёхэтажным. Они всеядные!
Выходит Валентина, а Сашенька бежит в ванну.
Полина вконец расстроившись, призывает Валентину к
разговору, зная о её мудрости и порядочности.
Полина. Ну, вот, скажи мне, почему я никогда, ни разу (делает страшное лицо), ни разу ни на работу не опоздала… Всегда выполняла ту работу, которую мне задавали. В моей руке никогда! не было сигареты, а бокал шампанского – только в особых случаях. Я была примером не только своим детям … (кашляет, в отчаянии начинает жестикулировать) Почему они такие?
Валентина. Ивановна, скажи, а что такого «военного» ты совершила? На работу во время пришла – так и должна была прийти. Мой батюшка с похмелья опоздал, так я у него с мамкой в интинском лагере родилась. А что не курила, так, что, за это орден тебе выписывать? А вот, что интуиции твоей у них нет, так сама виновата. Когда человек в удаче купается, душа задремать может и интуиция улетит, как птичка. Детей надо знакомить с трудностями с детства, а не городить высокий красивый забор вокруг неокрепших душ. В этом весь грех.
Полина. Да и откуда ты всё берёшь. Всё знаешь, а живёшь и страдаешь!
Валентина (задумывается). Да, страдаю… я про то знаю… (говорит тихо, опустив голову) Я крест свой несу…
Выходит Саша.
Саша. Мама… Наталья Евгеньевна, хорошо, что вы здесь… Мама, пойми меня и прости, что не сказала раньше…Не решалась… Но тянуть больше нельзя… У нас с Мишей будет ребёнок, мы распишемся на следующей неделе…
Наталья быстро наливает стакан воды, достаёт успокоительную таблетку, даёт Полине.
Полина (в сторону Валентины). Крест, говоришь? Да это крест!!! (звереет) А мать спросила? А институт? А Миша не работает? (и очнувшись, зловеще) Да он же из коммуналки!!!
Действие второе.
Лев возвращается из командировки, входит в квартиру, явно чем-то озабоченный. К нему навстречу выбегает Полина, радостно восклицает.
Полина. Папуля приехал! (целует, нежно обнимая и хитро по-женски приглушая голос и растягивая слова) Как мы по тебе ску-чаа-ли…
Лев. Как вы тут, Полинушка? А где дети?
Полина. Дети… Дети выросли, Левушка, пока ты в командировки ездил… Ну, это не сейчас… (заговорщицки подмигивает.)
Лев. А что такое?!
Полина. Нет! Нет! Нет! Сначала мыться, покормить, а потом мы всё обсудим… Да, Левушка? (заглядывает в глаза).
Лев. Конечно, дорогая.
Лев идет в ванну мыться, Полина накрывает на стол.
За окном весна, цветёт сирень, собираются тучи, в воздухе предчувствие грозы.
Полина (подходит к окну, раздумывает). какой сегодня день солнечный… Ой, а что это там за туча, за домами? Господи, туча-то какая страшная ползёт. Гроза… Да, накопилось кругом, дышать тяжко… Гроза нужна, но почему я боюсь её панически, как пещерный человек.
Бабушка рассказывала, в деревне у них пару молодую грозой убило. Они так сильно любили друг друга… сидели на кровати, прижавшись к стене, а ребеночек рядом, внизу на половичке, с котенком играл. Молния через стену прошла, их насмерть, а ребенок с котенком целы-невредимы…Почему я всё время вспоминаю эту историю?
Ещё бабушка сказала: от своей молнии никуда не схоронишься, она тебя везде найдёт.
Тихо шепчет.
Господи, иже еси на небеси,
Да святится имя Твое,
Да придет Царствие Твое…
Как на земли, как на земли
Дальше не помню… Детей заставила выучить, а сама так и не усвоила.
Входит Лев. Садится за стол. Опускает голову. Назревает серьёзный разговор. Тревога перед грозой передаётся Полине. Она внимательно смотрит на Льва.
Лев. Я не стою всего этого… Погоди… Не то… Я хочу тебе сказать…Полина, скрывать дальше это невозможно... Ты не подумай… Я тебя очень и очень (нажимает на это слово) люблю… Но это совсем другое. У меня есть женщина… У неё есть девочка… Это наша дочь… (Торопится сказать.) Полина – ты лучше всех! Ты – умница! Ты так объяснишь детям, что они поймут, простят… Полина, что делать?!!
Полина (стекленеет). Вот она, моя молния! (Затем повторяет механически.) Этого не может быть… (начинает раскачиваться) Этого не может быть… (у неё начинается истерика) Этого не может быть в природе… Ха-ха-ха! А ты ведь не шутишь! Убить меня?! (Кричит, заламывая руки, переходит на шепот.) Лёва, ведь больно… Ой, как больно… Больно, больно, больно… А ведь это за то, что я оглянулась! Ведь было сказано, уходя из Гоморры, не оглядывайся. Я вырвала тебя из бездарной жизни, вдохновила, а сама оглянулась… Меня нет, Лёва… Я столп, соляной столп…
Входит Саша и слышит конец монолога.
Саша. Что случилось? Мам-пап, вы что? (все молчат) Не молчите, папа, скажи что?
Лев. Сашенька, так бывает в жизни… и многие так живут… Ох, не могу…
Саша. Пап, кто так живет? Мама, что с тобой?
Полина (очнувшись). А меня нет… Я умерла минуту назад. Хоронить не надо… Я вас всех освобожу. Пусть звучит скрипка на моих поминках. Только она может успокоить мою душу. Скрипка… (звучит Моцарт) Я предала тебя, чтобы спасти этого человека. Он спасен, но предал меня. Я наказана. Я соляной столп!
Саша. Прекрати истерику!!! Ты все перепутала, мама! То была не Гоморра, это были самые счастливые минуты в нашей жизни, когда мы с папкой ходили за ёлкой и сдавали бутылки из-под лимонада, чтобы купить праздничный торт! Папка любил свою работу, он до сих пор с тоской следит за успехами своих коллег, а стал роботом, придатком к своему мобильному… Нет, то была не Гоморра, а нормальная, настоящая жизнь и вот где-то вы давно оглянулись и сейчас , именно сейчас уверенно шагаете по дороге в никуда. Вы давно уже соляные столпы! И не надо подменять истину, прикрываясь красивыми речами!!!
Поворачивается к отцу.
Лев (потянувшись инстинктивно к дочери). Саша, я должен уйти. Там маленькая дочь, там нужно помочь, а вы у меня с Ленькой лучше всех, а она совсем кроха…
Саша. Папа, у тебя будет скоро внучка!
Лев. Это правда, Саша? Почему так, Саша?
Саша. Почему так, Папа? (усмехаясь) Почему?
Лев. Да, Саша, я не доглядел, я плохой отец…
Саша. Отчего же, папа, ты во всём был хорош! Уходи!!!
Действие третье.
Прошло чуть больше года. У Полины родилась внучка Соня. Евгеньевна приехала поздравить подругу с юбилеем: Полине-50.Они сидят за столом.
Полина. Я не хотела сегодня видеть никого. Выключила телефон. Извини, даже поздравления сегодня – это как насмешка, как предательство. Но, вот, ты пришла неожиданно, без звонка – и я обрадовалась. Ты, знаешь, я, как будто на льдине, одна…
Наталья. А Сонька?! А дети?! Ну, что ты, Полина!
Полина (улыбается через силу). Да, Сонька – это смысл, это – шанс…Ну, иногда, бывают минуты отчаянья и даже это не радует. (Подходит к полке, берет выписку из поликлиники, дает ее Наталье). Читай!
Наталья (читает, хмурится, немного погодя спрашивает). Что говорят врачи? Сейчас, самое главное, не испугаться…
Полина. Боялась, боялась, а потом устала бояться…Врачи сказали, что был сильный стресс и организм не выдержал…Я перелопатила столько медицинской и не медицинской литературы, что могу открыть курсы как не бояться…как не бояться этой напасти. И я даже вижу эту маленькую тропинку к спасению…
Наталья. Не волнуйся, Полинушка. Ты сильная, я верю в тебя.
Полина (продолжает). Нужно, всего лишь навсего, взять и простить того, кто убил тебя, уничтожил…
Наталья. Ну, и, Бог с ним, прости ты ему, он никогда не будет счастлив…
Полина. А простить – это, как раз, хотеть ему счастья…Помнишь, как у Незнайки: чтобы получить волшебную палочку, нужно сделать подряд три хороших поступка, но только бескорыстно, не за палочку. Хм… Здесь то же самое?.. Замкнутый круг…
Наталья (улыбается). Слушай, ну так, здесь и подсказка. Ведь, у Незнайки получилось! Для того, чтобы получилось естественно, нужно тренироваться , что ли, ну пусть искусственно, приучить себя, как детей учим культурно-гигиеническим навыкам. Так и здесь. И однажды придет это чувство. Я верю!
Полина. Ой, не знаю, не знаю…
Наталья. Один умный человек сказал: когда тебе 50, ты уже не боишься жизни, она начинает бояться тебя…Давай выпьем шампанское за нас, за все хорошее, что было и может быть…И давай постараемся не бояться жизни (Полина с Натальей пьют шампанское. Полина становится на табурет, открывает антресоль, оттуда вываливаются старые вещи, коробки, достает скрипку, протирает пыль и начинает играть. Из комнат выходят дети и восторженно смотрят на мать. Саша вытирает слезы.)
Заключительная сцена.
Звонок в дверь. Полина открывает. На пороге стоит Лев, его молодая жена с ребенком на руках. Полина отступает, вопросительно смотрит на Льва.
Лев. Полина, нас два часа тому назад выставили со съемной квартиры, у меня нет возможности заплатить, кризис, я не справился с арендой…Я бы никогда не решился прийти, но в этом городе у меня родней тебя никого нет. Галина приезжая, мы не можем с малышом жить на вокзале…(Из комнат возмущенно выглядывают Саша и Леонид).
Полина (вдруг делает резкое движение в сторону детей). Освободите отцу маленькую комнату!
Из маленькой комнаты Саша и Леонид выносят детскую кроватку, сгибаясь, не столько под ее тяжестью, сколько от несогласия и возмущения. Лев держит на руках ребенка (куклу), они с Галиной опустив головы проходят в освободившуюся комнату. Полина смотрит в окно. Звучит скрипка. На глазах у Полины слезы. Через некоторое время в коридоре шепчутся Лев и Галина.
Лев (Обращается к Полине). Полина, девочка спит, мы быстренько сбегаем за вещами…
Полина достает из кармана ключ, молча, не глядя, отдает его Льву. Лев с Галиной уходят. Опять звучит музыка. Полина плачет. Вдруг из комнаты выходят дети Льва и Полины. В руках они держат детей (кукол): свою дочь Соню и свою новоявленную сестренку. Полина оживляется, берет детей за руки, сажает их за стол и начинает играть с ними в игру про птичек. Она забывает обо всем и, как когда то в ранней юности, увлеченно играет с детьми.
Полина. В гнезде живут две птички (ладошки рядышком согнутой лодочкой)
Две маленьких синички
Сидят прижавшись тесно.
Тепло в гнезде им вместе.
Но вот одна проснулась, проснулась, встрепенулась (одна ладошка распрямляется)
И песенку запела и к солнышку взлетела (широкое движение рукой)
Вторая вдруг проснулась, проснулась, встрепенулась
И песенку запела и к солнцу полетела.
И вот две птички вместе у солнышка летают (вместе широкие движения руками)
А солнце их лучами своими согревает.
И солнышко садится
Пора в гнездо двум птичкам
Скорее возвратиться (возвращаются ладошки вместе)
Сидят в гнезде две птички,
Две маленьких синички
Сидят прижавшись тесно,
Тепло в гнезде им вместе.
Полина настолько увлечена игрой, что не замечает
вошедших Льва и Галину. Все невольно включаются в игру.
Звучит «Аве Мария».
Занавес.
